— Но ведь это путешествия во времени, — изумленно произнес я. — Самые настоящиепутешествия во времени.

— Пожалуй, да.

— Так, значит, относительно этого места… — я показал на Горация, а затем на картину на стене. — Нам придется выяснить не только, гдеоно находится, но еще и когда?

— Боюсь, что да. А если мисс Зарянку действительно захватили твари, за которыми ходит дурная слава таких вот прыгунов по петлям времени, то вполне вероятно, что место, куда доставили ее и других имбрин, находится где-нибудь в прошлом. Это еще больше усложняет нам задачу. Их не только будет трудно найти. К ним будет невероятно опасно попасть. Наши враги прекрасно осведомлены о расположении всех исторических петель и постоянно караулят у входов туда.

— Что ж, — пожал плечами я, — выходит, очень хорошо, что с вами иду я.

Эмма резко обернулась ко мне.

— О, это чудесно! — воскликнула она и обняла меня. — Ты уверен?

— Конечно, уверен, — отозвался я.

Несмотря на всю свою усталость, дети радостно захлопали в ладоши и заулюлюкали. Некоторые бросились меня обнимать. Даже Енох пожал мне руку. Но когда я снова перевел взгляд на Эмму, то увидел, что улыбка сползла с ее лица.

Она смущенно поежилась.

— Есть нечто, что ты должен знать, — произнесла она. — Но боюсь, что когда ты поймешь, в чем дело, то откажешься идти с нами.

— Не откажусь, — заверил я ее.

— Когда мы отсюда уйдем, петля времени за нами закроется. Может случиться так, что ты никогда уже не сможешь вернуться в то время, из которого пришел. Во всяком случае это будет очень нелегко.

— Меня в том времени ничто не держит, — быстро произнес я. — Даже если бы я мог вернуться, то вряд ли захотел бы это сделать.

— Это ты сейчас так говоришь. А я хочу, чтобы ты был уверен.

Я кивнул и встал.

— Куда ты?

— Пойду погуляю.

Я не пошел далеко, а просто очень медленно обогнул двор, глядя на уже полностью прояснившееся небо с его мириадами звезд. Эти древние серебристые странницы тоже путешествовали во времени. Сколько из них представляли собой лишь эхо давно угасших солнц? Сколько звезд уже родилось, но их свет до нас еще не дошел? Если бы сегодня ночью погасли все солнца, кроме нашего, сколько сотен лет должно было пройти, чтобы мы осознали, что остались в одиночестве? Я всегда знал, что небо полно тайн, но только теперь понял, насколько полна загадками земля.

Я подошел к месту, где из леса во двор выходила тропинка. Пойдя по ней, я мог попасть домой, где все было обычным, нисколько не таинственным и вполне безопасным.

А впрочем, такой моя жизнь уже не будет, где бы я ни находился. Чудовища убили дедушку Портмана и охотились за мной. Я знал, что рано или поздно они все равно за мной придут. Что, если, вернувшись однажды домой, я увижу, что папа лежит на полу, истекая кровью? Или мама?

За моей спиной тесными группками собирались дети. Они взволнованно обсуждали свои планы. Впервые за очень долгое время эти планы касались их будущего.

Я вернулся к Эмме, которая продолжала сидеть, склонившись над огромной книгой. Мисс Сапсан крутилась рядом с ней, время от времени постукивая клювом по карте. Когда я подошел, Эмма подняла голову.

— Я уверен, — сказал я.

Она улыбнулась.

— Я рада.

— Но прежде чем уйти с вами, мне необходимо кое-что сделать.

Я вошел в поселок перед самым рассветом. Дождь наконец-то перестал, и на горизонте занимался ясный день. Главная улица походила на руку с рассеченными венами. Длинные «порезы» пересекали ее там, где ливнем смыло весь гравий.

Я вошел в паб, миновал пустой зал и поднялся в наши комнаты. Шторы были задернуты, а дверь в спальню отца закрыта. Я обрадовался, потому что еще не придумал, как сказать ему то, что я должен был сказать. В итоге я взял ручку и бумагу, сел и написал ему письмо.

Я попытался все ему объяснить. Написал о странных детях и о пустотах, о том, что все рассказы дедушки Портмана оказались правдивыми. Рассказал о том, что случилось с мисс Сапсан и мисс Зарянкой, и постарался объяснить, почему должен уйти. Я умолял его не волноваться за меня.

Потом я перечитал все написанное. Бесполезно. Я понял, что он все равно не поверит ни одному слову. Он подумает, что я, как и дедушка, окончательно свихнулся. Или что я убежал из дома. Или что меня похитили. Или что я прыгнул с утесов вниз головой. В любом случае я чувствовал, что ломаю его жизнь. Я скомкал листок бумаги и швырнул его в корзину.

— Джейкоб?

Я обернулся и увидел отца. Он стоял, прислонившись к дверному косяку, одетый в забрызганные грязью рубашку и джинсы. Его волосы были всклокочены, а глаза казались потухшими.

— Привет, папа.

— Я хочу задать тебе очень простой вопрос, — произнес он. — И я хотел бы услышать такой же простой ответ. Где ты был всю ночь?

Я видел, что спокойствие дается ему с большим трудом.

Я решил, что с враньем покончено.

— Папа, у меня все хорошо. Я был со своими друзьями.

Мне показалось, что я выдернул чеку из гранаты.

— НО ТВОИ ДРУЗЬЯ ВООБРАЖАЕМЫЕ! — заорал он и пошел на меня. Его лицо на глазах наливалось кровью. — Я жалею, что мы с твоей мамой позволили этому чокнутому психоаналитику убедить нас привезти тебя сюда! Потому что это обернулось настоящей катастрофой! Ты только что солгал мне в последний раз! А теперь отправляйся к себе и собирай вещи. Мы выезжаем на следующем пароме!

— Папа…

— А когда мы приедем домой, ты шагу не сделаешь из своей комнаты, пока мы не найдем психиатра, который не окажется полным ослом.

— Папа!

На мгновение я подумал, что мне придется просто сбежать от него. Я представил себе, как он держит меня и зовет на помощь, как меня доставляют на паром, связанного смирительной рубашкой.

— Я с тобой не поеду, — произнес я.

Он прищурился и наклонил голову так, будто плохо меня расслышал. Я уже хотел повторить свои слова, как вдруг в дверь постучали.

— Убирайтесь! — заорал папа.

Стук повторился, уже настойчивее. Он ринулся к двери и распахнул ее настежь. На лестничной площадке стояла Эмма. На ее ладони дрожал крохотный шарик голубого пламени. Рядом с ней стояла Оливия.

— Привет, — произнесла малышка. — Мы пришли к Джейкобу.

Он смотрел на них в полной растерянности.

— Что это…

Протиснувшись мимо него, девочки вошли в комнату.

— Что вы здесь делаете? — прошипел я.

— Мы просто хотели представиться, — ответила Эмма, широко улыбнувшись моему папе. — В последнее время мы очень близко познакомились с вашим сыном. И подумали, что вежливость требует, чтобы мы нанесли ему дружеский визит.

— Ну да, — пробормотал отец, переводя взгляд с одной девочки на другую и обратно.

— Он очень хороший мальчик, — продолжала Оливия. — Такой смелый!

— И красивый! — добавила Эмма, подмигивая мне.

Она начала перекатывать огненный шарик между ладонями, как игрушку. Отец, словно загипнотизированный, следил за ее движениями.

— Д-да, — заикаясь, выдавил из себя он. — Это так и есть.

— Вы не возражаете, если я разуюсь? — поинтересовалась Оливия и, не дожидаясь ответа, сбросила туфли, тут же взлетев к потолку. — Спасибо, так намного удобнее!

— Папа, это мои друзья. Те, о которых я тебе рассказывал. Это Эмма, а вон там, на потолке, Оливия.

Он сделал шаг назад.

— Я, наверное, сплю, — прошептал он. — Я так устал…

Один из стульев поднялся в воздух и подлетел к нему. За стулом следовал искусно наложенный медицинский жгут.

— В таком случае прошу вас, присаживайтесь, — произнес Миллард.

— Спасибо, — ответил папа и сел на предложенный стул.

— Что ты здесь делаешь? — прошептал я Милларду. — Тебе нельзя вставать.

— Я был тут по соседству. — Он показал мне современного вида коробочку с лекарствами. — Должен признаться, тут у вас научились делать замечательные болеутоляющие!

— Папа, это Миллард, — произнес я. — Ты его не видишь, потому что он невидимый.

— Приятно познакомиться.

— И мне тоже, — отозвался Миллард.

Я подошел к отцу и встал на колени у его стула. Папина голова слегка покачивалась.

— Папа, я ухожу. На какое-то время мы должны расстаться.

— Да? И куда же ты собрался?

— В путешествие.

— Путешествие, — повторил он. — Когда ты вернешься?

— Я не знаю.

Он покачал головой.

— Совсем как твой дедушка.

Миллард взял стакан и набрал из крана воды. Он подал стакан папе, и тот его принял, как будто летающие стаканы не были чем-то особенным. Наверное, он по-прежнему был уверен, что все это сон.

— Что ж, спокойной ночи, — пробормотал он и встал.

Пошатнувшись, он ухватился за спинку стула, а потом, спотыкаясь, побрел в спальню. В дверях он остановился и обернулся ко мне.

— Джейк?

— Да, папа?

— Будь осторожен, хорошо?

Я кивнул. Он закрыл дверь. Мгновение спустя я услышал, как он упал на кровать.

Я потер ладонями лицо. Я не знал, что должен чувствовать.

— Мы помогли? — спросила с потолка Оливия.

— Не уверен, — ответил я. — Не думаю. Он проснется и решит, что ему все приснилось.

— Ты мог бы написать ему письмо и рассказать все, что хочешь, — предложил Миллард. — Все равно он не сможет нас найти.

— Я уже написал ему письмо. Но это не доказательство.

— А-а, — протянул он. — Я понимаю, в чем твоя проблема.

— Это такая милая проблема, — пропищала Оливия. — Хотелось бы мне, чтобы мои мама и папа такменя любили, что переживали бы, когда я ушла из дома.

Эмма потянулась вверх и пожала ее ручонку. Потом обернулась ко мне.

— Возможно, у меня есть доказательство, — произнесла она.

Из-за пояса платья Эмма извлекла небольшой бумажник. Вынув из него фотокарточку, она протянула ее мне. На снимке я увидел ее вместе с моим дедом, когда тот был совсем еще юным. Все внимание Эммы было сосредоточено на нем, но его мысли были где-то очень далеко. Это была грустная и трогательно-прекрасная фотография. Она полностью отражала то немногое, что я знал об их отношениях.

— Это фото было сделано незадолго до того, как Эйб ушел от нас на войну, — произнесла Эмма. — Как ты думаешь, твой папа меня узнает?

Я улыбнулся ей.

— Ты выглядишь так же, как и тогда, не состарившись ни на один день.