“Черт возьми, — снова подумал он, — эти проклятые врачи могли бы хоть что‑то сделать с этим”.

Сто девять. Сто десять. Сто одиннадцать.

Он продолжал считать, стараясь уснуть, чтобы отдохнуть хоть немного.

Перед его “глазами” заплясали бессмысленные абстрактные узоры. Красное амебообразное пятно выползло откуда‑то снизу и пульсируя начало расти, олицетворяя собой боль в несуществующих ногах и являясь ее видимым воплощением, оно росло до тех пор, пока не заполнило собой все поле зрения.

Четыреста семнадцать. Четыреста восемнадцать. Четыреста девятнадцать.

Красная амеба исчезла, проглоченная неимоверно черной чернотой. Боль все еще пульсировала в его воображаемых ногах, но уже не так сильно. Она проходила.

Пятьсот двадцать два. Пятьсот двадцать три. Пятьсот двадцать четыре.

Черноту усыпали звезды и она стала уже не такой уж черной. Рядом, в нескольких световых неделях, находилась солнцеподобная звезда. Он вспомнил, что это UR-339–72 по Каталогу Брестона, и что он должен запомнить ее.

Она имела шесть планет. Планетарная система обычного типа. Родственница Солнечной системы. Ни одна из планет не годилась для жизни людей, но на одной из них находилась небольшая наблюдательная станция.

Шестьсот пятьдесят три. Шестьсот пятьдесят четыре. Шестьсот пятьдесят пять.

Четвертая планета системы звезды UR-339–72 была похожа на примитивную, еще не развившуюся Землю. Это была планета, которая подошла бы для человека, если бы в ее атмосфере содержалось бы достаточно кислорода. Возможно, населяющие ее псевдо–бактерии — единственная форма жизни, когда‑нибудь, насытят атмосферу кислородом, но ждать этого пришлось бы миллиарды лет. Именно на этой планете находился автоматический наблюдательный пост Лиги — электромеханическая станция, которая сканировала пространство вокруг UR-339–72 из‑под покрова атмосферы планеты, наблюдая за полетами грузовых кораблей джиллов.

На станции не было людей, она управлялась компьютерами, которые каждую стандартную неделю высылали на базу, которая находилась на Карстаирсе, зонд с наблюдениями за последнюю неделю. Каждые шесть стандартных месяцев в эту область пространства вторгался звездолет Лиги, садился на четвертую планету, пополнял запас зондов на станции, а затем тихо и быстро возвращался обратно.

Но со станцией что‑то произошло. Задолго до того, как должен был кончиться запас зондов, станция перестала посылать сообщения. Прошел целый стандартный месяц, а со станции не было никаких вестей. Служба разведки известила об этом Вальфортский Гарнизон на Адрианополисе, и тот послал к планете линейный боевой звездолет “Креси”.

Абсолом Брейсер был капитаном этого звездолета.

Семьсот три. Семьсот четыре. Семьсот пять.

Двумя неделями позже звездолет “Креси” выключил сверхсветовые двигатели в шести световых неделях от четвертой планеты UR-339–72 и начал осторожно прощупывать пространство вокруг себя. Если бы пост наблюдения был атакован, он передал бы сообщение об этом. Сообщение, посланное обычными радиоволнами, должно было приниматься сейчас именно на расстоянии в шесть световых недель. Никакого сообщения обнаружено не было.

“Креси” продвинулся вперед на три световых недели и снова принялся ощупывать пространство. Снова ничего нового.

Включив сверхсветовые двигатели, “Креси” подошел к пустынному миру на расстояние в несколько световых минут и включил свои сверхчувствительные электромагнитные локаторы, в надежде услышать хоть аварийную тревогу станции наблюдения, но было тихо.

Поставив людей у боевых пультов, подняв экраны, держа оружие наготове, но не прекращая наблюдение, корабль Лиги двинулся к планете на субсветовой скорости. Кроме радиопомех от желтой звезды и шума далеких звезд и галактик не было слышно ничего, ни сигналов “SOS” со станции, ни гортанной болтовни коммуникаций джиллов.

Четвертая планета из маленькой точки уже превратилась в небольшой полумесяц.

На спине Абсолома Брейсера выступил холодный пот. Что‑то было не так. Пост наблюдения мог быть полностью уничтожен, он и все системы обеспечения. Могло произойти короткое замыкание в его силовых цепях. Могли подвести солнечные батареи. Могло. Но, что‑то было не так. Это можно назвать предчувствием, каким‑нибудь шестым чувством или чем‑то еще, но, видит Бог, что‑то было не то.

Восемьсот тридцать. Восемьсот тридцать один. Восемьсот тридцать два. Абсолом Брейсер продолжал считать, но сон никак не приходил.

Перед его мысленным взором продолжали развиваться события: теперь расстояние до планеты уже измерялось километрами, а не световыми единицами. Капитан Брейсер поставил боевой звездолет на широкую спиральную орбиту вокруг желто–серой планеты, снова провел наблюдение, пригляделся прислушался и удивился

Ничего. Звездолет пролетел прямо над станцией и послал ей идентифицирующий сигнал — никакого ответа.

Медленно прошли шесть часов. Затем, еще семь. Восемь. Они провели на орбите целый стандартный день, не заметив ни вражеской активности, ни признаков того, что неприятель захватил автоматический пост.

В конце концов, Капитан Брейсер, преодолев свои страхи и сомнения, и отдал приказ о посадке линейного боевого звездолета “Креси”, чтобы разобраться с произошедшим на месте.

Корабль развернулся на сто восемьдесят градусов и на мгновение включил ядерный двигатель в направлении противоположном его движению по орбите. Вниз. Корабль вошел в желтые ядовитые пары, которые служили этому миру атмосферой и стал спускаться к пустынной поверхности, на которой стояла станция наблюдения.

Осталось сто километров. Потом, пятьдесят. Двадцать. Десять. Пять. Один.

Звездолет повис на гравитационных лучах в километре над станцией и снова стал всматриваться и вслушиваться. Все то же самое. Ничего.

— Сядем вон там, — сказал капитан своему первому офицеру, указывая на посадочную площадку в нескольких сотнях метров к западу от молчащей станции.

— Есть, сэр, — ответил первый офицер. Он нажал на кнопки на пульте управления, отдал распоряжения, и корабль снизился.

На высоте пятьсот метров от поверхности линейный боевой звездолет “Креси” снял защитные экраны.

Когда он был на высоте четыреста метров, взлетели торпеды джиллов.

Из десятков мест вокруг молчащей станции, опираясь на столбы разрушенных атомов поднялись зловещие черные цилиндры, неся в себе смерть для экипажа “Креси”.

— Поставить экраны! — закричал Брейсер. — Уходим отсюда! Все энергетические пушки — на уничтожение торпед!

Торпеды двигались с субсветовой скоростью и на низкой высоте, но все же их скорость была достаточно высокой, и когда они набрали скорость, проследить за ними взглядом было невозможно. Капитан Брейсер и остальные члены команды не видели торпед, но с этим справлялись лазерные радары, наводящие на них энергетические пушки.

Включился двигатель корабля. Звездолет вздрогнул, рванулся перед и вверх, прочь от планеты и настигающих его торпед. Люди на борту ощущали перегрузку даже несмотря на включенные гравитационные компенсаторы.

Но торпеды двигались быстрей, и хотя лазерные сканеры находили, а энергетические пушки уничтожали их, времени было недостаточно, чтобы уничтожить их все.

“Креси” уже вышел из атмосферы, когда одна из торпед настигла его, взорвавшись где‑то по середине корабля мегатоннами ада. Силовые экраны к тому времени были уже подняты, но еще не достигли своей номинальной мощности, поэтому, хоть они и отразили основную часть энергии взрыва от звездолета, защитить корабль они не смогли. Оболочка звездолета была пробита, а людей и воздух всосал в себя наполненный радиацией вакуум.

Еще не успев подняться с палубы, куда бросил его взрыв, Капитан Брейсер понял, что ждет их выше, за пределами атмосферы, под палящими лучами UR-399–72: боевой звездолет джиллов, доселе где‑то спрятанный и не обнаруженный, выдвигался теперь на удобную позицию для последнего удара.

Линейный боевой звездолет “Креси” жестоко пострадал, но он еще мог сражаться. Он мог хорошо расплатиться с джиллами за свое разрушение, расплатиться сполна.