Потрясенный и околдованный, он склонился к Анне и приник к ее теплым сладостным устам, раздвинул их в поцелуе, ощутил, как его язык коснулся ее зубов. На какой-то миг они оба застыли, забыв обо всем, упиваясь этим долгим, завораживающим поцелуем.

На корабль внезапно обрушился такой удар, что они непременно упали бы с тюков, если бы Филип отпустил канат. Он удержал Анну, и она изогнулась, запрокинув голову. И в этот миг сверху долетел неистовый вопль:

– Земля! Смотрите, земля! Совсем рядом!

Филип резко выпрямился. Нет, он не ослышался. Кричал Том, и его голос перекрывал шум ветра.

– Земля! Это земля!

Филип, встряхнув головой, хотел было броситься наверх, но руки Анны удержали его.

– Не уходи!

– Пустите… Да успокойтесь вы, леди!..

Он разомкнул обнимавшие его руки и почти отшвырнул девушку на тюки с шерстью. От соленой воды они стали как каменные. Анна слабо застонала, ударившись о них спиной. Филип же, едва не сбитый с ног потоком хлынувшей сверху воды, кое-как вылез на палубу и прикрыл за собой люк.

Сомнений не было. Перед ними была земля – длинная, слегка всхолмленная полоса суши.

– Что это за берег? – спросил он у пожилого матроса.

– Не знаю. Мне не приходилось бывать здесь.

Их неотвратимо несло в сторону берега, но – Боже правый! – как он был еще далек!

Корабль все сильнее кренился, почти ложась набок. Филип сообщил матросам, что трюм наполняется водой.

– Я давно догадался, – сказал старший, указывая на осевшую корму и задравшийся нос корабля. – Долго мы не продержимся.

– Но успеем ли дотянуть до суши?

– Вряд ли. Однако Господь явил нам землю как раз вовремя, и мы можем попытаться рискнуть.

– Что вы имеете в виду?

– Как что? Каждый сам за себя!

Выкрикнув это, он прыгнул в воду и, борясь с волнами, размашисто поплыл к берегу. В тот же миг прыгнул в море и Том.

Филип взбежал по наклонной палубе, откинул крышку люка и торопливо спустился в трюм. При свете крохотного фонарика под потолком он увидел, что Анна безучастно сидит там же, где он ее оставил.

– Вы умеете держаться на воде, миледи?

Она молчала, и рыцарь, не дожидаясь ответа, направился туда, где гремел копытами Кумир. Ему с трудом удалось утихомирить коня, затем отвалить боковой люк и по сходням вывести его на палубу. Измученное качкой животное дрожало всем телом и едва держалось на мокром настиле. Оставив его, Филип вернулся в трюм.

– Следуйте за мной.

Анна не пошевелилась. Филипа вдруг охватила злость. Он сгреб ее за шиворот, заставил сойти в воду и поволок за собой. Анна дважды упала, погрузившись с головой. Это возымело действие – девушка начала приходить в себя.

– Вы умеете плавать? – снова спросил Филип.

– Нет.

Тогда он подвел ее к Кумиру и усадил верхом.

– Корабль тонет, и мы будем добираться вплавь. Держитесь за гриву коня. Что бы ни случилось, не разжимайте рук. Кумир вынесет вас. А теперь, моя храбрая девочка, вперед!

Анна сцепила зубы и с силой ударила пятками коня. Тот заржал и бросился в море. Рыцарь замер, когда они скрылись в вихре брызг, но вскоре голова Кумира показалась над водой, а рядом мелькала темная головка Анны. Майсгрейв сбросил куртку и сапоги, проверил, надежно ли закреплен за поясом футляр с письмом, и, зажав зубами цепь с ковчежцем, погрузился в воду.

Он неплохо плавал, но это был навык, приобретенный в тихой воде озер и рек Пограничья. Здесь же, среди бешеной пляски волн, ему приходилось туго. Когда большая волна поднимала его, он успевал увидеть впереди торчащие уши стремящегося к берегу Кумира и Анну, цеплявшуюся за его гриву. Он попытался догнать их, и в конце концов это ему удалось.

– Держитесь, Анна, я с вами! – срывающимся голосом сказал он.

Их накрыло волной, но секунду спустя они вновь оказались на поверхности. Девушка выплевывала соленую морскую воду.

Оглянувшись, Филип краем глаза заметил высоко задранный нос «Летучего», быстро погружающийся в бурлящие воды.

– Ну же, Анна, – уговаривал он девушку. – Смотрите, волны уже меньше, а берег совсем близко.

Волны и в самом деле стали более пологими, подхватывая пловцов, они несли их к суше. Никого из моряков не было видно, но Филипу было не до них. Он видел, что Анна держится из последних сил, да и Кумир совсем изнемог. Конь глухо стонал, глаза его вылезали из орбит, и он норовил опрокинуться на бок.

– Еще немного, дружище, – молил Филип. – Земля, вот она, совсем рядом!

Но измученный конь вконец обессилел. Проплыв несколько ярдов, он ложился на воду так, что его пятнистое брюхо показывалось из воды. Филип рвал недоуздок, поднимая голову коня.

Вновь их накрыло волной. Когда Майсгрейв вынырнул, то обнаружил рядом только Кумира. Рыцарь закричал и тут же заметил барахтавшуюся неподалеку девушку. Когда он подплыл ближе, Анна уже погружалась. Схватив девушку за волосы, он вытащил ее на поверхность и рванулся к берегу.

Впереди по-прежнему плыл Кумир. Казалось, потеря ноши вернула ему частицу сил.

Хлебнув соленой ледяной воды, Майсгрейв сжал зубами золотую цепь своего талисмана. Он взглянул на Анну – девушка не подавала признаков жизни, и все же он старался поддерживать ее голову над водой. Еще сотня ярдов – и руки начали деревенеть, свело ногу… Он и сам дивился, почему до сих пор не пошел ко дну…

Неожиданно на помощь пришло само море. Рыцарь почувствовал, как могучая волна подхватывает их и с огромной скоростью несет к берегу. Он лишь покрепче прижал к себе Анну…

Когда Филип коснулся ногами земли, он не испытал ничего, кроме невыразимого удивления. Волна мощно толкала его к берегу, но уже в следующую минуту стала увлекать назад. На какое-то мгновение он оказался в ее зеленоватой толще и успел зацепиться за подводный выступ. Волна схлынула, и он оказался по пояс в воде. Но тут же новый вал швырнул его к берегу, а когда отступил, рыцарь нашел в себе силы, чтобы сделать несколько шагов, и, задыхаясь, упал на смешанный с водорослями песок.

27

Хижина в Ландах

Анна открыла глаза и увидела над собой закоптелый потолок, сложенный из жердей, переплетенных хворостом. Откуда-то доносился гул прибоя. Она заметила, что качка прекратилась, а море шумит где-то в стороне.

Где она? Мысли путались, накатывали дурнота и слабость. С трудом приподняв руку, она стала с изумлением разглядывать ее. Рука была такой исхудавшей, что пальцы казались прозрачными.

Ее внимание привлек какой-то звук, и, повернув голову, Анна едва не вскрикнула. Ей показалось, что она воочию видит ведьму, и, лишь приглядевшись, поняла, что перед ней обычная старуха – худая, сутулая, с длинным крючковатым носом, что-то помешивающая в стоящем на огне котелке. Неожиданно Анна почувствовала, что голодна. В воздухе витал запах разваренной рыбы.

– Я хочу есть.

Старуха оглянулась. Ее тонкогубый рот расползся в улыбке.

– Ну наконец-то. Долго же ты приходила в себя.

– Я болела?

– С самой Пасхи. А ты что, не признаешь меня?

– Нет. Кто вы?

– Меня зовут Матюрина Ланиголь. Я ходила за тобой, пока ты лежала в забытьи. Иногда ты даже глядела на меня.

Анна только теперь поняла, что старуха говорит по-французски, а сама она отвечает на том же языке. Как большинство знатных англичан, она владела им в совершенстве.

– Я голодна, – снова повторила она.

Старуха взбила ей подушки и, усадив поудобнее, стала кормить, ибо Анна была еще так слаба, что не могла справиться сама.

– Тебя принес воин, – рассказывала старуха. – Потом мы узнали, что он не простой солдат, а опоясанный рыцарь, но, когда он тебя принес, мы приняли его за простого наемника. Вы оба были мокрые и полуживые. По его словам выходило, что ваш корабль затонул у наших берегов. Было это аккурат в Пасху. Я и моя невестка Жискетта раздели тебя и стали растирать, потому что воин сказал, что ты девушка, только в мужском платье. Говорил он по-нашему, но я сразу признала в нем англичанина. В былые годы они хозяйничали здесь, поэтому их выговор я могу узнать и спросонок.