Кора Кармак

Сохраняя ее

1

Гаррик

БУДИЛЬНИК ЗАЗВОНИЛ слишком рано.

Отключил его и потянулся к Блисс, но обнаружил только смятые простыни и больше ничего. Такое чувство, будто в глазах песок, но все равно сел и разжал их!

Сонным голосом позвал:

— Любимая? Ты где?

В ответ что-то загремело на кухне. Усталость как рукой сняло от осознания того, что Блисс уже не спала. И она готовила.

Это плохой знак.

Откинул простыни, голую кожу тут же обдало прохладным утренним воздухом. Натянул пижамные штаны и футболку, а потом направился вниз по коридору на кухню.

— Блисс?

Еще звяканье.

Ругательства.

Тут я завернул за угол и попал в зону военных действий.

Ее широко раскрытые глаза встретились с моими. Ее лицо, волосы и наша маленькая кухня были в муке. Щека Блисс и кухонный стол были измазаны чем-то липким.

— Любимая?

— Я готовлю оладьи, — сказала она таким тоном, как говорят “Я этого не делал” под дулом пистолета, приставленного полицейским. Мне пришлось опустить глаза, чтобы не засмеяться, но в тоже время взгляд упал на ее ноги. На ней была только большая футболка. Вот черт!

Я обожал ее ноги с тех самых пор, как впервые увидел их, когда оказывал ей помощь при ожоге, который она получила во время езды на моем мотоцикле. Сейчас ее ноги сводили меня с ума точно так же, как и тогда!

Я мог часами изучать очертание ее ног, то, как они расширяются в бедрах. Когда я видел ее в моей одежде, меня просто сводило с ума то чувство, что эта женщина принадлежит мне. В тот момент мне столько всего хотелось с ней сделать, но в нос ударил резкий запах, а за спиной Блисс от печки пошел дым. Я подался к сковороде, где обнаружил обуглившийся, непонятный кусок чего-то. Убрал сковороду в сторону и услышал как за моей спиной Блисс чуть задержала дыхание.

Еще один плохой знак.

Быстро выкинул “оладьи” в мусорное ведро, сковороду убрал в раковину и сказал:

— Может, где-нибудь позавтракаем?

Блисс улыбнулась, но это была одна из тех улыбок со слезами на глазах и трясущимися губами, которые у каждого мужчины вызывали желание убежать как можно дальше. Я уже был хорошо знаком с приступами истерики Блисс, но плач… для меня до сих пор это что-то ужасное и неизвестное.

Она упала на рядом стоящий стул, а голову уронила на стол. Я просто стоял, сжимая и разжимая кулаки, пытаясь решить, как лучше поступить. Она повернула голову на бок, теперь ее щека была прижата к столу и посмотрела на меня. Ее волосы торчали в разные стороны, нижняя губа зажата между зубами, а от взгляда в ее глазах у меня сердце сжималось в груди. Все что я знал наверняка — что-то было не так, и я хотел выяснить что. Вопрос был в том, как это сделать.

Я опустился на колени рядом с ее стулом. Красные глаза, ее кожа была бледнее, чем обычно.

— Как давно ты не спишь? — спросил ее.

Блисс пожала плечами.

— Где-то с четырех. Или с трех.

Я вздохнул и провел рукой по ее волосам.

— Блисс…

— Я почитала, загрузила стирку и убралась на кухне.

Она посмотрела вокруг.

— Здесь было чисто. Клянусь.

Я засмеялся и наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб. Пододвинул еще один стул и сел рядом с ней, положил свою голову рядом с ее, но она закрыла глаза и развернула свою голову в другую сторону.

— Не смотри на меня, я ужасно выгляжу!

Я не собирался позволить ей отстраниться от меня таким образом, подсунул руку под ее колени и перетащил к себе. Она прохныкала мое имя, а потом уткнулась лицом мне в шею. Взял ее за подбородок и заставил посмотреть мне в глаза. Вряд ли это случайность, что все это происходит как раз в тот день, когда мы отправляемся в Лондон знакомиться с моими родителями. Блисс была на удивление спокойна до настоящего момента.

— Все будет хорошо, любимая. Я обещаю.

— Вдруг она меня возненавидит?

Так вот в чем дело. Моя мать. Блисс кое-как выдерживает свою чрезмерно контролирующую мать и это кажется вселенской несправедливостью, что нам досталось две таких. Но я сильнее беспокоюсь о том, что подумает Блисс, нежели о том, что скажет моя мать. Блисс была честной, прекрасной, умной девушкой, а моя семья… в общем, совсем не такой.

Я заставил себя улыбнуться и сказал:

— Это невозможно.

— Гаррик, я услышала достаточно телефонных разговоров с твоей матерью, чтобы понять, что она очень… категорична. Было бы глупо не волноваться о том, что она подумает обо мне.

— Было бы глупо считать, что то, что скажет моя мать, будет иметь большое значение.

И это будет неважно для меня, но будет важно для Блисс. Поздно вечером, когда в нашем доме все стихло, образ моей матери, как хищницы, и Блисс в качестве жертвы так и всплывал в моей голове. Неделя. Нам надо продержаться всего одну неделю. Я провел своей рукой по ее лицу и сказал: — Я люблю тебя.

Меня это пугало, а меня не так-то просто испугать.

— Я знаю… просто…

— Хочешь ей понравится. Я знаю. И ты ей понравишься.

Господи, пожалуйста, пусть мама ее полюбит.

— Она тебя полюбит, потому что я люблю тебя. Она может быть грубоватой, но, как и любая мать, она хочет, чтобы я был счастлив.

По крайней мере, я надеюсь, что она именно так будет смотреть на эту ситуацию.

Блисс чуть подняла голову, так что ее губы оказались рядом с моими. Я почувствовал ее дыхание на своих губах, и мое тело мгновенно отреагировало. Я выпрямил спину и обратил внимание на ее обнаженные ноги поверх моих коленей.

— А ты? Счастлив?

Господи, иногда мне хочется встряхнуть ее. По-разному она преодолевала самые ужасные проявления своей неуверенности, но в условиях стресса, все ее страхи возвращались назад. Вместо того чтобы тратить силы на ответ, я поднялся с ней на руках и отправился в коридор.

— Что ты делаешь? — спросила она.

Я остановился на мгновение, чтобы поцеловать ее. Блисс обхватила меня за шею, но я отклонился до того, как она успеет отвлечь меня от задуманного.

— Я показываю тебе какой я счастливый.

Толкнул дверь ванной и наклонился к душевой шторке. Блисс завизжала и крепче взялась за мою шею, когда я включил душ все еще с ней на руках. Она повела бровью, а лукавая улыбка растянулась на ее лице.

— Тебя делает счастливым наш душ?

— Меня делаешь счастливым ты! А душ — всего лишь моя сопутствующая задача!

— Ты такой ответственный!

Я поцеловал ее в щеку, как раз в то место, где засохло тесто от оладьев, и улыбнулся.

— Да, так и есть!

Я поставил Блисс на ноги, но ее руки оставались на моей шее. Когда она так улыбалась, я тут же забывала о ее грязном лице и волосах торчащих в разные стороны, ее улыбка пробиралась сквозь меня и оседала где-то внутри.

Я поцеловал ее в лоб и сказал:

— Давай помоем тебя!

Взялся за край слишком большой для нее футболки и начал поднимать ее вверх. Не уверен когда закончилась футболка, потому что как только я понял, что под футболкой больше ничего нет, мой взгляд сосредоточился только на ее теле.

Боже, она была шикарной.

Если бы пару лет назад мне кто-нибудь сказал, что я соберусь жениться на девушке, с которой буду знаком всего лишь год, я бы назвал того человека идиотом. Я далеко не романтик, никогда не относил себя к тому типу мужчин, которые готовы жениться. Пока не повстречал Блисс.

Блисс кашлянула, и я снова посмотрел ей в глаза. Потом на ее губы, грудь, тонкую талию, которая так совершенно смотрелась в моих руках.

С Блисс не соскучишься. Я никогда не подозревал, как это встретить до такой степени веселую девушку, что просто находясь рядом с ней, я становился счастливее. Никогда еще мне не доводилось быть с кем-то, кто настолько завладел каждой частичкой меня — разумом, телом и душой.

В данный момент я, конечно, сфокусировался на теле.

Блисс оттопырила свою нижнюю губку, тем самым зазывая меня, и сказала: