— Благодарю вас, барон… — вздохнул я. — Вы, как старый друг нашей семьи, должны знать, что до достижения двадцати восьми лет мужчины рода Утерсов вообще не употребляют спиртного. И проводят свободное время в тренировках и здоровом сне. Поэтому я, как младший мужчина в роду, обязан поддерживать эту традицию…
— Боже мой, ну конечно же это так! Помнится, в день, когда ваш отец в первый раз переступил порог большого королевского зала для приемов, графиня де Варси долго удивлялась, как это мужчина такого роста — и никогда не пьет… А я ей говорю — ваша светлость, Утерсы сильны в другом… — барон сально ухмыльнулся и, взмахнув кубком, рухнул на жалобно заскрипевшую лавку. И, почему-то вздохнув, добавил: — Значит, пить придется нам. Ибо вино — враг, а сдаваться врагу — не в наших привычках…
Первое, что я услышал, еще не успев открыть глаза, был голос Тома:
— Мда… Как мы и предполагали, на улице дождь… Какие планы на день, милорд?
— Дорога… — вскочив с кровати, буркнул я. — Пока я разомнусь, сходи и узнай, готово ли твое сюрко. А на обратном пути распорядись насчет завтрака…
— Сюрко я уже забрал… — слегка покраснев, буркнул оруженосец. — Только надевать его я пока не стал — жалко его мочить. Да и под плащом ваш герб все равно не разглядишь. А завтрак принесут по первому требованию. Так что тренируйтесь. А я пока пойду проверю, как оседлали лошадей…
«Хороший оруженосец значительно облегчает жизнь…» — мелькнуло в голове. Задумчиво посмотрев на почтительно замершего у дверей Ромерса, я утвердительно кивнул и, дождавшись, пока он выйдет из комнаты, принялся разминать шею…
…Вернувшись с конюшни, Томас повесил на стену мокрый плащ и, по стеночке добравшись до своего ложа, превратился в статую. За все время, пока я крутил «Эхо в теснине», он ни разу не пошевелился и, кажется, старался даже почти не дышать. Зато когда я убрал мечи в ножны и, подхватив с кровати полотенце, направился к двери, он, поняв, что тренировка закончилась, робко поинтересовался:
— Простите, милорд! Можно вопрос?
Я утвердительно кивнул.
— Сколько лет надо отрабатывать этот комплекс для того, чтобы так двигаться? С ума сойти — в ваших перемещениях и ударах столько мощи, что… мне бы не хотелось оказаться тем, кто подвернется под ваши мечи…
— Эх… Видел бы ты, как его делает мой отец… — вздохнул я. — У него аж воздух звенит… А насчет сроков — трудно сказать. Я отрабатываю «Эхо» сравнительно недавно. Но почти все движения и переходы из него начал осваивать еще в глубоком детстве. И потом, самое сложное тут — не движения, а боковые смещения, скручивания бедер и корпуса. По сути, тут зашифрована техника боя в тесном помещении. То есть там, где нет возможности для маневра. Поэтому, если ты заметил, я почти не блокирую — смещение-атака, смещение-атака… Так, дискуссию о технике исполнения комплекса отложим на потом — пора ехать. А ведь мне еще надо умыться и поесть…
…Из Сегрона выехали с небольшой задержкой — обалдевшие часовые у городских ворот никак не могли уразуметь, кому и зачем вздумалось выбираться на Восточный тракт в такое ненастье. Сначала меня долго убеждали, что путешествовать по раскисшему тракту смысла нет. Потом — что открыть ворота «вот прямо сейчас никак не получится», так как для того, чтобы просто прикоснуться к запирающему их брусу, нужна команда отсутствующего начальства. В общем, для того, чтобы это самое начальство вспомнило о долге, мне пришлось распахнуть плащ и продемонстрировать герб рода, вышитый на сюрко. У часовых мгновенно вытянулись лица, возле ворот началась нездоровая суета, а «отправившийся проверять посты» начальник караула мгновенно нашелся. И, стараясь не показывать мне своего заспанного лица, тут же отдал все необходимые приказания.
В общем, через несколько мгновений десяток воинов, в хорошем темпе рванувший к воротам, вцепился в запирающий их здоровенный брус…
…Наблюдать за тем, как Томас ведет себя в дороге, было довольно забавно: двадцатидвухлетний парень, пытающийся меня охранять, ни на секунду не отрывал взгляда от придорожных кустов. При этом он то и дело хватался за свой топор и периодически пускал своего коня рысью, чтобы первым осмотреть чем-то не приглянувшееся ему место. Вспомнив, что ему приходилось подрабатывать в охране купеческих караванов, я слегка расстроился — на мой взгляд, в его профессиональной подготовке были значительные пробелы. Слишком большие для того, чтобы продолжать считать его профессионалом.
Во-первых, несмотря на то что он старательно обращал внимание на поведение птиц, он не различал, что вызывает их беспокойство в тот или иной момент. Во-вторых, вглядываясь в заросли, Ромерс не реагировал на изменение цвета листвы придорожных деревьев и кустов. В-третьих, он довольно долго определял места, где могли бы сидеть лучники или арбалетчики. И, соответственно, постоянно подставлялся под возможный выстрел. Поэтому, добравшись до очередного места, удобного для устройства засады, я попросил его придержать коня и вкратце обрисовал ему основные правила, используемые разбойниками при подготовке места нападения на купеческие караваны. А потом выдал кое-какие рекомендации по траектории движения на подобных участках дороги и первоочередным действиям при начале атаки.
У Тома отвалилась челюсть. Дослушав мои объяснения, он хмуро почесал затылок, сплюнул и, расстроенно посмотрев на меня, пробормотал:
— Мда… Смотреть меня научили, а видеть — нет…
— Именно… — кивнул я. — Видишь вот эти кусты? Присмотрись к ним внимательнее. Видишь, на них листва слегка пожухла, а вот там, чуть поодаль — нет. О чем, по-твоему, это говорит?
— О том, что они неживые? Срезали где-то в лесу и вкопали в землю? — побледнел Ромерс.
— Угу… — усмехнулся я. — Не дергайся: сейчас за ними никого нет.
— Потому что птицы спокойны?
— Не только: оглянись вокруг! На дороге пусто. Какой смысл сидеть в засаде, если в такую погоду большинство путников отсиживаются на постоялых дворах?
— Ну да… Действительно… — Томас тяжело вздохнул и, надвинув на голову капюшон, расстроенно добавил: — А я всю дорогу ломал себе глаза…
— И правильно делал — береженого Бог бережет. И капюшон ты сейчас надел зря… Дождь и так скрадывает звуки, а в нем ты вообще ничего не услышишь…
— Так вы же сами сказали, что непогода…
— Да. Сказал. Но это не повод расслабляться… Воин ты или кто? — сдув с носа каплю дождевой воды, я подмигнул своему оруженосцу и тронул Злюку с места…
Глава 9
Граф Томас Ромерс
Дождь закончился ближе к вечеру. А на смену ему поднялся северный ветер. Холодный настолько, что Ромерс довольно быстро перестал чувствовать ноги. И, сжавшись в комок, пытался сохранить хоть какие-то остатки тепла, что в мокрой насквозь одежде было почти невозможно. Попытки напрягать и расслаблять мышцы почти не помогали, и вскоре парень впал в сонное оцепенение…
— Что, замерз? — голос Аурона Утерса, раздавшийся совсем рядом, заставил Тома открыть глаза.
— Есть немного… — с трудом разомкнув непослушные губы, пробормотал он.
— Немного? — улыбнулся граф. И ехидно посмотрел на скрюченные от холода пальцы Ромерса. — Что ж, тогда и согреваться будем чуть-чуть. Слазь с коня. Ну, живее, а то совсем заиндевеешь!
Выполнить приказ удалось с большим трудом — затекшие от долгого сидения ноги норовили подогнуться, поэтому, для того, чтобы удержать равновесие, Тому пришлось судорожно вцепиться в седло.
— О-о-о… — удивленно пробормотал граф Вэлш. — Еще немного, и ты бы превратился в ледышку. А потом сверзился бы с седла и раскололся на тысячу осколков… И чего же ты молчал?
Говорить о том, что ему было неудобно показать свою слабость тому, кто младше, Ромерс не стал. Хмуро посмотрев на низкие облака, между которыми уже начали появляться первые просветы, он пожал плечами, а потом, пытаясь хоть немного согреться, вдохнул воздух и задержал дыхание.