Значит, Тариан ее ищет… Остается только догадываться, как во всему происходящему относится Шайхула. Понятно, что она отнюдь не в восторге от того, как развиваются события…
Меж тем графиня продолжала:
— Естественно, что вся эта история мгновенно стала предметом обсуждения, и даже более того — ею заинтересовался король, и попросил досконально разобраться в том, что произошло. Его Величество — человек умный и осторожный, и ему крайне не понравились те слухи и домыслы, коих сейчас хватает вокруг его родственницы.
— То есть…
— Видите ли, я просто заинтересованное лицо, которому просто хочется знать правду, и кто желает быть в курсе происходящего расследования… — согласилась графиня. — Думаю, я имею на это право. Но граф де Нарриес выполняет приказ короля, а два этих господина, что недавно ушли отсюда — они ему помогают. Как вы сами понимаете, если будет доказана магия по отношению к одному из родственников короля, то это может быть приравнено к государственной измене.
Так вот в чем дело! — поняла Айлин. Похоже, граф Нарриес относится к тем особам, приближенным к королю, что следят за порядком в стране и обладают немалыми полномочиями, а эти двое молчаливых людей — явно его помощники. Получается, что она заявилась к Мейларду как раз в то время, когда граф де Нарриес его расспрашивал (вернее сказать, допрашивал). Правда, немного странно, что при этом присутствует графиня, то бишь непонятно, почему человеку, заинтересованному в этом деле, позволили участвовать в расследовании?
Хотя если вспомнить слова Мейларда о том, что семья девушки находится в родстве с королевским семейством… Пожалуй, в этом случае король мог разрешить пожилой графине вплотную интересоваться этим делом. Как видно, венценосный родственник решил, что от этого ничего плохого не произойдет, а иначе титулованная бабуся от возмущения просто-таки заест своего коронованного родича, а из двух зол, как известно, стараются выбрать меньшее. К тому же, судя по настроению графини, а заодно и по страдальческому взгляду, который бросил на нее граф де Нарриес, разгневанная женщина никому не дает спуску, до всего старается докопаться сама. Ее можно понять — уж очень странной выглядит вся эта история с замужеством ее единственной внучки, а уж если учесть, что это дело касается родственников короля…
Тем временем графиня продолжала свою обличительную речь — похоже, она нашла в лице Айлин благодарную слушательницу, и высказывала молодой женщине все, что уже давно копилось у нее на душе.
— К вашему сведению, за ответом на интересующие меня вопросы я ходила даже к магам и ясновидящим. Все они говорят одно и то же: дескать, в свое время был проведен сильнейший колдовской обряд, который сейчас полностью снят, и потому, как это ни печально, сейчас вы имеете дело с его последствиями… Когда же я поинтересовалась у этих умников, отчего они еще недавно твердили мне, что у внучки все в порядке, никакого стороннего воздействия и близко нет! то эти шарлатаны только руками развели — дескать, в то время там была поставлена столь сильная маскировка, через которую что-либо рассмотреть было невозможно, зато, мол, сейчас все видно!.. Знаете, будь моя воля, выгнала бы я этих трепачей из столицы, причем вытолкала бы их взашей, без разрешения хоть когда-либо вернуться назад!
— Думаю, их не следует бранить уж очень сильно… — Айлин решилась вступиться за незнакомых ей людей — уж очень серьезно была настроена старая графиня. — Как бы эти… знатоки магии себя не превозносили, но с настоящим мастером им никак не справится, а Фресия все же является коронованной ведьмой.
— У меня эта колдунья еще попляшет! — нахмурился граф Нарриес. — Во всяком случае, разговор с ней будет долгий и обстоятельный.
— От кого-то из иноземцев я слышала поговорку… — вздохнула Айлин. — Она звучит примерно так: не стоит ругать топор, бранить надо те руки, что его держат.
— Считаю, что по этим рукам следует хорошенько надавать, а то и вовсе их обломать… — хотя граф де Нарриес произнес эти слова все так же вежливо, но по спине Айлин словно пробежал холодок — похоже, этот человек знает, что говорит. — Впрочем, сейчас не стоит говорить об этом. Однако мне хотелось бы узнать еще кое-что: вы ценой немалых усилий сняли с себя темный обряд, и это прекрасно — немногие женщины сумели бы сделать подобное. Но ведь вы еще же что-то хотите получить в итоге? Желаете вернуть мужа?
— Нет… — покачала головой Айлин. — Он женат и…
— Мне такой зятек, насильно затесавшийся в родню, не нужен! — старая графиня произнесла эти слова, точно приговор.
— Вам — да… — согласилась Айлин. — Но так сразу пойти на второй развод ему никто не позволит — слишком скандально, а к общественному мнению все одно придется прислушаться, нравится вам это, или нет. Что же касается меня… Просто я хочу, чтоб мой сын не считался незаконнорожденным и носил имя отца. Да и мне, знаете ли, не очень-то приятно носить клеймо гулящей бабы.
— Это все?
— А разве этого мало?
— Я вас понял… — граф де Нарриес чуть улыбнулся. — Со своей стороны обещаю сделать все, чтоб вам помочь.
— Но моя бывшая свекровь и Тариан…
— Сегодня же за ними пошлют и доставят в столицу… — граф Нарриес встал и прошелся по комнате. — Согласен даже разориться на почетный эскорт, то есть на охрану из десятка стражников. Пожалуй, пришло время пообщаться с господином Тарианом де Транниес и его достопочтенной матерью, поговорить о произошедшем, узнать, что они думают обо всей этой истории.
— Я уверена, что мой бывший муж был совершенно не в курсе планов его матери… — начала, было, Айлин, но граф ее перебил.
— С этим позвольте разобраться мне, а что касается вас, милая дама… Госпожа Айлин, примите добрый совет: пока следствие не окончено, вам лучше не оставаться в этом доме. Более того, я бы рекомендовал вам на какое-то время покинуть столицу, и сделать это надо как можно скорей.
— Почему? — удивился Мейлард.
— Вы долгое время были вместе, и потому впоследствии вас могут обвинить в сговоре с целью очернения кристально чистых и честных людей, а мне бы хотелось этого избежать.
— Честных и чистых? — голос Мейларда просто-таки сочился ядом.
— Господин Мейлард, их вина еще не доказана… — развел руками граф Нарриес. — И потом, тут замешаны интересы многих людей, и надо сделать все, чтоб виновные не ушли от ответственности.
— Но не лучше ли госпоже Айлин остаться здесь на время следствия? — продолжал Мейлард. — Могут понадобиться ее показания, потребуются очные ставки…
— Мейлард, друг мой, не обижайтесь, но во многих вопросах вы рассуждаете словно неразумное дитя… — граф улыбнулся, но его глаза остались холодными. — Какие еще очные ставки? Для следствия вполне достаточно тех сведений, что мы уже получили от присутствующей здесь прекрасной дамы, и которые она, между прочим, скрепила своей подписью. Неужели вы думаете, будто кто-то намерен выносить эту историю на всеобщее обозрение, привлекать судей, адвокатов, позволить публике копаться во всех подробностях этого дурно пахнущего дела? Так вот, сообщаю, что никто не собирается сообщать направо и налево о том, что аристократия нашей страны решает свои вопросы при помощи колдовства. Это скандал с весьма неприятным запахом, и отнюдь не та вещь, которой можно гордиться. Потому, как вы понимаете, надо постараться свести к минимуму возможный ущерб для репутации как страны, так и отдельных людей — все же у семейства де Транниес множество связей. Потому-то я и считаю, что очаровательной госпоже Айлин лучше покинуть ваш гостеприимный дом и на какое-то время отправиться… ну, предположим, к своим родственникам.
— Голубушка, он прав… — вздохнула старая графиня. — Я неплохо знаю этот бурлящий котел сплетен и пересудов, в котором варится всяческая гадость, и имею представление, что оттуда может выплеснуться невесть какая дрянь. Обожжет еще ненароком… Поверьте, сейчас вам лучше удалиться, а потом… Скажем так: я буду рада посидеть с вами за чашкой чая. Заранее приглашаю вас к себе, и надеюсь, что вы не откажетесь от визита. У нас с вами найдется, о чем поговорить.