– Внимательней осматривать обочины! Мы должны найти ее во что бы то ни стало.

Они почти поравнялись с беглецами, когда лошадь Фрэнка громко заржала. Командир отряда поднял руку, приказывая остановиться. Это был воин в вороненых доспехах, на высокой лошади, покрытой шахматно-клетчатой попоной. Нельзя было не узнать его.

В тот же миг Филип, Анна и Фрэнк, не сговариваясь, прыгнули в седла и пустили лошадей с места в карьер. Срезав путь по откосу, они вихрем вылетели на дорогу, и спешившийся было отряд перестроился, пускаясь в погоню.

Перкен и Дороти торопливо погрузились в лодку Джека и отчалили. Но их не преследовали, и они глядели вслед погоне, пока всадники не скрылись среди зарослей.

– Святые угодники, смилуйтесь над ними! – простонала Дороти. Ее единственный глаз слезился.

Беглецы неслись что было сил. Их свежие лошади выиграли изрядное расстояние, однако преследователи неотступно продолжали погоню. Впереди показалась переправа через речушку Ром. Они пронеслись по мосту, затем преодолели живую изгородь и, сокращая путь, пустились через поля и пашни. Темза оставалась справа. Из-под копыт летели комья земли, в ушах свистел ветер.

Вперед! Скорее! Привстав на стременах, Анна припала к гриве лошади. За ней следовал Майсгрейв. Он так и не успел надеть шлем, и ветер развевал его длинные волосы. Оглядываясь, он видел преследователей – они не нагоняли их, но и не отставали. Филип прикидывал, как бы им оторваться от погони, но пока не видел никакой возможности. Впереди могло оказаться множество застав, а скакать им до местечка Грэйс-Таррок, как он помнил со слов Джека и Перкена, еще добрых десять миль.

Рядом с Филипом держался Фрэнк. Он щурился от встречного ветра, но лицо его было на удивление спокойным.

Филип пришпорил Кумира, хотя тот и так выкладывался. Мелькали деревни, стены монастырей. Крестьяне на полях удивленно застывали, увидев несущихся по дороге всадников, за которыми гнался целый отряд. Казалось, все это длится целую вечность. Кони стали сдавать. Филип видел, что Анна задыхается и жадно ловит ртом воздух, да и его собственное сердце готово было выскочить из груди.

– Держись, девочка! – не то крикнул, не то прошептал он.

Рыжая кобыла Анны легко преодолела живую изгородь из бузины и шиповника и понеслась по мягкой пашне. Следом, почти одновременно, взмыли в воздух кони Майсгрейва и Фрэнка. Рыцарь оглянулся. Преследователи начали отставать, их отряд заметно растянулся, однако впереди упорно держался рыцарь на покрытой черно-белой попоной лошади.

Дорога круто повернула, и беглецы неожиданно оказались прямо перед охраняемой ратниками переправой через речку Мар-Диак. Стражники еще издали заметили погоню и вышли на дорогу с копьями наперевес, преграждая въезд на мост. На миг Майсгрейву показалось, что все кончено. У него болезненно сжалось сердце, и тут вдруг он увидел, что Анна, словно обезумев, пустила лошадь прямо в гущу солдат. Храпящая, взмыленная лошадь во весь опор понеслась на них. Глаза Анны расширились, она завизжала и дала шпоры коню. Толчок – и рыжая кобыла перелетела через первый ряд, опустившись на ноги посреди скопления стражников. Раздались стоны, вопли боли и ужаса. Ратники в панике расступились. Филип и Фрэнк стрелой промчались между ними.

Анна, не оглядываясь, продолжала нестись вперед. Филип вдруг поймал себя на том, что, несмотря на всю трагичность их положения, он совершенно спокоен. Уж если эта девушка не боится ничего на свете, то ему ли дрожать!

«Ты лучше всех!» – подумал он, любуясь своей отважной спутницей.

Преследователи отставали все заметнее. В сердце рыцаря крепла надежда. И вдруг, бросив взгляд через плечо, он заметил, что со стороны селения, которое они только что проехали, показался новый отряд. Всадник, возглавлявший преследователей, осадил свою лошадь и что-то закричал подоспевшим воинам, указывая на беглецов. После этого новый отряд сорвался с места и, словно стальной поток, влился в погоню. Свежие кони преследователей быстро сокращали выигранное прежде беглецами расстояние.

Филип пригнулся к луке седла и ударил измученного коня шпорами. Кумир жалобно заржал, но ускорить бег уже не мог.

Промелькнула небольшая роща, блеснула речная вода. Филип услышал громкий возглас Анны. Он поднял голову. Вот он, «Летучий» – легкий, покачивающийся на волнах у крохотной пристани!

Позади слышался топот погони, в воздухе свистели стрелы. Филип сцепил зубы и мысленно предал себя в руки Божьи. Спасение было так близко, но кони едва шли.

Внезапно сердце у Филипа упало. Рыжая лошадь Анны взвилась на дыбы, пронзенная стрелой, и рухнула наземь. Перелетев через голову лошади, девушка кубарем покатилась по земле и осталась лежать. Филип рванулся к ней. Анна попыталась встать. Рыцарь схватил ее протянутые руки и перебросил девушку через луку седла. С двойной ношей Кумир двигался медленно и тяжело, слышалось его хриплое, похожее на стон дыхание.

– Держись, дружище!

В эту минуту Майсгрейв с ужасом увидел, что ожидавший у берега корабль начал медленно отчаливать. Были отданы швартовы, убраны сходни. Капитан Джефрис, решив, что беглецам пришел конец, не стал рисковать и спешил убраться.

– Господи Иисусе! – взмолился Филип. – Не оставь детей твоих!

Рядом раздался спокойный голос Фрэнка:

– Скачите, сэр. Берег тут высок, вы сможете прыгнуть на борт. Спешите, а я пока задержу этих псов.

– Что ты надумал? – крикнул Филип на ходу. Он не мог придержать коня, ибо дорожил каждым мигом – его ноша была слишком драгоценна.

– Прощайте! – долетел сзади голос Фрэнка. – Я хочу поквитаться с ними за Гарри.

Пристань была уже рядом. И хотя матросы не слишком спешили выполнить приказ капитана, заинтересованные развитием событий на берегу, корабль отошел от берега уже на добрый десяток футов. У Филипа не оставалось выбора. Он сжал бока Кумира, и верный конь с неистовым ржанием взвился в воздух. Мгновение – и его копыта ударили в деревянный настил палубы.

Почти сразу конь пал на колени. Филип едва удержался в седле, но затем спрыгнул с него и бережно поставил на ноги девушку. Их окружили матросы, восхищенные отвагой беглецов. Отстранив их, Филип прошел к торопливо отдававшему приказания Джефрису. Тот слегка попятился под устремленным на него пристальным взглядом темных от гнева глаз рыцаря. Майсгрейв резко отвел локоть, и тотчас его кулак врезался в челюсть капитана. Пес рухнул на мостик, как пустой мешок, и, когда рыцарь подошел ближе, сжался в комок, ожидая новых побоев. Однако рыцарь, наклонившись, рванул его к себе и поставил на ноги.

– Это за то, что ты пытался нарушить наш договор, – глухо сказал он, а затем снял с пальца перстень королевы и вложил его в ладонь капитана. – Теперь поспеши, ибо, клянусь днем Страшного суда, с той минуты, как мы на этом корабле, у нас с тобой один конец.

Словно очнувшись, Пес заорал на столпившихся матросов. Корабль, разворачиваясь, вышел на середину реки, и на мачтах заполоскались, набирая ветер, полные паруса.

Анна Невиль стояла на корме, вцепившись в фальшборт, и не отрываясь глядела на берег.

Там, на узкой тропе, шла настоящая бойня. Филип не успел заметить, откуда у Фрэнка появилась в руках толстая суковатая дубина величиной с добрую оглоблю. Но орудовал он ею как перышком. Лучший боец на палках в Пограничье, Фрэнк Баттс отшвырнул меч и демонстрировал все свое непревзойденное мастерство. Перегородив конем тропу, он, со свистом вращая дубиной над головой, разил ею направо и налево, валил всадников, прошибал им головы вместе с касками, ударами дубины сшибал с ног лошадей. Никого из противников он не подпускал близко, сам же косил их, как колосья на поле. Его сила казалась чудовищной. Один человек теснил целый отряд. Противники пятились, пытались парировать удары, но никто не мог выдержать натиска этого страшного бойца. Ржали кони, в ужасе кричали люди:

– Спасайтесь! Это сам сатана!

Наконец кое-кто побежал прочь. Земля вокруг Фрэнка была усеяна трупами людей и лошадей. Стонали изувеченные.