В своих воспоминаниях императрица Александра Федоровна привела высказывания государя о возможной передаче верховной власти своему младшему брату Николаю Павловичу: «…он остался доволен поутру командованием над войсками Николая и вдвойне радуется, что он хорошо исполняет свои обязанности, ибо на него со временем ляжет большое бремя, так как Император смотрит на него, как на своего наследника, а это произойдет гораздо скорее, нежели можно ожидать, так как Николай заступит его место при жизни.
„Кажется, вы удивлены, — сказал он, — так знайте же, что брат Константин, который никогда не хлопотал о престоле, порешил ныне тверже, чем когда-либо, формально отказаться от него, передав своему брату Николаю и его потомкам.
Что же касается меня, то я порешил отказаться от лежащих на мне обязанностей и удалиться от мира. Европа теперь более чем когда-либо нуждается в государях молодых, вполне обладающих энергией и силой, а я уже не тот, каким был прежде, и считаю долгом удалиться вовремя…“».
Беседа перед дальней дорогой
Когда в 1824 году Александру Павловичу донесли о существовании в России тайного общества и показали список его членов, он долго рассматривал бумаги и никак не мог прийти в себя от неприятного удивления.
— Знатнейшие имена империи… Герои Отечественной войны… Что же они вытворяют?.. Откуда у них такая непримиримость?.. Вот и не верь после этого предсказаниям, — бормотал огорошенный государь.
Затем Александр Павлович со вздохом заявил своему приближенному, князю Васильчикову, указывая на бумаги о заговоре:
— Если все эти крамольные мысли так распространились в обществе, то я первый — тому причина…
В одной из петербургских легенд говорится, что перед своей роковой поездкой на юг в 1825 году император встретился с недавно появившимся в Северной столице странником. Случилось это во время верховой прогулки императора по городу.
Почему вдруг Александр Павлович направился к незнакомому старику и сделал знак свите не приближаться к ним — неизвестно. Беседовали император и странник недолго. Отдельные фразы разговора все же доносились до сопровождавших государя офицеров.
Предсказал тогда явившийся издалека старик, что вскоре произойдет «растроение» Александра Павловича. Один вернется в столицу в гробу, другой станет до самой своей смерти ходить по Руси, третий — преображенный, под чужим именем, врубище придете Северную столицу после долгих странствий по свету и будет оберегать родной город и вымаливать у убиенного отца прощения целых четверть века…
Понял ли Александр Павлович, что означает «растроение»? Поверил ли неизвестному страннику? Все это так и осталось загадкой.
Когда наконец государь отправился в свою последнюю поездку, он попросил кортеж остановиться в том месте, откуда был виден Михайловский дворец.
Как не раз уже бывало, несколько минут Александр Павлович молча смотрел на замок. О чем он думал тогда? Еще раз просил прощения? Что-то вспоминал? Раскаивался?..
Смерть в Таганроге
А потом началась многодневная тряска в карете. Мелькали версты, города, села Российской империи, знакомые и незнакомые лица.
Из Крыма в Таганрог Александр I прибыл совсем больным. Сохранились дневниковые записи врача императора: «…5 ноября. Приезд в Таганрог. Дурная ночь. Отказ от лекарств. Он приводит меня в отчаяние. Страшусь, чтобы такое упорство не имело бы рано или поздно дурных последствий…».
С каждым днем тревога врача нарастала. Венценосному пациенту становилось все хуже и хуже.
«… 10 ноября. Начиная с 8-го числа, что-то такое занимает его более, чем его выздоровление, и смущает его душу…
18 ноября. Ни малейшей надежды спасти моего обожаемого повелителя. Я предупредил императрицу и кн. Волконского и Дибича, которые находились: первый у него, а последний внизу у камердинеров.
19 ноября. Ее величество императрица, которая провела много часов вместе со мною одна у кровати императора все эти дни, оставалась до тех пор, пока наступила кончина в 11 часов без 10 минут сегодняшнего утра…»
В час смерти Александра Павловича в Таганроге на несколько минут установилось необычное затишье. Замерло Азовское море, не шелестела еще не опавшая с деревьев листва, не было ни единого дуновения ветра.