– Привет, – ответила Вероника.

– Разговор есть.

– Я слушаю, – сказала Вероника, помахивая палкой.

Подруга шла рядом.

– Ты меня незаслуженно обидела, – начала Кира.

– Пришла мне мораль читать? Ой, Кира, отвали, без тебя тошно! Если обидела, то прости, я не со зла.

– Мы просто давно дружим, потому я и хочу с тобой поговорить, – не обращая внимания на раздражение подруги, сказала Кира. – Я знаю, что ты встречаешься с этим Захарием.

– Откуда ты знаешь? Сплетни собирала?

– Все знают, не одна я.

– Ну и что с того? Завидуешь?

– Было бы чему. Я хотела тебя предупредить, что он изменяет тебе с Соней Игнатенко.

– С кем?! С Соней? А ты уверена, что с ней? То есть, я хотела спросить, ты наверняка это знаешь?

– Моя мама работает у Захария вместе с Соней. Она не стала бы лгать, если бы не видела все собственными глазами.

– А может, они по работе общаются? – неуверенно спросила Вероника.

– Если бы! В обеденный перерыв так в его комнате общаются, что диван скрипит громче машин!

– Я должна сама убедиться в том, что ты мне сказала, – упавшим голосом отозвалась Вероника.

– Смотри сама, но скажу тебе как подруге: не пара он тебе. Брось его, пока жизнь тебе не испортил.

– Благодарю за совет. Как-нибудь сама разберусь.

– Выходи вечером, поболтаем, – предложила Кира.

– Не обещаю, но постараюсь, – уже более приветливо ответила Вероника и улыбнулась.

Вероника отправилась в магазин за хлебом. Конечно, она могла бы сегодня и не ходить, ведь дома еще оставалось полбуханки, но надо было убедиться, действительно ли на Люське джинсы, сшитые в мастерской Захария. Высокомерная блондинка Люся с ярко накрашенными губами виляла обтянутым джинсами задом. «Точно такие, как у меня», – отметила Вероника. Она взяла с прилавка хлеб и быстро вышла из магазина.

То, что на Люсе были такие же джинсы, еще ничего не значило. На фабрике джинсовую одежду мог купить кто угодно. Если Захарий изменяет ей с Люськой, то при чем здесь Соня? Выдумки, обычные деревенские сплетни. Он не может ни с кем встречаться, он любит только ее. Завтра вечером они встретятся, и она спросит его самого. Уверена, что он встречается только с ней. Захарий хороший, он не может лгать. И зачем ему кто-то, если им так хорошо вдвоем? Не может человек так притворяться, не может и все!

Вероника почти успокоилась, когда мать сказала ей:

– Вечером ты никуда не пойдешь.

Это было произнесено тоном, не терпящим возражений. Вероника сегодня никуда идти не собиралась, да и спорить с матерью не хотелось.

– Хорошо, – ответила она и пошла на огород.

Вечером Вероника не вышла к Кире, чтобы не сердить мать. Девушка видела, как мать закрыла входные двери и ключ забрала с собой. Веронике не спалось. В голову лезли всякие мысли. Она то безоговорочно верила Захарию, то ее душу начинал точить червь сомнения. И вдруг ее осенило. Сегодня у них нет свидания. А что, если пойти проверить, на месте ли его «мерседес»? Двери заперты, но окно-то распахнуто настежь.

Вероника по-кошачьи тихонько встала, набросила халатик и в комнатных тапочках выскользнула в окно. На улице было тихо и свежо. Березка замерла в дремоте, и неподвижный воздух не тревожил ее листьев. Девушка по привычке коснулась рукой ствола и почти побежала по знакомой тропинке.

Отдышавшись, Вероника подошла к забору, где они с Кирой впервые увидели Захария. Она сделала шаг вперед, и роса на траве обожгла ей ноги. Автомобиля Захария на обычном месте не было. Внутренний голос подсказал Веронике: надо сходить к реке. Повинуясь интуиции, девушка побежала по узкой дорожке к речке.

Уже издали она услышала голоса. Вероника тихо шла вперед. Смех на какое-то время стих, и она уже было успокоилась, как вдруг резко остановилась за кустами терна. На берегу реки горел костер. Веронике надо было пройти еще немного, чтобы разглядеть двух человек у огня. Сердце бешено стучало в груди, пока она сделала несколько шагов и выглянула из-за дерева. Там сидели двое: ее Захарий и Люська. На них были только плавки. Захарий снял с шампура кусочек мяса и положил в открытый рот своей подруги.

Вероника стояла потрясенная. В одно мгновение ее сказочный мир, наполненный любовью, развалился, образовав огромную бездну между ней и Захарием. Из глаз внезапно хлынули слезы, размывая фигуры, которые соединились в одно целое на песке, прямо у костра, на ее с Захарием месте. Кусая от обиды губы, Вероника побежала домой. И только оказавшись в постели, она дала волю слезам.

До утра Вероника чувствовала себя не только униженной, но и опустошенной. Ее чистую любовь растоптали, смешали с грязью, оставив в душе разочарование и тоску. Но ей удалось подавить эмоции и трезво оценить ситуацию. Вероника решила, что никогда больше не увидит Захария, а если встретит, то даже не заговорит с ним.

Глава 7

Со шрамом в душе и джинсами, спрятанными на самом дне тяжеленного чемодана, Вероника уезжала в город на вступительные экзамены. Захария она больше не видела и всячески избегала встреч с ним. Было ощущение, будто ей плюнули в душу, но Веронике хватило ума не затаить зла на всю сильную половину человечества. Пострадав несколько дней, она произвела контрольную ревизию в своей душе. Девушка отсеяла ложные слова, притворство и измену, оставив только теплые воспоминания. Она поняла, что никогда не забудет – да и незачем стирать из памяти – знакомство с Захарием, последовавшее за ним первое свидание у реки, их встречи. Каким прекрасным и красочным был тогда для нее весь мир! Как ярко горели на небе звезды в тот день, когда она стала женщиной и испытала новый, незнакомый вкус любви! Захарий был ее первой и настоящей любовью, первым мужчиной, поэтому, что бы там ни случилось, она никогда не забудет его. Значит, она поступила правильно, отбросив мусор и сохранив в памяти лишь приятные моменты. А как иначе? Возможно, ее теплые чувства навсегда растворятся на многолюдных улицах бестолкового города, рассеются среди многоэтажек, магазинов, театров, новостроек и заводов…

Вероника пришла рано утром на автобусную остановку с Кирой и Данилом. Всех их вышли проводить родители. Стоя около тяжелых чемоданов, Вероника бросила прощальный взгляд на родную деревню. Внизу над рекой тянулся ряд домиков, утопавших в зелени садов. Издалека они напоминали разорванные бусы, будто бусинки-домики рассыпались полукольцом вдоль густых зарослей у реки. Желтые подсолнухи в поле, которое пролегло от деревни к остановке, повернули свои любопытные головки в сторону Вероники и застыли в одной позе, словно не понимая, зачем она покидает этот райский уголок.

Раньше Веронике казалось, что она будет ехать в город с радостью. Но теперь ее охватила непреодолимая тоска. Она не могла представить, как будет жить без речки, в которой вода такая прозрачная, что можно видеть на дне песок и мелкие, отшлифованные водой камешки. А как обходиться без сада у дома, без старой яблони с корявыми ветками, без любимицы березки? И как будет маме тоскливо одной в доме зимними вечерами! Вероника только сейчас ощутила, как трудно расставаться с тем, что так мило сердцу. Расставаться навсегда. Она никогда не вернется жить в свою деревню. Ей предстоит стать хамелеоном, чтобы быстро адаптироваться к шумному, пыльному разноголосому городу и попрощаться с детством. Вероника осознала, что в ее жизни начинается новый этап, где не будет рядом мамы и никогда не будет Захария.

Вероника посмотрела на мать. Она и не замечала, как та сдала за последние годы. Еще совсем молодая, а выглядит старушкой. Сейчас Ксения Петровна едва сдерживала слезы, посматривая на дочку. Она часто поправляла платье, будто оно было измято, хотя в действительности идеально выгладила его накануне. Вероника сердцем чувствовала, как маме тяжело сейчас.

В какой-то миг девушке захотелось, чтобы автобус не пришел. Тогда она схватит тяжелые чемоданы и радостно скажет: «Да пропади пропадом этот институт! Идем, мама, домой!»