После окончания дачного сезона в Силламягах Бальмонт 14 сентября на два дня приехал к Вячеславу Иванову, который летом 1905 года поселился в Петербурге, сняв квартиру на верхнем этаже, в «башне» углового дома на Таврической улице. «Башня» вскоре стала знаменитой своими «средами» — собраниями столичной литературно-художественной интеллигенции, на которых высокообразованный хозяин задавал тон в обсуждении не только читаемых произведений, но и новых философско-эстетических идей.

С Ивановым Бальмонт познакомился еще весной 1904 года, когда тот, после многолетней жизни за границей, приехал в Москву. Но заочно он был ему известен и до этого книгами стихов «Кормчие звезды» (1903) и «Прозрачность» (1904). Об этом поэте и крупном ученом-филологе, знатоке Античности Бальмонт много знал со слов Брюсова, который познакомился с Ивановым в Париже в апреле 1903 года и завязал тесные отношения, помогая ему в издательских делах и постепенно включая в работу журнала «Весы». Знал, конечно, Бальмонт и работу Вяч. Иванова «Эллинская религия страдающего бога», печатавшуюся в журнале «Новый путь» (1904. № 1–3, 5, 8, 9).

В этом исследовании о греческом боге плодородных сил земли Дионисе автор пытался, не без влияния Ницше, соотнести культ дионисийской стихийности с Христом. Стихия дионисийства не могла не импонировать «стихийному» поэту Бальмонту, и все-таки связь Диониса с христианской религией казалась ему искусственной, что он и выразил в стихотворении «У океана». Что касается поэтического творчества Вяч. Иванова, то отношение Бальмонта к нему было противоречивым: он то хвалил его, то критиковал за излишнюю «ученость».

В Петербурге Бальмонт и Иванов встретились как хорошие знакомые и общались на «ты». Поэт пробыл на «башне» пять часов, читал свои новые стихи — детские и обличительные. Вячеславу Иванову он показался «совсем обновленным». Общение продолжилось и на другой день. Визит Бальмонта Иванов подробно описал в письме Брюсову от 20 сентября 1905 года. По поводу прочитанных Бальмонтом стихов он заметил: «Намечаются две новые струи: детская поэзия, которая, кажется, будет действительно детской в лучшем смысле (а это в своем роде „венец“, конечно, завидный для каждого поэта), и сатирическая. Я советовал ему объединить сатиры в самостоятельный сборник, написать „Xenien“ на недруга и друга, — потому что он часто хорош как сатирик (вопреки мнению большинства) и даже прикоснулся к стихии юмора (также „венец“). Он сидел с нами до 5 часов утра и неохотно ушел…»

Упомянутые в письме «xenien» («ксении») — это жанр больших стихотворений-посвящений хвалебного или юмористического содержания, популярный в древнегреческой поэзии. По-видимому, что-то подобное Бальмонт читал у Вячеслава Иванова, в том числе стихи о нем, Брюсове и других поэтах. Как можно предположить, были «ксении» не только «на друзей», но и «на недругов» — из обличительных стихов, вошедших в «Литургию красоты»: «Проклятие человекам», «Человечки», «Бедлам наших дней».

В письме Вячеслав Иванов сообщает также, что на следующий день Бальмонт завтракал у него, «мы гуляли на крыше нашего жилища и опять, как некогда, заглядывали в бездны, потом я проводил его на вокзал». На вокзале простодушный Бальмонт признался Иванову: «Ты бы меня не встретил так, если бы ты знал, что я недавно в письме к Брюсову тебя уничтожил в трех строчках…» Что это за «три строчки» Бальмонта Брюсову, мы уже знаем: «Хорош многим Вячеслав, но, к сожалению, он более, чем что-либо — ученый провизор. Методочивый дистиллятор».

Этот отзыв (его Бальмонт передал Иванову в устной форме) не повлиял, однако, на отношения поэтов. Их чувства взаимной приязни отразились в дружеских посланиях друг другу. В книге Вяч. Иванова «Прозрачность» Бальмонту посвящено стихотворение «Solo sato» («Солнцем рожденному»), написанное по-латыни и по-русски: в книгу «Cor ardens» («Пламенеющее сердце», 1911) он включил стихотворение «К. Бальмонту» (написанное в 1909 году), в журнале «Русская мысль» (1915. № 5) напечатал поэтическое послание «Бальмонту». В свою очередь известно стихотворение «Вячеславу Иванову», опубликованное в томе К. Д. Бальмонта «Стихотворения» (1969) из Большой серии «Библиотеки поэта»; по свидетельству комментатора произведений Вяч. Иванова в серии «Новая библиотека поэта» Р. Е. Помирчего, в архиве писателя, хранящемся в Рукописном отделе Пушкинского Дома, есть несколько шуточных стихотворений Бальмонта, связанных с Вяч. Ивановым.

В сонете Вячеслава Иванова «К. Бальмонту» поэт фигурирует как изгнанник и сравнивается с Байроном — «бардом», «что Геллеспонт / Переплывал: он ведал безучастье. / Ему презренно было самовластье». Такова же участь и Бальмонта: «Изгнанника злосчастье — твой рок». Иванов имеет здесь в виду эмиграцию Бальмонта во Францию, о чем речь впереди, из-за участия в революционных событиях 1905 года. В дневниковой записи от 19 августа 1909 года Иванов заметил: «Написал стихи, ему <Бальмонту> посвященные. <…> Его, изгнанника, кажется, еще никто не приветствовал».

Когда Бальмонт из Петербурга вернулся в Москву, она буквально бурлила: митинги, демонстрации, забастовки. По воспоминаниям Екатерины Алексеевны, Бальмонт «страстно увлекся революционным движением»: «Все дни проводил на улице, строил баррикады, произносил речи, влезал на тумбы. На университетском дворе полиция стащила его с тумбы и хотела арестовать, но студенты отбили». В это время Бальмонт часто встречался с Горьким, сопровождал его в походах по Москве. Во время Декабрьского вооруженного восстания был на Пресне, на Тверской, когда на этих улицах велась стрельба.

Но главное участие Бальмонта в революции состояло не в этом. В октябре — ноябре он написал ряд революционных и сатирических стихотворений, которые, при посредстве Горького, появились в легальной большевистской газете «Новая жизнь», издаваемой гражданской женой Горького Марией Федоровной Андреевой и редактировавшейся поначалу поэтом-символистом Н. М. Минским. С 10 ноября и до дня закрытия газеты (3 декабря) ее редактором был В. И. Ленин. В числе сотрудников были объявлены М. Горький, Л. Андреев, К. Бальмонт, И. Бунин, Л. Вилькина, З. Венгерова, Е. Чириков, Н. Тэффи (сестра М. Лохвицкой) и другие писатели. Бальмонт, в частности, напечатал там стихотворения «Русскому рабочему», «Поэт — рабочему» («Я поэт и был поэт…»), «Начистоту» и «Мещане». Второе из них заканчивалось строфой:

Восставшие рабочие в этих стихотворениях воспеваются как истинные борцы, проливающие кровь за свободу, в отличие от «краснобаев», ведущих о свободе «застольные речи». В стихотворении «Начистоту» Бальмонт, славя рабочих, гневно обличает «болтливых, трусливых»: «Этих мирных, облыжно-культурных, мишурных и прочих / Я зову: „Старый сор!“ И во имя восставших рабочих / Вас сметут! В этом вам я, как голос прилива, клянусь!»

Горький высоко ценил революционные стихи Бальмонта. В статье «По поводу» (Новая жизнь. 1905. 16 ноября), отмечая «чистый восторг поэта», искреннее увлечение революцией, он защищал его от «мещан», которые «не способны понять поэта». По инициативе Горького 12 стихотворений Бальмонта были собраны в отдельную книжку «Стихотворения» и в начале 1906 года изданы в «Дешевой библиотеке» издательства «Знание» огромным по тому времени тиражом — 21 тысяча экземпляров. Сборник был тут же конфискован за революционное содержание.

Однако революционность Бальмонта на самом деле решительно отличалась от горьковской, была родственна его природной стихийности. В отличие от Горького Бальмонт не был человеком партии, выступал как «революционер духа», свободный писатель.

В то время как в Москве еще только чувствовалось приближение восстания, в типографии печатался тираж «Фейных сказок». Как и предыдущая книга «Литургия красоты», «Фейные сказки» композиционно оформлены в виде «трилистника» — трех частей: «Фея», «Детский мир», «Былинки». Они, по определению Брюсова, составляют единую «лирическую поэму о сказочном царстве, доступном лишь ребенку и поэту». В ней, как выразился Брюсов, «Бальмонт позволил себе снова быть самим собой —