Наконец Бернар перешел к конкретной стороне предложения:
— А что вы хотите предпринять?
Якобс заулыбался.
— Может быть, это прозвучит несколько грубо и, я сказал бы, пошло, но мне давно хотелось открыть при нашей редакции некое подобие шантажной конторы…
Бернар от этого предложения развеселился.
— Шантажной конторы? — переспросил он. — Ага, постойте… Кажется, я начинаю понимать… Значит, мы собираем компрометирующие материалы…
— Ты собираешь, — поправил его Фил.
— Хорошо — я собираю компрометирующие материалы и, выйдя на человека, на которого эти материалы собраны, предлагаем хорошее джентльменское соглашение: или он их покупает — мы получаем деньги, или же мы их публикуем — в таком случае, при умелом с этими материалами обращении, мы в любом случае не останемся в проигрыше…
— Потому что подобные вещи, как ничто другое, способствуют росту тиража, — закончил Якобс.
Теперь Бернару следовало, не теряя времени, уточнить самое главное.
— Мистер Якобс, — вкрадчиво начал он, — значит, вы предлагаете мне долю в вашем замечательном предприятии — действительно народной газете «Обнаженная правда» и шантажной конторе…
— Да, совершенно верно…
Стараясь не смотреть шефу в глаза, Бернар Лафарг спросил:
— Позвольте полюбопытствовать — какую именно долю?
Фил благодушно заулыбался — к этому разговору он был готов, и у него было достаточно времени все как следует обдумать и просчитать.
— Пятьдесят один процент — мне, сорок девять — тебе, Бернар. Я думаю, это очень и очень неплохо для тебя — во всяком случае, не хуже, чем то, что ты имеешь на сегодняшний день… Кстати, необходимые бумаги я уже подготовил, — неспешно поднявшись, Якобс подошел к стене, в которой был спрятан сейф и, вытащив пачку бумаг, небрежно положил их перед Бернаром. — Тебе надлежит только расписаться, а адвокат оформит все необходимые формальности…
Вытащив из нагрудного кармана пиджака авторучку, Бернар поставил свои подписи там, где показал Якобс. Отложив документы, он благодарно — наверное, впервые за все время их знакомства — посмотрел на патрона. Теперь это уже был компаньон.
— Спасибо, мистер Якобс…
Спрятав документы, Фил как бы невзначай произнес:
— Да, и вот еще что — не называй меня больше на «вы», не говори мне больше «мистер Якобс»… Мы ведь теперь компаньоны, не правда ли? Зови меня просто — Фил…
На всякий случай Бернар тут же отметил про себя, что этим советом шефа лучше не пользоваться — мистер Якобс был довольно тщеславен…
— Ну, значит, мы договорились, — подытожил Фил, — теперь тебе необходимо заняться этим Харпером…
— Хорошо…
— Исходные данные тебе известны. Девку, которую он подобрал, зовут Мартина Липтон. Постарайся выяснить и о ней, и об этом Харпере как можно больше подробностей, — сказал Якобс. — И чтобы звучали они как можно более скандальней…
— Сделаю, — пообещал Бернар.
— Тебе надо наведаться в этот «Маджестик», как-то побеседовать с прислугой и с обитателями отеля, — продолжил Фил.
Бернар тонко улыбнулся.
— Прислуга — это как раз то, что мне надо… Вообще, все эти лифтеры, портье, горничные, официанты, таксисты — самые болтливые люди на свете. Особенно, когда речь идет о таких важных людях, как Харпер…
— А заодно выясни какие-нибудь интересные страницы биографии этой девки… Ты не забыл, как ее зовут?
Бернар, обладавший удивительно цепкой памятью, тут же ответил:
— Мартина Липтон…
— Да, совершенно верно… Постарайся выяснить, где она живет, где выросла, с кем дружит, и все — как можно более подробно…
Бернар ответил успокаивающим тоном:
— Не волнуйтесь, мистер Якобс… Обязательно сделаю так, как нужно…
— Исходные данные тебе известны. Девку, которую он подобрал, зовут Мартина Липтон. Постарайся выяснить и о ней, и об этом Харпере как можно больше подробностей, — сказал Якобс. — И чтобы звучали они как можно скандальней…
— Сделаю, — пообещал Бернар.
— Тебе надо наведаться в этот «Маджестик», как-то побеседовать с прислугой и с обитателями отеля, — продолжил Фил.
Бернар тонко улыбнулся.
— Прислуга — это как раз то, что мне надо… Вообще все эти лифтеры, портье, горничные, официанты, таксисты — самые болтливые люди на свете. Особенно, когда речь идет о таких важных людях, как Харпер…
— А заодно выясни какие-нибудь интересные страницы биографии этой девки… Ты не забыл, как ее зовут?
Бернар, обладавший удивительно цепкой памятью, тут же ответил:
— Мартина Липтон…
— Да, совершенно верно… Постарайся выяснить, где она живет, где выросла, с кем дружит, и все — как можно более подробно…
Бернар ответил успокаивающим тоном:
— Не волнуйтесь, мистер Якобс… Обязательно сделаю так, как нужно…
Когда Бернар ушел, Фил, подойдя к бару, вытащил небольшую бутыль «Джонни Уокера» и, отвинтив металлическую пробку, налил себе в стопку и с удовольствием выпил. По помещению пронеслась струйка крепкого алкогольного запаха.
Вообще-то пить утром да еще на рабочем месте — подобные вещи, как правило, были чужды натуре Якобса. Однако сегодняшний день был исключением, и Фил пребывал в прекрасном расположении духа.
Открытие шантажного бизнеса в крупных масштабах было давней мечтой Якобса. Случилось так, что десять лет назад он оказался безо всяких средств к существованию и однажды, просматривая газетные объявления о найме на работу, нашел сообщение приблизительно такого содержания: «Частная организация приглашает к сотрудничеству людей, владеющих французским языком для работы с корреспонденцией». Французским языком Якобс овладел, когда лечился в Европе в Ницце от туберкулеза; выбирать было не из чего, и Фил предложил этой организации свои услуги. Там ему объяснили, что в его обязанности будет входить перлюстрация корреспонденции, регулярно шедшей из Парижа в Мельбурн. Главным условием работы, разумеется, было держать язык за зубами. Вскоре Якобс стал настоящим мастером своего дела — по шероховатости бумаги, по легкой соскобленности, по самым незначительным признакам он научился понимать, где следует прибегнуть к нагреванию, чтобы выявить симпатические чернила, где читать между строк — например, первое, десятое и двадцатое слово, в данном контексте составляющие некую фразу. Организация эта была не чем иным, как самой настоящей шантажной конторой — Якобс достаточно быстро понял это обстоятельство. Однако хозяин не всегда поступал осмотрительно, и вскоре его тело было найдено в прибрежных водах Мельбурна; он, по неосмотрительности переоценив свои возможности, полез в сферы, которые были не по зубам.
В шантажной конторе Филу платили очень неплохо — особенно после того, как из одного совершенно невинного девичьего письма он выудил о своем патроне такие сведения, что последний, ахнув, тут же повысил Якобсу жалованье вдвое.
На заработанные деньги Якобс купил одну убыточную, почти разорившуюся газетку и, целиком поменяв журналистский штат, за очень короткое время сделал ее самой читаемой в своей категории. Однако мысль о прибыльности шантажного бизнеса не давала ему покоя — он часто вспоминал, на каких шикарных «порше» и «ягуарах» разъезжал его патрон, какие дорогие меха и брильянты дарил он женам, содержанкам и любовницам. Фила сдерживало одно обстоятельство — он, хорошо оценивая свои возможности, понимал, что ему явно недостает энергии заниматься одновременно и вымогательствами, и «Обнаженной правдой». С недавнего времени он начал пристально присматриваться к своему репортеру Бернару Лафаргу — молодой человек, по мнению Фила, хотя и был несколько скользким, однако обладал несомненными достоинствами — энергией, неуемным честолюбием, здоровой любовью к деньгам и неплохими журналистскими способностями. Кроме того, Бернар был прирожденным сыщиком — качество, столь же необходимое как для пасквилянта бульварной газетки, так и для профессионального шантажиста. Взвесив все «за» и «против», Фил решил предложить своему многообещающему репортеру долю; Якобс неплохо разбирался в людях, он был уверен, что эта кандидатура — самое подходящая…