Минуты две ошеломлённого молчания с его стороны. Мы лежали, оба напряжённо вытянувшись. Потом Дрейвен шевельнулся, перевернулся набок, лицом ко мне. Такое впечатление, что он боялся дышать… Тогда я тоже повернулась к нему лицом, ткнулась ему лбом в грудь. Дышит коротко, осторожно. Последнее, что почувствовала, уплывая в сон, это как он просунул руку под мою подушку и подтащил её вместе со мной к себе.

26

Дьяволы бы побрали Монти! Он оставил Дрейвена на полпути события! На падении в лифтовую шахту!

Падающее на всё возрастающей скорости тело тяжело грохнулось на выступ. Нет, не совсем грохнулось. Если бы совсем — уиверн летел бы дальше. Оказалось, Дрейвен три года назад всё-таки смог взять судьбу в собственные руки. Падая, наткнулся рукой за торчащий из стен ржавый прут. Мгновенно сомкнул пальцы. И на скорости прерванного падения его швырнуло на выступ ниже. Потому что прут сыграл лишь небольшую роль в его спасении: сила, с которой уиверн вцепился в него, и вес его тела выдрали его из стены. Но тот же прут сработал противовесом и дал возможность остановить падение.

Сжимая прут в кулаках, Дрейвен некоторое время смотрел в ничто широко распахнутыми глазами. Потом осторожно попробовал выпрямить плечо, застывшее в замахе, в защите. Попробовал, потому что выступ узкий. Лишнее движение — свалишься неминуемо… Короткий болезненный стон. Нет, не болезненный, а раздражённый, оттого уиверн что бессилен что-либо сделать. Даже встать… Я стояла на том же выступе — только напротив, в лифтовом же колодце, и, чуть не плача, кривилась от сочувствия: святые небеса, как он позвоночник тогда не сломал!

Видела всё: в шахте освещение будто от догорающей свечи, плавающей в луже воска. Вроде и видно кое-что, но так… Тенями.

Уиверн откинул голову назад, словно решил отдохнуть и прийти в себя. Ноги — одна на выступе, другая свешена в пропасть — места мало, а сам вцепился в край чёрной дыры слева, наверное, чтобы не съехать. Я приготовилась осторожно пробираться по краю шахты к нему. Появилось подозрение, что чёрная дыра — та самая, в которой он потом прятался, а «паук» пытался из неё вытащить лакомый кусок ещё живого мяса.

Шёпотом:

— Дрейвен!

Вроде не пошевельнулся, но заледеневшее в напряжении тело угадывалось сразу.

— Дрейвен, это Лианна! Сейчас подойду.

Сон и прошлое, в котором наполовину обитал снова ослепший Дрейвен, переплелись. Но и в его сне было бы страшно упасть в пропасть.

Поэтому, прижимаясь к неровной стене шахты, я с дрожью в ногах начала передвигаться к нему. Нога пару раз начинала съезжать по косому выступу-скату, и тогда я снова липла к стене и таила дыхание: всё казалось, что, даже громко подыши — и то свалишься в темнеющую книзу пропасть. В одном месте уступ полностью провалился. И я некоторое время завистливо поглядывала на обратный путь: оттуда дольше, зато выступ в более выгодном виде. Но чего теперь. Не возвращаться же. Путь хоть и короток, но неизвестно, что будет меня ждать, если пойду в обратную сторону. А тут… Шагов пять осталось. Никаких возвращений.

Так что я передохнула, вцепилась пальцами в чуть покоробленную стену и, забыв выдохнуть, перешагнула дыру в выступе.

Здесь даже присесть нельзя. Дрейвен лежит боком.

— Откуда ты… здесь?

— В одной кровати спим. Одни сны видим, — вздохнула я. — Потерпи. Я сейчас перешагну тебя и попробую влезть в эту дыру. А потом тебя втащу.

И чуть сама не грохнулась в пропасть, когда из дыры вылетела жуткая толстая ручища! Зато моей реакции хватило на то, чтобы немедленно отодрать пальцы Дрейвена от края дыры! Потому что та тварь быстро ощупала воздух, цапая его волосатыми длинными пальцами, а затем её ручища попыталась ухватить Дрейвена за кисть. Перепуганная, я шагнула, чтобы одна нога оказалась между пропастью, на самом краешке, и телом уиверна, поддерживая его, плотно приваливая к стене.

— Что… случилось? — тяжело выговорил Дрейвен.

— Со слов Келли, ты должен был сидеть в этой дыре, а какая-то тварь тебя оттуда выцарапывать, — дрожащим от напряга голосом объяснила я. — А оказывается, тварь тебя выцарапывала аж из самой шахты… Вот дьяволы…

Держась почти за воздух, а не за мелкие, невидимые царапины, я пыталась удержать равновесие, глядя притом, как тварь продолжает обшаривать резко хватающими пальцами всё пространство, доступное ей. Уиверн лежал всё так же, на боку, абсолютно беспомощный (летел-то по выступам шахты всё той же несчастной спиной!) и явно это сознающий, потому что прикусил губу и с каким-то странным саркастическим выражением слушал плотоядные повизгивания твари. Его тело опиралось на мою сдерживающую ногу; причём каким-то образом, с помощью того же напряжения, он ещё умудрялся не напирать на неё, но боль от падения давала о себе знать тем, что приваливался он к моей ноге всё чаще. Чем постепенно сдвигал её к пропасти.

— Вытащи с моего бедра меч, — шёпотом сказал он.

— Нагнуться не могу. Слишком узкий выступ, — ответила я.

Мелькающая ручища меня заворожила, и я не сразу поняла, что происходит. А происходило следующее: толстая, она вдруг начала стремительно худеть, превращаясь в обыкновенную, человеческую. И, когда до меня дошло, что теперь-то эта нормальная рука пролезет к нам в эту дыру и спокойно выудит уиверна, конечность вдруг исчезла. А ещё минуты спустя послышалась какая-то возня, потом тишина, в которую мы с Дрейвеном вслушивались с недоумением.

Тишина прервалась неожиданно для нас обоих.

Женский голос, странно сиплый и утробный, как будто её хозяйку сейчас стошнит, недовольно сказал на терралингве:

— Эй, ты! Ты там ещё не шлёпнулся вниз? Если нет, то ползи сюда ближе. Мне легче будет вытащить тебя.

У меня от сердца отлегло. Келли! Ну? Чего медлит уиверн? Сейчас ещё одно его приваливание к моей ноге — и он сбросит меня.

Дрейвен вдруг быстро поднялся на ноги, вывернувшись из-под моей ноги. Что?! Поднялся? Сам?! Но как? Ему даже схватиться не за что для опоры!.. Его движение — моя нога поехала с края выступа! Он поймал меня за талию, прижал к себе.

— Тихо!

Свеча догорела. И вокруг стало темно.

— Почему ты… — начала я и поняла, что говорю ему в грудь.

Лежим. Проснулись. Но уиверн всё равно держит меня, крепко прижимая к себе. Ну и повезло ему: мало того, что он потерял напрочь три года своей жизни, так ещё и в промежуточном состоянии застрял. Слеп, беспомощен и кружит между тем Дрейвеном-Кротом, который был, и Дрейвеном-охотником, в сознание которого сначала вернулся. Так что заставило его застрять между двумя личностями?

Что-то не о том я думаю в его объятиях. Между прочим, мог бы и отпустить.

— Что ты хотела узнать?

— Много чего, — пробормотала я. — Например, почему ты не захотел сразу откликнуться на предложение Келли помочь?

— Сразу? — Он лёг на спину — с каким-то очень ощутимым вздохом удовольствия. Ах да, спина не болит. — Ты не поняла, да, что там с Келли?

— А что с ней?

— Она и была той тварью, которая меня пыталась сожрать. А когда сообразила, что в обличии твари ей до меня не добраться, начала преображаться. Итогом стало преображение в человека, и съесть она меня уже не могла. Потому что появилось сознание. А в сознании, как бы она ни была голодна, людоедство ей претило.

— Зачем тебе меч оставили? — немедленно спросила я. Не знаю, что будет потом, но, кажется, воспоминания вошли в активную фазу: он не просто вспоминает — анализирует. Надо узнать от него всё — даже если информация будет такой жуткой, как про Келли.

— Ты сама сказала — идентификацию устроить. Меня же сразу хотели убить. А потом послать по моим же следам полицию. Сама представь, что было бы, если б полиция обнаружила при мёртвом теле уивернский меч с рукоятью-кортиком, где красовалось моё имя. Даже расследования проводить не надо. Идентифицировали бы — и вердикт: охотник за головами погиб от руки тех, кого преследовал.

— Секунду. — Я приподнялась на локте, заглянула в его лицо. Хм… Глаза закрыты, и не понять, он до сих пор слеп или стал зрячим. — Ты помнишь то, что я сказала? Точнее — вспомнил? Да?