Суббота нагрянула внезапно. Удивительно, как так получилось, но именно завтра, во второе воскресенье октября, мне следовало быть трезвой как стёклышко, чтобы присоединиться к скайп-конференции российских художников. В этот день мы ежегодно собирались у мониторов за подведением итогов, обменом контактов и налаживанием связей. Конечно, официально всемирного дня художника в РФ не было, а в назначенный нами день следовало поздравлять работников культуры, но все же это было лучше, чем ничего.
— Не буду напиваться, — для пущей убедительности я кивнула собственному отражению.
Плотные чёрные колготки было решено утеплить серыми гетрами. Попу я прикрыла вельветовыми шортами. На майку надела водолазку, на неё вязаную кофту с надписью «STRESS». Маман постаралась, видимо насмотревшись на подростковую «депрессию» в нашем бывшем районе и решив, что это очень модно. Образ довершал длинный серо-оранжевый шарф крупной вязки и привычная мне адидасовская кепка.
— Неплохо выглядишь, Насть, — поприветствовал меня Андрей, подбегая к остановке.
— А ты молодец, что побрился.
— Да бля, в самый раз бы её трахача шугануть на х*й, да они там не одни будут, бля.
Мы залезли в 216-ую маршрутку, за неимением другого транспорта. Наше место обитания от фактического центра разделял только мост. Жители Омска из культурных районов (о чем свидетельствовал сугубо центральный маршрут данного рейса) странно на нас косились. Ну, да. Одеколона от Андрея фиг дождешься и ногти он дай бог один раз в год почистит. Но я спасала положение.
— А кто ещё будет? — спросила, когда мы снова оказались на улице.
— Из наших только Янка. Остальные кореши этого блядуна. Глотку бы вырвал падле!
Да, вечеринка намечалась знатная. А ведь сейчас было всего шесть вечера!
Новые, как выразился Андрей, «апартамэээнты» приятельницы имели место быть в монолитной новостройке прямо рядом с парковой зоной у набережной. Спальный сектор здесь строго охранялся, три возведенных дома стояли за железной оградой. Чтобы попасть внутрь мы должны были поговорить с незнакомым мужчиной по громкой связи. Тот пропустил нас за ворота, услышав номер квартиры. Дойдя до стен дома, мы имели честь лицезреть стоящие в линию иномарки разной степени дороговизны. Следующая проверка была непосредственно в подъезде. Пухлая консьержка бальзаковского возраста ощупала каждый сантиметр наших тел, особенно уделяя внимание сопровождавшему меня алкашу. Под её руками Андрей буквально сжимался в комок.
Наконец, нам дали пройти. Лифт оказался из серии «без комментариев». Под какую-то классическую фортепьянщину мы вылезли на третьем этаже, где располагалась интересующая нас квартира 12. Немного постояв напротив железной двери, мы одновременно нажали на звонок. Алкаш слегка волновался и переборщил с силой. Кнопка запала.
— Ах, ты ж, бля! — выругался. — Урою нахер!
Я попыталась выковырять кнопку отросшим ногтем указательного пальца, но механизм не поддавался. Мы переглянулись, когда за дверью послышался звук отпирающихся замков. Ещё немного и мы услышали сам звонок — ненавязчивое щебетание птиц. Слава богу.
— Наська! — пискнула Янка с насаженной на вилку картошкой — Тебя же не звали!
На знакомой было откровенно короткое красное платье в тон совпадавшее с её помадой и тенями. Как можно есть, не смыв такой толстый слой помады и блеска? А пудра? Она разве не оседает на еду? Пусть и в микроскопических количествах.
— Я с ним пришла, — показала назад, где стоял Андрей. — Один не мог.
— Какой бля… — попытался запротестовать алкаш.
— Ага! — Янка открыла дверь пошире и пропустила нас внутрь.
Приглушенно играла молодежная музыка. Именно такая, которую любила Полина — не сильно быстрая, но и не медляк. Как это нынче называлось… транс?
— Проходите. У нас девушки в зале, а мужчины в гостиной, — проинформировала вечно голодная приятельница и удалилась.
Как будто её речь имела какой-то смысл. Зал? Гостиная? Это две разные комнаты? И где их искать? Мы с Андреем немного потоптались на месте. Прихожая тут была совершенно белой, размером с половину моей квартиры. По правую сторону стоял большой шкаф, по левой тянулось огромное зеркало. Висела дорогая люстра. Дверь отсюда вглубь была одна, но что там — коридор размером с футбольное поле или одна из жилых комнат не меньше нам ещё предстояло узнать. Что совершенно не хотелось делать, учитывая, что нам с Андреем при здешнем гендерном распределении, пришлось бы разделиться. Алкаш тоже понял это и умоляюще на меня посмотрел.
— Я же этому архипиздриту умывальник разукрашу, — просветил меня.
— Ладно. Ладно.
Ещё не хватало, чтобы этот идиот раскрашивал предметы первой необходимости местным олигархам. Уж лучше я буду выглядеть глупо.
Вместе мы пробрались в коридор и я приоткрыла первую дверь. Пусто. Какой-то кабинет. Андрей проделал тоже самое с другой стороны и повернувшись с недовольной физиономией, продел палец правой руки в согнутые в круг пальцы левой. Сделал несколько поступательных движений. Мать моя женщина!
В следующих двух комнатах тоже кто-то сношался. Открывая предпоследнюю дверь, я была готова ко всему, но неожиданно наткнулась на спину Янки, стоявшей лицом к огромному столу. Жрачки здесь было — мама не горюй. От моего взгляда не ушел и ещё девственно-целый торт в углу на передвижном столике. Несколько неизвестных девушек модельной наружности мелькали на том конце зала, отчего-то замотавшись в непомерно длинную штору. Они необычайно громко смеялись, хотя термин неверный, скорее ржали. Пахло алкоголем и перегаром. Просто шик какой-то.
Я осторожно прикрыла дверь, ничем себя не выдавая. Андрей неожиданно поправил свитер и пригладил ежик волос. Что сейчас будет? Перекрестившись три раза, мы ввалились в последнюю оставшуюся комнату, где судя по всему заседали местные авторитеты.
Первая мысль была — какого хрена вы светите мне в лицо? Вторая — зачем в новостройке медная люстра как в «Призраке Оперы»? Третья — что я тут делала?
Янка не преуменьшала. В комнате (по размерам сравнимой с двумя моими квартирами) находились исключительно мужчины. Мои ровесники и старше. Именно «старше», ведь кто знает, на что сейчас способны пластические хирурги.
На нас с Андреем никто не обратил внимания. Несмотря на явно породистую шайку, народу развелось предостаточно и все они, слава ктулху, были одеты по-разному. Мы быстро слились с окружением, прихватив по бокалу шампанского. Свободный круглый столик, прикрытый белой скатертью в тон стен, тоже нашелся сравнительно просто. Откинувшись на стулья с резными спинками, мы начали распивать содержимое бокалов, дабы успокоить нервы. Андрей пару раз прошипел что-то из серии «на вкус как моча» и «пойло для баб», но послушно давился.
Я начала прислушиваться к разговорам. Складывалось впечатление, будто меня швырнули в какой-то отечественный криминальный детектив. Сквозь сплетни о краже акций какой-то компании, делении имущества и наследства, я пыталась понять, кто же из этих людей приходился суженым Полине. Но к сожалению женские имена совершенно не слетали с языков бизнесменов. Деловая встреча что ли? Тогда причем тут новоселье?
— Слышь, Андрей. А у этого хахаля какие планы на Полину?
Алкаш скривился:
— Ебать я хотел на его планы. Сука он, закадрил мою бабу, а она и повелась. Ох, ты ж… да, вон он, баобаб ебучий!
Я проследила за пальцем собеседника и честно, чуть не выронила бокал. В нашу сторону, на голову возвышаясь над всеми представителями местного бизнеса, смотрел фрилансер. Одетый как всегда в чёрные джинсы и водолазку, он держал руки в карманах сзади, слегка склонившись, к говорившему с ним низенькому старичку. И почему я была так уверена, что смотрел он на нас? Да потому, что был без чёртовых очков!
— Ох, ты ж, Троцкий, — я не знала радоваться мне или забиться в истерике. — Глаза у него болят, предателя хренова, ну-ну. Ты уверен, Андрей? Тот, что высокий такой, в водолазке с воротом?