…Увидев сноп искр, посыпавшихся со стены, Иарус приподнялся на локтях и, убрав с глаз хлестнувший по щеке угол маскировочного полога, повернул голову направо. В ту же секунду барон Игрен, лежащий рядом с ним, схватил кремень с кресалом. И через мгновение ночную тьму ущелья разорвал сноп ярких, как звезды, искр…

«Хорошо, что там, внизу, шумит река… — поморщившись от звука удара камня о камень, подумал король. — А то он бы перебудил всех защитников крепости…»

«Приготовились…» — «прочитав» жест командира Снежных Барсов, Иарус оглянулся назад и усмехнулся, заметив, что по поверхности дороги прокатилась едва заметная волна: воины расстегивали ремешки налокотников, наголенников и набрюшников. И доставали из ножен короткие мечи…

— Вы пойдете первым. В третьем десятке, сир… — тоном, не терпящим возражений, прошептал барон.

Лезть на стены самым первым монарх не собирался, однако, прекрасно понимая, что каждое его слово после штурма обязательно будет оцениваться обычными воинами, сделал небольшую паузу. И, грозно нахмурив брови, злобно прошипел:

— Это почему еще?

— Сигнал, который подали, не основной. Штурм начнется после того, как на стены поднимутся первые два десятка и удостоверятся, что там все так, как и должно быть. То есть я хочу быть уверен в том, что там нет ловушки. Вот когда сигнал подадут они, тогда вы сможете подняться на стены… Как и положено королю-воину — первым…

— Что ж, так и быть… — буркнул удовлетворенный ответом барона король и, перевалившись на левый бок, принялся разминать слегка затекшие пальцы правой руки.

— Канаты упали… — буквально через минуту выдохнул командир Снежных Барсов. — Сейчас должен рухнуть мост!

— Проснутся все, кто там есть… — представив себе жуткий грохот от удара края моста о скалу, монарх вдруг почувствовал, что его начинает знобить.

— Да. Поэтому у нас будет всего минут пять, чтобы занять северную стену и стены над захабом. И не дать защитникам расстрелять тех, кто будет защищать тревожный рычаг у внешних ворот…

— А если не успеем?

— Тогда кто-нибудь за него рванет, мост сложится пополам, рухнет в пропасть, и те из нас, кто в этот момент окажется в крепости, смогут забыть про подкрепление… — криво усмехнулся барон.

— У меня еще очень много планов на будущее. И умирать сегодня я не собираюсь… — фыркнул Иарус. — Так что можешь быть уверен: на стены над захабом не поднимется ни один вассал Скромняжки… Смотри! Мост задвигался!!!

…Лязг скручивающихся с лебедок цепей, скрип оси, на которой закреплен мост, жуткий удар по краю скалы… и время словно сорвалось с места, увлекая в безумный водоворот и самого короля, и всех тех, кто в этот момент находился с ним рядом. Настоящее воспринималось урывками, так, как будто способность видеть и думать периодически куда-то пропадала. Силуэты летящих над мостом бойцов первых двух десятков вдруг сменились картинкой с двумя силуэтами, на мгновение замершими между зубцами стены с обнаженными клинками в руке; ощущение покалывания в ладонях от ворсинок толстенного каната — острой болью в колене от удара об угол зубца; растерянные вопли защитников, выбегающих во внутренний двор крепости — щелчками тетив коротких штурмовых луков, зажатых в руках невесть как оказавшихся по обе стороны от короля Снежных Барсов.

Бег времени вернулся к нормальному ритму только тогда, когда где-то справа заскрипели распахиваемые ворота, а сам Иарус сообразил, что стоит в тесной караулке под надвратной башней и растерянно смотрит на торчащий из дверного косяка арбалетный болт…

— Ну, нельзя же так рисковать, ваше величество?! — ворвавшийся в его сознание возмущенный вопль барона Игрена заставил короля покоситься на зажатый в правой руке меч и, вспомнив очередной фрагмент только что закончившегося боя, поднять взгляд на злого, как собака, Снежного Барса.

— А как можно? — видя перед собой перекошенное лицо пятого пронзенного им защитника крепости, прошипел монарх.

— Мы же теперь перед ними как на ладони! Как только стало ясно, что ворваться в донжон на их плечах не получилось, надо было сразу забегать под прикрытие стен, сир! А вы рубились до последнего!!!

— Зато теперь и внешняя стена, и двор наш… — тщательно подбирая слова для будущих сплетников, пробормотал монарх. — Значит, каждое движение моего меча было НЕОБХОДИМЫМ! Кстати, как ты собираешься проводить армию перед донжоном?

— «Черепахой», ваше величество… — слегка успокоившись, тоном ниже произнес барон. — Закроются щитами с боков и сверху — и вперед… Без потерь, конечно, не обойдется, но это уже неважно — дорога на Элирею открыта, и ее дни уже сочтены. Мы победили, сир!

— Не гневи судьбу, Игрен! — поморщился король. — Она капризна и непоследовательна, поэтому радоваться победе мы будем только тогда, когда я сброшу с постамента родовой трон Берверов и водружу на него свой. Вместо того чтобы мечтать, лучше приведи мне тех, кого вы сюда засылали: хочу знать, как можно захватить донжон. А после того, как они мне все расскажут, я прямо тут награжу тех, кто ворвался в крепость в числе первых и сражался со мной плечом к плечу… Ну, что стоишь? Можешь не волноваться: выходить во двор под стрелы тех, кто сидит в донжоне, я не собираюсь…

Глава 24

Суор Заяц

— Заяц, не спи! — голос отца донесся откуда-то издалека. И прозвучал как-то странно, словно со дна колодца. Суор даже представил себе этот колодец — узкую трубу, выложенную поросшими черным мхом голышами, на самом дне которой должно темнеть черное зеркало воды. Легкое поскрипывание ворота — и откуда-то сверху на зеркало медленно упадет тяжелая капля воды. Миг — и поверхность воды преобразится: волны, рванувшиеся в разные стороны, с легким шелестом столкнутся со стенами и…

— Зая-я-яц!!!

Черная бездна, в которой на мгновение появилось отражение его лица, подернулась странной рябью, потом откуда-то сбоку и сзади раздался жуткий хруст, и колодец исчез. А там, где только что разбегались круги от капель, падающих со дна поднятого кем-то ведра, возникла несущаяся в лицо земля…

…— Больно… — почувствовав острую боль в правой руке, выдохнул Суор. И заставил себя открыть глаза.

— Еще бы… — прошипел склонившийся над ним отец. И выругался. А потом, мрачно посмотрев на стоящего рядом с ним брата, вдруг отвесил сыну тяжеленную оплеуху.

— За что?

— И ты еще спрашиваешь? — ошарашенно поинтересовался Кейр Комель. Потом ощупав голову сына, криво усмехнулся: — Голова цела. Соображать должен…

С трудом повернув голову влево, мальчишка почувствовал, что ему не хватает воздуха: рядом со стоптанным сапогом отца валялся аккуратный березовый чурбачок. За ним — еще два. А чуть ближе к дороге громоздилась целая гора дров, которая буквально недавно находилась на телеге! На той, управлять которой доверили ЕМУ!

— Я сейчас все загружу обратно… — выдохнул Заяц.

— Ты? Сейчас? — Комель нахмурился, склонился над лицом Суора и, оттянув ему нижние веки, встревоженно заглянул в глаза: — Чем? Куда?

— Руками… Обратно в телегу… — попытавшись вскочить на ноги, Заяц оперся правой рукой о землю и взвыл…

— У тебя рука сломана! — нервно расхохотался дядя Кугс. — А телегу сначала надо починить: она слетела с дороги и лишилась правого заднего колеса… Так что нам придется ее не только загружать, но и чинить. Не тебе, а нам. И дрова загружать придется тоже нам. Но не «сейчас», а когда вытащим телегу обратно на дорогу и посадим колесо на ось. Тебе отец говорил, что спать нельзя? Говорил?!

— Да, говорил, дядя Кугс… — откинувшись на спину и прижав к груди горящую огнем конечность, сокрушенно вздохнул Суор…

…— Вот тебе и «сейчас»… — обессиленно рухнув на землю рядом с телегой и похлопав ладонью рядом с собой, пробормотал отец. — Садись, брат, передохнем… Нет, ну надо же было ему не просто съехать с дороги, а влететь именно в эту яму? Что, ничего менее глубокого тут не нашлось?