Патрик Генри тепло принял их и обратился к невесте:

— Моя юная леди, когда ваш великодушный отец, который противится браку с этим достойным юношей, отлучится из дому, пойдите к себе на конюшню и выберите там лучшего скакуна. А потом скачите как можно быстрей к месту свидания с вашим избранником сердца, который будет там ждать вас… Когда мисс прибудет на место свидания, вы, молодой человек, сядете верхом на того же коня, но только позади нее. Помните: позади нее! Она будет управлять конем и поведет его к священнику, который обвенчает вас. Запомните, моя юная красавица, поводья в руках должны держать вы и направлять коня тоже, а жених пусть сидит сзади и обнимает вас за талию. После венчания идите к отцу и скажите, что вы поженились. А если ваш благородный отец будет стоять на своем и подаст на вас в суд, я буду вашим защитником. И запомните, юная леди, на суде вы должны рассказывать точно, как было совершено бегство, и тогда, обещаю вам, вы вернетесь благополучно домой и вам не придется навещать вашего возлюбленного в тюрьме. Главное, рассказывать все как есть — как вы убежали и как поженились. Девушка пообещала исполнить все в точности. Они поблагодарили адвоката и ушли.

Вскоре после этого молодая леди узнала, что ее отец должен отлучиться из дому, и условилась о встрече со своим женихом. Путь был свободен, она выбрала в конюшне лучшего коня и прискакала на место свидания. Он вскочил на коня позади нее, как велел ему сделать адвокат, и она пустила коня быстрой рысью прямо к священнику, который тут же обвенчал их по всем правилам. Потом они предстали перед ее отцом и во всем ему признались.

Благородный господин сильно разгневался. Он посадил дочь под замок и подал на молодого мужа в суд. Он требовал для него пожизненного заключения.

Настал день суда. Поскольку на суде присутствовали обе семьи, зал суда был переполнен. К тому же прошел слух, что в защите будет выступать сам Патрик Генри, и люди стекались отовсюду, только чтобы послушать его.

Адвокат обвинения со стороны разгневанного отца поднялся и держал речь, но недолго. Он лишь сказал, что молодой негодяй увез девушку, которой по законам штата Виргиния было еще рано выходить замуж, а потому суд должен принять соответствующее справедливое решение и отправить его в тюрьму.

Затем встал Патрик Генри.

— Ваша честь, — обратился он к судье, — лично я мало что могу сказать по данному делу. Я предлагаю лучше попросить прекрасную, как ангел, молодую невесту рассказать нам все о совершенном побеге, из-за которого выдвигает свое обвинение мой коллега. Тогда, ваша честь, вам легче будет судить, должен этот милый молодой человек отправиться в холодную тюрьму или к себе домой вместе с любимой невестой.

Затем, обращаясь к девушке, он сказал:

— Прошу вас, юная леди, расскажите его чести все в точности, как произошло. Помните, все в точности!

Раскрасневшаяся невеста поднялась на свидетельское место. Она чуть волновалась, но говорила ясно и без запинок.

— Вот как все было, ваша честь. В прошлую среду утром я пошла в нашу конюшню, выбрала Принца Звезду и поскакала на свидание с моим женихом. Он сел на коня позади меня. Правила конем я, он сидел позади меня. Мы поехали к священнику, и священник нас обвенчал.

Тут поднялся Патрик Генри:

— Вы хотите сказать, что посадили его позади себя на коня и увезли к священнику?

— Да, сэр, именно так. Я увезла его.

В зале суда раздался громкий смех.

— Так что видите, ваша честь, — сказал Патрик Генри, — молодой человек вовсе не увозил эту прелестную, как цветок, юную леди. Дело ясное: сама девушка убежала вместе с молодым человеком. А посему вы, конечно, не будете сажать в тюрьму этого прекрасного джентльмена, раз лично он никого не увозил.

Судья долго смеялся, и все присутствовавшие в зале тоже, и даже разгневанный отец. Так все разрешилось ко всеобщему удовольствию благодаря умному совету Патрика Генри.

НАВСТРЕЧУ СЕВЕРНОЙ ЗВЕЗДЕ

Т. Голенпольский

Негритянский фольклор в эпоху гражданской войны между Севером и Югом

В 1619 году голландский корабль, прибывший в английские поселения Северной Америки, продал в рабство первых двадцать негров на плантации Виргинии. Как грустно пошутит спустя несколько столетий видный деятель Негритянского движения Букер Т. Вашингтон, «негры были единственными иммигрантами, с которых не брали плату за проезд». Эту поездку они будут оплачивать своими жизнями все последующие три с половиной столетия. Согласно статистике 1790 года, негры составляли одну пятую всего населения страны. До этого в демографической статистике они вообще не значились.

«Право» на угнетение требовало какого-то обоснования. С этой целью правящие классы на протяжении всей истории США разрабатывали изощренную мифологию, которая отравляла умы белых американцев. Сюда относился и миф о «проклятии Хама» — божественном предначертании или просто божьей воле, записанной в Библии, согласно которой утверждалось отсутствие у негра души.

К XVIII веку негру, правда, «вернули» душу, поскольку богословы докопались до того, что проклят был не Хам, а один из его четырех сыновей, который оказался белым. Тогда стали прибегать к всевозможным «научным» данным из области антропологии, психологии и социал-дарвинизма. Если первоначальная функция всех этих выдумок служила оправданию рабства, то на более поздней стадии это делалось для того, чтобы удержать черного «там внизу». Боязнь того, что черный выйдет из повиновения, не давала покоя рабовладельцам. И для этого страха были основания: все чаще до Юга стали доходить слухи о восстаниях рабов Антигуа, Мартиники, Каракаса.

В 1822 г. произошло восстание в Чарлстоне, Южная Каролина. Затем последовало восстание Ната Тернера в юго-восточной Виргинии — в штате, где белые жили, как на пороховой бочке, поскольку черных там было на 81 тысячу больше, чем белых. Восстание было жестоко подавлено. И как бы в ответ на казнь Ната Тернера в 1859 г. против рабства восстает с оружием в руках белый проповедник Джон Браун и идет на виселицу во имя святого дела свободы. Крепнет движение аболиционистов — белых американцев, боровшихся за освобождение негров из рабства. 11 января 1859 года в письме Ф. Энгельсу К. Маркс писал: «По моему мнению, величайшие события в мире в настоящее время — это, с одной стороны, американское движение рабов, начавшееся со смертью Брауна, и, с другой стороны, — движение рабов в России».[7]

Через два года после казни Джона Брауна в США началась Гражданская война, которая привела к отмене рабства. 4 миллиона рабов были объявлены навсегда свободными. Но трагедия заключалась в том, что эмансипация черных «де юре» не освободила их от расистского отношения к ним, а значит, по существу, перечеркивала юридическую действенность принятой 1 января 1863 года «Декларации об освобождении». Расизм оказался не менее ужасным явлением американской жизни, чем рабство. В его основе лежали не досужие рассуждения о том, кто лучше: белые или черные, а отношения угнетения и эксплуатации.

Итак, африканский раб, доставленный в Новый Свет, стал афро-американским рабом. Его молитвами были африканские танцы и африканская музыка. Шли годы. Постепенно утрачивалась его связь с Африкой. Его речь, его мелодии, его танцы стали явлением жизни американского негра. Его религиозными песнями стали «госпелз», «спиричуэлс» — песни-надежды, песни-жалобы, его песнями труда и любви стали блюзы, его мелодиями отдыха стал примитивный джаз.

Одной из первых песенных форм негров был спиричуэлс. Немалая роль в них была отведена стихам, которые послужили началом афро-американской поэзии. Специфика этих песен была в том, что их безымянные создатели вложили в них правду жизни, искренность чувств и мелодии, которыми были переполнены их души. По существу, в них звучали две мечты. В одной из них жила надежда на спасение души, т. е. на свободу в потустороннем мире, другая мечта состояла в том, чтобы обрести свободу здесь, на земле. Но было у спиричуэлс и иное значение: все эти бесконечные поиски «брода через бурный поток» или «моста над бездной» подразумевали не только поиски пути к праведной жизни, но и мысль о возможном побеге на Север. «Небо» и «рай» могли значить и мечты о потусторонней жизни и мечты о свободных от рабовладения районах Севера и Канады.