Изменить стиль страницы

Напомню читателю, что Марков, Замысловский, Дубровин и Пуришкевич — перессорившиеся лидеры черносотенных организаций. Министерство внутренних дел, снабжая их деньгами, стремилось объединить шовинистические силы империи, боровшиеся в одних рядах с опричниками самодержавия против революционного движения. Из этой среды охранка пополняла свои ряды добровольными и небескорыстными помощниками. Деньги лидерам черносотенных организаций, секретным сотрудникам и чиновникам Департамента полиции выдавались безотчетно, без расписок из секретных смет с пометой «на известное его императорскому величеству употребление»[229]. Расписки брались лишь у ненадежных агентов, когда офицеры охранки хотели покрепче привязать их к себе. Назначение сумм и имена их получателей зависели от желания директора Департамента полиции и министра внутренних дел. Никаким ревизиям их действия не подлежали.

В выплатах царил полный произвол. Покидая пост директора Департамента полиции, М. И. Трусевич оставил долг по секретным сметам в размере восьмисот тысяч рублей [230]. И этот долг ему с легкостью простили, мало того, Трусевича сделали сенатором. Одной из причин смещения Трусевича с поста директора Департамента полиции следует считать разоблачение Азефа.

С деятельностью Охранных отделений, Департамента полиции и их руководителей читателю предстоит встретиться в последующих главах. Охранные отделения без изменений дожили до Февральской революции, но не смогли ее предотвратить. Политический сыск империи вырос профессионально и укрепился, на него отпускались громадные средства, но против массового революционного движения он был бессилен. Он был бессилен еще и потому, что в его рядах маршировали подонки, служившие на себя и на тех, кому выгодно было служить в данный момент. В последних числах февраля 1917 года на телефонные звонки, раздававшиеся в пустом здании Петербургского охранного отделения, несколько дней отвечал один и тот же голос. Лишь один безвестный донкихот политического сыска не покинул своего поста. Рыцари политического сыска разбежались, но не бездействовали.

Так закончил свое существование политический сыск Российской империи.

ЗАГРАНИЧНАЯ АГЕНТУРА

Политический сыск империи не мог обойти своим вниманием русскую революционную эмиграцию. После подавления польского восстания 1830 года и бегства в Европу его уцелевших участников наместник в Царстве польском вел. кн. Константин Павлович организовал за ними слежку. Впоследствии агенты Константина Павловича перешли на службу в III отделение. Нахождение русской политической полиции в Европе облегчалось соглашением, заключенным в 1834 году между Россией, Австрией и Пруссией, о сотрудничестве в сборе сведений о политических эмигрантах и совместном воздействии на революционную прессу. Русская Заграничная агентура не могла обойтись без доброжелательной помощи правительств европейских государств и позже. Так, князь Отто Эдуард Леопольд Бисмарк обязал руководителя прусской тайной полиции В. Штиберта покровительствовать резидентам III отделения. В сотрудничестве немецкого политического сыска с русской Штиберт имел и свой резон — все русские агенты переставали быть для него тайными. Он мог контролировать их действия и направлять на борьбу с немецкими революционерами [231].

Первый руководитель русского политического сыска в Европе барон К. Ф. Швейцер сформировал в 1840-х годах группу агентов из иностранцев. Но вскоре обнаружилось, что сотрудники Швейцера занимались главным образом мистификациями. Они сочиняли небылицы, оформляли их в виде отчетов-депеш и отправляли в Россию, получая за свои выдумки при-, личные вознаграждения. Когда обман вскрылся, III отделение почти полностью отказалось от услуг иностранцев и предпочло посылать в Европу своих проверенных агентов.

Я. Н. Толстой, друг молодого А. С. Пушкина, участник собраний «Зеленой лампы», член Союза благоденствия, человек образованный, наблюдательный и умный, многие годы оказывал помощь III отделению. Застигнутый восстанием декабристов в Европе и отказавшись возвращаться в Россию, он очень скоро принялся вымаливать прошение и каяться в вольнодумстве молодых лет. Его простили. Сидя в Париже, Толстой составлял для А. X. Бенкендорфа, а затем А. Ф. Орлова обзоры «о состоянии умов» западного общества и защищал Россию в журналах. В предвидении грядущих политических событий он проявлял незаурядную прозорливость. «Все крупные города,— писал Толстой в одном из донесений 1848 года,— в которых правительство имело неосторожность допускать открытие многочисленных фабрик, являются, особенно в дни, когда работа не производится, ареной шумных сборищ, обычно предшествующих бунтам. Вообще фабричные рабочие составляют самую беспокойную и самую безнравственную часть городского населения *(...)» [232]. Конечно, к этим наблюдениям Толстого никто в III отделении не прислушивался. За тридцать лет службы III отделению им послано в Петербург около двухсот пятидесяти донесений, в том числе о настроениях русской политической эмиграции.

Граф Ф. И. Бруннов
Полицейские и провокаторы image27.png

Большую помощь III отделению оказывали дипломаты, принявшие на себя обязанности сыщиков. С политической полицией сотрудничали граф П. П. Пален в Париже, А. В. Татищев в Вене и граф Ф. И. Бруннов в Штутгарте и Лондоне.

Бруннов и его помощник Д. Н. Лонгинов особенно досаждали А. И. Герцену и его кругу[233]. Чиновник Министерства народного просвещения в Париже князь Э. П. Мещерский постоянно выполнял поручения Бенкендорфа. Русский посол в Берлине граф Урби активно искал связи между Каракозовым и тайными западными сообществами [234]. Все денежные операции по расчетам с зарубежными агентами III отделения приняло на себя Министерство внутренних дел.

По своим прямым обязанностям дипломатам приходилось в сотрудничестве с III отделением вести борьбу за возвращение в Россию политических эмигрантов П. В. Долгорукова, М. А. Бакунина, И. Г. Головина, Н. П. Огарева, Герцена и других. Когда же они категорически отказывались вернуться на родину, III отделение приступало к регулярной засылке своих секретных сотрудников в Париж, Лондон, Ниццу и другие города, где селились русские эмигранты. Агенты III отделения пытались препятствовать издательской деятельности эмигрантов, стремились выявить их связи с русскими революционными демократами и либеральной интеллигенцией.

В 1859 году управляющий III отделением А. Е. Тима-шев выезжал в Европу для инспектирования своей агентуры, озабоченный проникновением герценовских «Колокола» и «Полярной звезды» в Россию. Некоторых агентов Герцену удалось разоблачить, и они не смогли нанести существенного вреда вольной русской печати. «Шпионство усилилось до наглости»,— писал Герцен[235]. В 1862 году III отделению удалось раскрыть его связи с группой петербургских радикалов. На основании попавших в руки полиции частных писем возникло «Дело о лицах, обвиняемых в сношении с лондонскими пропагандистами», нанесшее существенный удар по русскому освободительному движению. После смерти в августе 1868 года князя-эмигранта П. В. Долгорукова началась охота за его ценнейшими бумагами, окончившаяся их вывозом в Россию. Одновременно III отделение организовало погоню за С. Г. Нечаевым, скрывшимся от кары правительства за границей, его удалось выследить и добиться возвращения в Россию.

С появлением массовой русской революционной эмиграции в Европе III отделение в 1877 году увеличило число постоянных заграничных агентов до пятнадцати человек, часть из них в 1879—1880 годах разоблачил Н. В. Клеточников. По мнению руководителей III отделения, заграничная агентура состояла из очень слабых сотрудников. Когда 4 августа 1878 года С. М. Крав-чинский убил шефа жандармов Н. В. Мезенцева, временно исполнявший его должность генерал-лейтенант Н. Д. Селиверстов писал в русское посольство в Лондоне:

вернуться

229

214 См.: Покровский Ф. И. Расходы на «известное его императорскому величеству употребление»//Былое, 1924. № 26. С. 139—151.

вернуться

230

215 См.: Курлов П. Г. Указ. соч. С. 121.

вернуться

231

216 См.: Роуан Р. Очерки секретной службы: из истории разведки. М., 1946, с. 164; Черняк Е. Пять столетий тайной войны. М., 1964. С. 377.

вернуться

232

217 Цит. по: Былое, 1926, № 3(37). Корректурный экземпляр. С. 180.

вернуться

233

218 См.: Перпер М. И. К истории борьбы царского правительства против вольной русской печати за рубежом//Археографический ежегодник за 1976 год. М., 1977. С. 98—100.

вернуться

234

219 См.: Былое, 1907, № 6. С. 297—304.

вернуться

235

220 Герцен А. И. Собр. соч. Т. 27, кн. 1. М., 1963. С. 251.