Проанализировав все известные мне эпизоды проявления жестокости Наилем, я удивился. Каждый случай, когда Шерхан проявлял свою звериную натуру, совпадал с моментом, когда решалась наша судьба, собственно, наша жизнь и его, естественно, тоже. Когда всё было более или менее спокойно, это был милейший человек. Я даже сам видел, как он накладывал из своего котелка кулеш в миску финской девочке. Ребятишки из деревни Суомиссалми каждый день паслись в расположении нашей роты. И ни один из маленьких финнов не уходил домой голодным. Каждый уносил или булку хлеба, иногда банку консервов и почти всегда полную миску солдатского варева.

Получалось, что Шерхан никакой не кровожадный монстр, а человек, который просто очень хочет выжить. А гены предков, жестоких воинов Чингисхана, помогают ему это сделать. Наверное, Наиль, предчувствует беду, и таким вот способом безжалостно уничтожает грозящую ему смертельную опасность. Вот и сейчас, это единственная комната, где финны убиты во сне. В другом помещении, которое зачищала группа Шерхана, уничтожен только один финн. Да и то его зарезал Ежов, пырнув ножом, когда тот попытался оказать сопротивление.

Из этой вонючей финнобойни я вышел как раз в тот момент, когда из последней зачищенной комнаты выводили двух человек. Это были генерал Финской армии и какой-то человек, одетый в гражданскую одежду. Они единственные из всех захваченных нами пленных были одеты – один в генеральский мундир, второй в богато смотревшийся костюм. Остальных пленных сгоняли в санитарный узел в одном нижнем белье.

Всё, с офицерами, кажется, мы разобрались, осталось только проверить найденные туннели, и можно считать, что мы полностью захватили контроль над этим громадным дотом. Для зачистки подземных ходов я в каждый отправил по четыре человека. По моим данным у этого дота имелось четыре пулемётных башенки, к которым должны вести подземные ходы. Было ясно, что обнаруженные туннели и являются такими ходами к пулемётным башенкам. Скорее всего, каждый туннель разветвлялся на два, по числу пулемётных гнёзд. На любой из этих пулемётных точек могли находиться финны, и нужно было нападать на них одновременно. Поэтому мной и было отправлено в каждый туннель по две пары автоматчиков. Сам я встал недалеко от двери в санузел, чтобы одновременно контролировать пленных штабных офицеров и вход в подземные ходы.

Минут через семь мне показалось, что из ближнего ко мне подземного хода раздались две автоматные очереди. Я насторожился, подошёл к настежь открытому люку, закрыл его и через амбразуру стал туда периодически посматривать.

Ещё минут через десять появились Кузя и Шерхан, каждый из них тащил за ноги по одному трупу финна. Картинка была полностью сюрреалистична, можно сказать, из кошмарного сна больного манией преследования. Длинный, тёмный, узкий подземный ход и две громадные фигуры с мрачными и решительными лицами. Каждая из этих чёрных фигур тащит за ноги труп, голова которого периодически бьётся о выбоины неровного бетонного пола. В выбоинах оставались лужицы крови, натёкшие из недавно убитых человеческих тел. Б-р-р! Если бы ещё к этой картинке добавить факелоносцев, это был бы сюжет, достойный самого Эйзенштейна.

Все эти мысли занимали меня всего несколько секунд. Время на фантазии не было, и я, как только различил знакомые лица, сразу же открыл бронированный люк. Однако, всё время, пока ребята приближались, моё сердце учащённо колотилось. И уже не от вида крови и мертвецов, безвольно бьющихся головами о бетонный пол. Передо мной встал вопрос – где остальные два моих красноармейца? Почему возвращаются только двое, когда в туннель уходило четверо? О плохом думать не хотелось, но лица приближающихся ребят были слишком мрачны и суровы.

Я не выдержал, пока ребята доберутся до люка, и когда до них оставалось метров десять, крикнул:

— Кузнецов, что там случилось? Где Хазин и Парфёнов?

Кузя остановился, выпустил ноги мёртвого финна, тяжело вздохнул, потом вытер рукавом вспотевший лоб и только потом ответил:

— Да живы они, живы! Я, товарищ старший лейтенант, их оставил в одной из пулемётных башен. Вдруг финны зашевелятся, вот и будет им подарочек. Оттуда всё отлично простреливается на 360 градусов, да и машинка там стоит, внушающая уважение. Спаренный крупнокалиберный пулемёт. Правда, система незнакомая. Наши ребята из таких ни разу не стреляли, но, думаю, Хазин разберётся – он парень башковитый.

— Кузя, а много там было финнов?

— Да нет, только двое, и оба сидели в одной башне, вторая стоит совершенно пустая. Наверное, эти двое исполняли роль ночных дежурных. Башня рассчитана на пулемётный расчёт из четверых человек. Эти два лоха расселись внизу башни и попивали чаёк из термоса. Я даже к ним и не подкрадывался, просто подошёл метров на семь и расстрелял из автомата. Когда направил на них ствол, глаза у них были как у коров, даже, ей Богу, жалко было нажимать на курок. Эти телки даже к оружию не потянулись.

На сердце у меня заметно полегчало, и лица ребят уже не казались такими мрачными и хмурыми, и в туннеле, вроде, как будто посветлело. И я, уже более весёлым голосом, произнёс:

— Ну, что ты там встал-то, весь проход Шерхану перекрыл. Притомился, болезный? Давай, тащи быстрей своего мертвяка – если взялся за гуж, не говори, что не дюж.

Когда Кузнецов дотащил свою ношу до конца туннеля, я помог ему вытащить труп в коридор. Шерхан свой груз вытащил сам. Встав невдалеке от люка, мы решили перекурить, естественно, мои трофейные сигареты. Стояли, молча, и дымили не больше минуты. Потом я не выдержал и спросил:

— Кузя, я вот, всё равно не въезжаю, на кой чёрт вы тащили сюда эти трупы? Может быть, ты думаешь, что здесь открыт филиал финского морга? А представляешь, какой здесь будет воздух, если мы задержимся в этом доте?

— Товарищ старший лейтенант, да там, в башне, совсем места нет. А если бой начнётся, то эти трупаки будут нам очень сильно мешать. Если их оставить в туннеле, то пролезать через них – целая история. Там, конечно, есть одно место, где можно повернуться, но я посчитал, что оставлять там трупы не следует.

— Что за место и почему там нельзя оставить этих жмуриков?

— Там есть подземный бункер, площадью метров десять, но в нём стоит работающий дизель, и нам, по любому, придётся около него крутиться. Без электричества, куда мы денемся. Без этого дизеля даже снарядные подъёмники работать не будут. А ходить по трупам, чтобы залить солярки, как-то не очень здорово. Если положить тела с другой стороны, то там проход к пулемётам. Именно в этом зале тоннель разветвляется на два. И уже новые, более тесные ходы ведут к пулемётным башенкам.

Информацией о дизельгенераторе Кузнецов снял большую тяжесть с моей души. Первоначально я думал, что автономный генератор находится где-нибудь на нижних ярусах дота. Но, не обнаружив источника электроэнергии, я очень был обеспокоен. Буквально мучился от мысли, что финны, когда обнаружат, что русские захватили дот, просто отрежут электрический кабель, и всё. Тогда мы физически будем не в состоянии выполнить мою задумку. А именно, финскими орудиями расстрелять финские же укрепления. Выполнение этого плана было бы высшим пилотажем воинского искусства.

Несмотря на это приятное известие, в душе начал вырастать новый ком тревоги. Теперь это касалось судьбы группы красноармейцев, направившихся зачищать второй туннель. Ждать у моря погоды, не мой принцип. Пора было предпринимать конкретные действия, чтобы узнать, что происходит в зоне ответственности группы Якута. Выбросив недокуренную сигарету, я приказал:

— Ладно, хватит тут стоять и портить воздух. Давай, занесём всех этих жмуриков в одну комнату, там стараниями Шерхана уже образовался небольшой морг. Нечего им здесь валяться на дороге и портить вид этой неприступной цитадели. Мы с Шерханом пойдём проверять, как там дела у Якута, а ты, Кузя, остаёшься контролировать коридор. Особое внимание обращай на дверь в санузел, где закрыты пленные. Что-то мне показалась, что дверь там слегка дёрнулась. Наверное, финны развязали руки и готовятся покинуть эту милую комнатку. Дураки, не понимают, что в другом помещении им придётся гадить под себя. Неужели они думают, что мы будем провожать их в туалет. Пусть будут рады, что сразу не отправили их к праотцам. Кузя, если они хоть чуть-чуть сдвинут стол, фиксирующий эту дверь, засади им туда очередь из автомата, а потом брось внутрь этой уборной лимонку. Кто выживет, тот, значит, счастливец, а если все там лягут, то и хорошо – всё нам меньше забот.