Архимандрит Иустин (Попович)

Толкование на 1-ое соборное послание св. апостола Иоанна Богослова

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА

Архимандрит Иустин (Попович; 1894 – 1978) – выдающийся богослов и подвижник Сербской Православной Церкви XX столетия. Человек блестящего образования, исключительный аскет, он большую часть своей жизни посвятил научной, преподавательской и литературной деятельности. Из-под его пера вышли такие книги как “Православная Церковь и экуменизм”, “Философия и религия Достоевского”, “Достоевский о Европе и славянстве”, “О прогрессе и мельнице смерти”, “Философские отрывки”, “Жизнь и деятельность святого Саввы как философия жизни”. Ему Церковь обязана переводом на сербский язык 12-ти томов “Житий святых”. В числе богословских трудов о. Иустина – “Православная философия истины” (догматическое богословие), “Путь богопознания”, толкование на Евангелия от св. апостолов Матфея и Иоанна, послания св. апостола Павла, такие работы, как “Проблема личности по преподобному Макарию Египетскому” и “Гносеология святого Исаака Сирина”.

Истинный подвижник и строгой жизни монах, он вместе с тем был человеком глубоко неравнодушным к происходящему в окружающем его мире. “Везде, где он появлялся, жил и работал, – свидетельствует один из бывших сподвижников о. Иустина, ныне – митрополит Черногорский Амфилохий, – он вызывал волнение, его прямолинейность и теплота возмущали мрачное море повседневности”. Отпадение современного мира от Бога, отказ от Христа, от христианства и замена его “гуманистической”, богоборческой по своей сути философией – это было его страданием, его болью. “Пока Европа держалась Христа как Солнца правды и Его апостолов, святителей, бесчисленных угодников, – пишет он в своей книге “Православная Церковь и экуменизм”, – она была подобна площади, освещенной тысячами больших и малых светильников. Но когда человеческая похоть и разум восстали против Христа – как от страшных ветров погасли от них светильники перед очами людей, и мрак, подобный мраку в норах кротов, покрыл эту площадь. Брат брату вонзает меч в грудь, считая его врагом. Отказывается отец от сына и сын от отца. Волк волку – более верный товарищ, нежели человек человеку”. Один лишь выход есть у заблудившейся Европы и у всего мира, одно спасение. И “этот выход есть Господь наш Иисус Христос, – продолжает о. Иустин, – и Его Божественное творение – Церковь, которой Он – Глава, а она – Его Тело”.

Литературный стиль о. Иустина, его язык очень своеобразны, ибо “он, – говорит митрополит Амфилохий, – был поэтом. В своих работах он использовал чудесную и возвышенную, боговдохновенную поэзию Православной Церкви, поэзию, берущую начало еще от св. Косьмы Маиумского и св. Иоанна Дамаскина”.

Был о. Иустин и истинным философом, потому, наверное, и суждено было ему носить имя одного из первых апологетов христианства, его защитников перед лицом враждебного языческого мира – св. мученика Иустина Философа. И философия его не была учением по началам мира сего, “философией человеческого понимания”. Но – философией евангельских заповедей, Самого Божественного Учителя всех верных – Христа. И оттого, по выражению владыки Амфилохия, “во всех своих трудах, молитвах, воздыханиях, всей своей жизнью о. Иустин стремился воспеть, выразить, описать словами неописуемый образ Христов, выразить свою горячую любовь к Богочеловеку Христу. Каждая его мысль начинается и заканчивается Богочеловеком Христом. И не только слова и мысли, но даже цветок для о. Иустина имел благоухание Богочеловека Христа, Предвечного Слова Божия. Каждая звезда на небе была изумительным свидетелем и чудесным выражением вечного Слова Божия, журчание ручейка и шелест листьев были свидетельством и неким таинственным символом чудесного присутствия Слова Божия в мире.

Могут сказать, что о. Иустин повторяется, когда говорит о Христе и Его делах. Но его повторение является лепетом ребенка, обращенным к его любимой матери. Это повторение есть повторение любви: чем больше мы любим кого-либо, тем чаще произносим слова нашей любви, и нас нисколько не утомит повторять каждую секунду и непрерывно те же самые слова. Так для о. Иустина не было обременительным повторять имя Господа Бога и Спасителя нашего, изливать перед Ним свои скорби и радости, приносить Ему свою любовь, как благоуханную жертву, и через нее – всю свою жизнь”.

Такой “благоуханной жертвой любви” является, без сомнения, и этот предлагаемый вниманию читателей его труд – толкование на 1-ое соборное послание св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова. И слово архимандрита Иустина так живо, проникновение в мысль самого Апостола Любви так глубоко, что 1900 лет, отделяющие нас от момента написания этого послания, как бы сглаживаются и кажется, что обращено оно именно и непосредственно к нам – людям конца XX столетия, людям мира, уже не знающего Бога подобно тому, как мир I столетия Его еще не знал…

…Отец Иустин скончался в 1978 году в монастыре Челие близ сербского города Валево, где в течение последних 30 лет своей жизни подвизался в аскетических подвигах и богословских трудах и, кроме того, был духовником. Кончина его, как и рождение пришлась на день Благовещения Пресвятой Богородицы. На Благовещение приходится, таким образом, и день его молитвенной памяти – в 1993 году Сербская Православная Церковь причислила о. Иустина к лику святых.

Первая глава

1:1. Еже бе исперва, еже слышахом, еже видехом очима нашима, еже узрехом, и руки наша осязаша, о Словеси животнем… (О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни.)

Основное радостное известие, идея и истина состоит в том, что Бог Слово вочеловечился, чтобы мы могли богосоделаться в Нем. Иными словами, Он восприял человеческую плоть, чтобы нас соделать богами по благодати. Тот, Кто является Вечной Жизнью, пришел на землю, чтобы мы имели живое общение с Ним. Слово жизни является главным предметом настоящего благовествования. Как хочет нам разъяснить святой Иоанн Богослов, основа радостного известия этого благовествования состоит в том, что Слово плоть бысть (Ин. 1:14). Бог Слово, Который есть жизнь вечная, явился нам, будучи безначальным (еже бе исперва): это значит, что Вечное спустилось на землю, сделалось телом, приняло земную реальность, всегда является доступным, близким нашему слуху, в нашем восприятии и чувствовании; еже слышахом благовестие Бога Слова; еже видехом очима нашима, видели Бога с человеческим телом, Бога в мире, Бога среди нас, еже узрехом, мы видели, созерцали Бога в человеке, Того, Которого руки наша осязаша как до крестной смерти, так и после Его воскресения из мертвых. Слышали, видели, созерцали и осязали Слово жизни, Бога жизни. Бог Слово сделался в нас самой доступной реальностью, и мы уверились в этом самым очевидным опытным путем. Способ является подлинно опытным (экспериментальным), путь опытным (Путь жизни). Христос есть “Слово жизни”, есть воистину разумность жизни, премудрость жизни. До тех пор, пока Христос не пришел на землю, жизнь была неразумной, без смысла и цели, была сплошным безумием, потому что не существовало ничего разумного, потому что все было хаосом, показателем неразумности. До Него, Слова жизни, жизнь была негодной, она не могла подумать, высказать, выразить, исповедать с искренностью и рассказать что-либо о своих мучениях, радости. Жизнь начала говорить, упремудрилась, наполнилась благодати, потому что приобрела смысл. До этого она была неразумной, бессмысленной, бесцельной, опустошенной грехом. Все существовавшие тогда идеи о жизни (эллинские, римские, индийс-кие) рассеялись, потеряли значение с вочелове-чением Бога Слова, Который стал жизнью, нашей земной жизнью. Разум и Слово жизни есть между нами. Мы имеем Слово жизни, потому что знаем смысл ее, цель жизни. Тут начало жизни, Бог Слово, потому что Он Тот, Кто бе исперва. Жизнь уже не является чем-то безрассудным, но наделена Божественным разумом, ведь грех является силой, которая все лишает смысла, лишает Божественной разум-ности, Божьего смысла и благодати. В действительности грех – это полное лишение смысла и цели жизни.