Именно туда же в строгом элегантном чёрном с полосками шелковом летнем костюме летит, сопровождаемый выбитыми белыми обломками парапета, синьор Карло. Это даже красиво. Как бы в киношном рапиде.

Тишина на террасе. Николай переводит дыхание, оглядывается на остолбеневшую Марусю и, так же, прикрываясь ведром, на четвереньках подбирается к тому месту, откуда виден нижний дворик. Осторожно выглядывает.

Оба телохранителя лежат у машины. Неподвижно.

Николай вздыхает и тоже ложится. В центре террасы сидит Маруся. У неё, как и у Николая, отнялись ноги.

Николай поворачивает голову. В проёме двери виден Старик. Он сидит на стульчаке. Голова прямо. Держит спину. Профиль патриция. Белая рубашка, Седые волосы. Чёрный галстук. Пиджак. Бессмысленный взгляд.

Спущенные чёрные штаны.

Белая комната, белые занавеси колышутся на ветру. Вдали Везувий.

Куда не глянь, по горизонту в сером мареве тянутся терриконы.

Они отражаются в бессмысленных глазах синьора Лоренцо. Тот сидит на своём стульчаке в лоджии на третьем этаже дома типовой застройки города Краснодона. На нём линялая футболка и старые трикотажные шаровары. Николай кормит его с ложечки кашкой и напевает что-то из Газманова.

– Так что вот здесь жить будем, деда. Вид, конечно, подкачал. Это тебе не Неаполь. И террикон вместо Везувия…

Николай скармливает последнюю ложку овсянки. Вытирает Старику губы. Идёт с тарелкой на кухню и влетает в нескончаемый женский ор.

Там тёща и девочка Леся пяти лет, Бледная с большими испуганными глазами. Вся в папу. Тихо ест кашу и вовремя подаёт родной бабушке нужную реплику в её бесконечном монологе – обвинении:

– …И всё на мою голову. Та же дочка Галя. Дочка! Ха-ха. Кто у тебя, Леся, мама? Ну?

– Блядь! – звучит тоненький детский голосок.

– А папка у тебя кто?

– Мудак ёбнутый.

– О! Правильно, внученька дорогая! Мало того, что ничего не привёз. Ни гривны, ни пол-евро сраного. Так на тебе! Деда какого-то приволок парализованного. Ещё один рот. Чем ты его кормить будешь, придурок?

– На шахту пойду, – отвечает Николай.

– Ой-ой-ой! Вот это они тебя там ждут. Ты глянь, мудак, за окно. Стоит всё! Эх, внученька! Эх, сиротка, ты при двух родителях полная. Чего сидишь, дура?! Сейчас и ты в садик, и баба Лизавета на работу опоздает. Марш!

Гремит что-то в прихожей, Грохает входная дверь и в квартире, наконец, становится тихо. Николай наливает себе чая. Жуёт задумчиво булку.

Терраса. Дует ветерок. Под балюстрадой сидят в полном ступоре наши ребята. Переживают.

Первая приходит в себя Маруся. Вскакивает, дёргает Николая:

– Всё! Уматываем отсюда! – она мечется по террасе, – ты ж машину водить умеешь?

– Это, смотря, какую. Права у меня есть. – Николай пожимает плечами.

– Я тебя, придурка, спрашиваю не про права, – орёт Маруся, – машину поведёшь? Нам хотя бы из города побыстрее выскочить, – она тащит его за руку по дорожке на нижнюю террасу. Переступает через трупы телохранителей.

Николай садится за руль, вспоминает, что показывали.

Кнопка – мотор заработал. Кнопка – открывается багажник. Кнопка – открывается капот. Маруся плюхается рядом:

– Всё. Поехали. Давай, чего тут… Нажимай.

– Этих надо убрать – парень показывает на трупы телохранителей – как раз на дороге.

– Объедешь.

– На такой колымаге не получится.

Вот тут, наконец, и Николай собирает мозги в кучу. Первым делом он закрывает капот.

Бежит на верхнюю террасу, привозит кресло – каталку.

– Давай, помогай.

Вместе с Марусей они грузят тело телохранителя.

Выкатывают вместе на верхнюю террасу. Николай оглядывается – куда положить. Тут мозги включает и Маруся. Показывает на пролом в балюстраде.

– Ты чего?

– Зачистить надо виллу, – говорит Маруся – чтобы сначала не было понятно, кто куда делся. А мы пока подальше отъедем.

Ребята сбрасывают тело через пролом с обрыва. Бегом спускаются за вторым телом. Вывозят его наверх. Сбрасывают.

– Так. Документы бы ещё надо взять, – соображает Маруся.

Убегает в свою комнатку. Николай поднимает с пола террасы пистолет с глушителем, который вылетел у Карло.

Суёт в карман лежащие на столике диски с записью камер наблюдения.

Забегает в комнату Старика, достаёт свой паспорт. С тоской смотрит на висящий на плечиках возле дивана костюм, подаренный ему синьором Энрико.

Э! Быстро переодевается в костюм. Только сандалии свои. Выскакивает на кухню. Там Маруся сбрасывает в сумку свои банки.

– Что ты, дура, кофе тащишь?

– Это не кофе. Это мои травки. Вон, видал, сработало. Тебе чего?

– Какой-нибудь пакет.

Девушка бросает ему пакет. Николай складывает туда футболку, джинсы и туфли. И заодно пистолеты охранников, и пистолет Карло, который с глушителем.

Очень торопятся. Оба.

Николай бежит на террасу через комнату Старика. Останавливается. Смотрит на сидящего на стульчаке Старика.

Вкатывает с террасы кресло-каталку. Пересаживает Старика в кресло, застёгивает на нём брюки. Прикатывает к машине.

Из дома выбегает Маруся, бросает сумку в машину:

– Ты чего? На хера ты Деда вытащил?!

– Ты ж говоришь, чтобы зачистить. Чтобы пусто было.

– Но Дед…

Николай не слушает, усаживает Старика в машину. Пристёгивает ремни. Кресло складывает и кладёт в багажник. Думает. Бежит в дом, приносит сложенный стульчак. Кладет туда же, в багажник.

– На хера? – удивляется Маруся.

– Классная штука. В хозяйстве пригодится.

Николай садится за руль. Кнопочка – сидение поднимается на нужный уровень. Видит – в ящичке для перчаток лежат тёмные очки одного из телохранителей и запасные обоймы с патронами к пистолету. Обоймы он бросает в свой пакет. А очки на нос.

В чёрном костюме, белой рубашке – он точно как телохранитель.

Маруся проверяет – сумка на месте. Щупает бюстгальтер – деньги тоже на месте.

– Давай? – кричит она, – чего стоим?

– Так ворота надо открыть!

Маруся выскакивает, подбегает к воротам. Нажимает кнопку. Николай проезжает. Девушка нажимает кнопку пульта на закрытие и проскакивает в щель закрывающихся за ними ворот.

– Ну, а если прищемило бы?

– Ворота должны быть закрыты!

– Да хер с ними!

– Ты что! Это сразу тревогу соседи начнут бить. А так всё тихо.

Ну, как можно обойтись в сегодняшних историях без возни с машинками. Так, чтобы резкие повороты, пролёты на красный свет, движение по встречной полосе, визг тормозов. Ошалевшие полицейские.

И у наших героев этого будет тоже много. Ведь Николаю надо приноровиться к машине. Это раз. С дорогами в Неаполе парень не знаком. Это два. И с итальянскими правилами движения. Это уже три.

Так что включаем воображение. Представьте – огромный чёрный «Майбах» и всякая мелочь: «фиатики», «ситроенчики»…

Всё, конечно, в этой дорожной катавасии обойдётся. «Майбах» не пострадает. Потому что в Неаполе каждая собака, а тем более, полицейский, знает в лицо машину синьора Карло и никому не хочется попасть «под раздачу» этому психу.

Николай будет только удивляться:

– А чего это полицейский мне честь отдаёт?

Так что помотаются ребята по городу, а потом плавно вольются в поток машин на скоростном шоссе, ведущем на север страны.

– Ты всё-таки осторожнее, придурок, – переведёт дыхание Маруся, – соблюдай правила. Чем дальше от Неаполя, тем меньше полицейских знают про Карло.

Они останавливаются на заправочной станции. Маруся вопросительно смотрит на Николая.

– Машина без бензина не едет. Понимаешь?

Девушка отворачивается, достаёт из бюстгальтера деньги. Отсчитывает.

– Двадцать литров хватит? Имей в виду, денег мало. Только то, что я за пол года сколотила.