— В мирах тес-сно, — сказал феникс, с любопытством глядя на воина.

— Кому как, — пожал плечами Дасти. — Мне нравится знать, что проснусь — и смогу с кем-то поговорить.

— Человек не с-совершенен.

— Феникс и человек разные. А значит, и представление о счастье у них тоже разное. Исира, что для тебя счастье?

— Рас-створение в с-стихиях.

— И всё? Мне этого мало. Я хочу греть руки у костра. Я хочу чувствовать своё тело, плавая в воде. Мне нравится стоять, когда меня чуть не сбивает с ног ветер. Мне нравится быть с женщиной. — Он вдруг мечтательно улыбнулся, явно вспомнив кое-что. — Одержать победу хоть в чём-то. — Дасти вздохнул, призадумавшись, но феникс молчал, всё ещё выжидательно поглядывая на него, и он немного смущённо сказал: — И мне тоже хочется бессмертия. Но так, чтобы эту частичку своего бессмертия подержать в руках, послушать, как оно вопит, требуя молока и ласки. Хочется его почувствовать — мягким и тёплым комочком на твоих руках. Хочется увидеть, как оно взрослеет, как в нём появляются твои собственные черты.

— А говоришь — не филос-соф, — ощерившись, сказал Исира.

Они немного помолчали, прежде чем Дасти всё-таки набрался смелости спросить:

— Исира, что пообещал тебе Дэй-Асс за меня?

— Ничего, — напевно сказал Чёрный Пёс и оскалился. — За тебя прос-сила женщина Дэй-Асса. Ей и рас-сплачиваться.

— В том мире у Дэй-Асса есть женщина?!

— В том мире прошло полгода с-с тех пор, как там появился маг. С-спи, Да-асти. Завтра ты увидишь с-своего друга.

Но сон после странного разговора словно волной смыло. Дасти задумчиво проводил взглядом Чёрного Пса, который отошёл к валуну, поблизости от костра, и прикорнул возле него, укрывшись крыльями. Почему феникс завёл такой разговор? Почему задавал вопросы, которые воин чаще слышал от заядлых выпивох в приморских тавернах? Он поёжился: от насмешливых уговоров феникса не возвращаться веяло… одиночеством. И ещё. Одно дело — говорить, чему Дасти не обучен. Другое — перебирать слова уже состоявшегося разговора и находить на них более ловкие ответы. Исира сказал, что счастье — растворяться в стихиях. Но как же тогда, когда он был с Мирой? Ведь он не сразу взял силы из девушки. Дасти живо вспомнил виденное в колдовском тумане: Мира, заворожённо глядящая в глаза феникса, и странно строгий Исира, который словно забыл, что его рот может кривиться только в ухмылке.

Он вытянулся на животе вдоль угасающего костра, тихо радуясь, что на нём его старая одежда для прохладных мест. Спросить — не спросить?

Шёпотом позвал:

— Исира…

— С-спи, Дас-сти, — глухо донеслось от камня.

Перед тем как совсем уснуть, Дасти вдруг поймал себя на странной мысли: феникс знал, о чём хотел спросить воин. Знал, но не пожелал ответить.

… Во сне рука дёрнулась, и постепенно просыпающийся Дасти почувствовал под пальцами россыпь чего-то сухого и тёплого. Открыл глаза. Хм. За теплом потянулся. Прямо в погасший костёр. И улыбнулся. Счастье. Для продрогшего.

Феникса нигде не видно. Дасти огляделся: здешнее солнце, по-утреннему багровое, уже переваливалось через край потемневших низких скал. Скоро потеплеет. Но ждать, рассчитывая только на милость природы, не хочется. Разбросав костёр, человек нашёл полыхающую призрачными огнями головёшку и осторожно раздул огонь.

Пока Исира нет, можно и порыбачить. Воин скинул лишнее, оставшись в исподних штанах, и, вооружившись своей старой, обнаруженной здесь же стрелой, вошёл в воду. Если сначала она пугала металлически синевато-серым отсветом, то, едва коснувшись ног человека, мягкая и ласковая, сразу перестала казаться негостеприимной.

Прозрачная, она ещё и подбадривала: иди-иди! Мне есть что показать тебе!

Дасти, шагая по дну, оставлял за собой след из мути, поднимая её со дна же. Ему нравилось. Как в детстве. Наконец он добрёл, по пояс в воде, до зарослей, в которых собирался таиться в ожидании добычи.

Сильное гибкое тело внезапно ударило его под колени. Вскрикнув, воин рухнул в воду. Скользкие плавники коснулись его тела, когда нечто неизвестное рвануло над ним, не выпуская на поверхность, а затем, вернувшись в мгновения, вонзило когти в плечо и с невероятной силой потащило яростно отбивающегося человека в самую середину заводи — на самое дно.

Ошеломлённый человек в панике рвался кверху, к воздуху и бил стрелой по сторонам, но стрела так ни разу и не коснулась метавшегося вокруг него тела. Лёгкие требовали воздуха! Инстинктивное движение вдохнуть его — ударило тьмой по глазам и ввергло в пытки продышаться, но снова вдохнулась только вода! Брыкался он всё слабей и слабей, из последних сил только умоляя: "Исира! Где ты?! Помоги…"

Неожиданно что-то изменилось. Уже почти в помрачении Дасти почувствовал, как его схватили за волосы и стремительно поднимают кверху, к смутному пятну света, которое тает, тает… Вместе с тающим сознанием…

29

Вчера сходили в лес. Мальчишки азартно бегали вокруг меня, под тёмно-зелёными, почти чёрными от густых крон деревьями и кустами, звонко хлопали на себе комаров и тащили в мою корзину всё, что торчало на ножках под травой и листьями. Алёнка вцепилась в край корзины — не оторвёшь, особенно поначалу, да и поглядывала диковато — впервые в лесу. Но вскоре освоилась и оказалась весьма наблюдательной и глазастой. Пока мальчишки бегали далеко от нас, издавая индейские вопли, чтобы не заблудиться, она тишком-молчком обнаружила две семейки подосиновиков, которые мы благополучно и собрали.

Денис в лес отправился с определённой целью, так что я отдала ему отцовский рюкзак. Как вошли, он тут же пропал, велев не беспокоиться о нём. А когда наша корзина оказалась почти полной, он появился, забрал корзину, выждал, когда прибегут с новой добычей мальчишки, и предложил:

— Я тут нашёл кое-что. Пошли — посмотрим?

По овражным тропкам вниз мальчишки неслись с кровожадным кличем. Ну какие же оказались любители поорать в лесу!.. Но, когда начали подниматься, Денис вручил им мою корзину, сам взял на руки Алёнку: для малышки непривычная прогулка оказалась перебором, девочка с ног валилась.

На опушку вышли внезапно — и у меня дух захватило: за спиной тёмный в яркий солнечный день лес, под ногами — крутой обрыв, с которого летит солнечно-небесное пространство; впереди, на взлетающем к реке холме, — деревенька.

Улыбаясь, Денис взглянул на меня.

— Тебе здесь нравится? Полчаса езды от города. Слева — просёлочная дорога, довольно удобная. Я уже спросил у местной ста… э… у бабушки, есть ли дома на продажу. Она сказала — выбор большой. Лиза, тебе нравится? Это место?

— Ещё спрашиваешь! — Улыбка у меня глупейшая, наверное, аж до ушей, но — счастливая! — Очень!

Фи… Мужчина. Засмеялась — про себя, конечно. Лицо у него сразу довольное-предовольное: "Я нашёл!" Я смешок приглушила, тем более — свободной рукой он приобнял меня. И так мы стояли молча, пока мальчишки весьма заинтересованно обсуждали идею дойти до городского пляжа берегом.

… Угадайте, кому вечером пришлось чистить грибы?.. Господи, как хорошо, что у меня есть Силушка!

А вечером я спросила вусмерть уставшего Даньку, укрывая его одеялом:

— Ну что? Куда больше хочется завтра? В лес или на пляж?

— На пляж, конечно, — сонно буркнул он, почёсывая плечо, искусанное комарами.

У Алёнки спрашивать не стала. Она так сладко спала!

Пляж так пляж. Денис, притащивший из леса рюкзак, который пацаны, вдвоём, сумели лишь слегка приподнять над полом, тоже не возражал. Впрочем, по моим впечатлениям, дай ему волю — он бы из воды вообще не вылезал.

Вру, конечно. Время от времени выходил. Вот и сейчас. Я сразу заметила его голову неподалёку от буйков. Потом голова исчезла. Я про себя считала секунды — и вот Денис встал на ноги совсем близко к мелководью. Данька с Егоркой как раз поругались из-за мяча, забытого дома, и дулись друг на друга. А завидев Дениса, ладонями отжимающего волосы назад, помчались к нему и принялись скакать вокруг него, водя ладошками по воде и вздымая сверкающие веера. Денис терпел-терпел, а потом ухватился за шеи обоих и, завизжавших, окунул в воду, чтобы не хулиганили.