Сравнительно немного сведений о русско-литовских отношениях начала XVI в. содержится в литовских (или белорусских) летописцах, в том числе в «Хронике» Быховца, доводящей изложение до 1506 г.[251]

В литовских и польских хрониках XVI в. сообщались интересные данные о движении М. Глинского 1507–1508 гг., о битве на реке Орше в 1514 г., о набегах крымских татар на русские, украинские и белорусские земли. В числе авторов хроник были секретарь Сигизмунда I Йодок Деций, автор «Книги о времени короля Сигизмунда» (издана в 1521 г., изложение доходит до 1516 г.)[252], Бернард Baповский (его «Хроника» доходит до 1535 г.), Мартин Бельский (его «Хроника всего света», доведенная до 1548 г., выдержала в XVI в. три издания: 1551, 1554, 1564 гг.) и Матвей Стрыйковский (его «Хроника» вышла в свет в 1582 г. на польском языке)[253].

К тексту М. Меховского обращались и другие историки XVI в., писавшие о России (в том числе Франческо да Колло, П. Иовий, С. Герберштейн). Впрочем, у самого Меховского о России в первые полтора десятилетия XVI в. сведений почти нет (вскользь упомянуто только о присоединении Пскова)[254].

Трактат М. Меховского и сочинение П. Иовия положил в основу своего рассказа о Московии прославленный автор «Космографии» Себастьян Мюнстер (вышла в свет в 40-е годы XVI в.)[255].

Имперский посланник Франческо да Колло, побывавший в России в 1518 г., оставил после себя краткие записки, опубликованные в Падуе в 1603 г.[256] К сожалению, этот трактат на русский язык полностью не переведен, хотя вопрос о его издании ставился еще в 1900 г. Л. Н. Майковым. Отрывки из него приводятся Н. М. Карамзиным, Л. Н. Майковым, С. А. Аннинским и М. П. Алексеевым[257].

Польские хронисты широко использовали труды своих предшественников, но у каждого из них есть и самостоятельные, притом весьма интересные, сведения. Так, М. Стрыйковский, излагая события до 1516 г. главным образом по Й. Децию, хорошо знал также хроники М. Меховского, белорусско-литовские летописи, записки Герберштейна и М. Бельского.

Важнейшим источником по истории взаимоотношений России с Великим княжеством Литовским является Литовская метрика. Основная часть документов по интересующему нас периоду издана[258].

Материалы зарубежных архивов обследованы все еще недостаточно[259]. Издан ряд актовых материалов из Копенгагенского и Таллинского архивов, рисующих русско-датские и русско-орденские отношения[260]. Есть также публикации отдельных документов[261].

Глава 3

Вступление Василия III на престол

В конце июля 1503 г. «начат изнемогати» тяжелой болезнью шестидесятитрехлетний великий князь Московский Иван Васильевич, ставший после присоединения к Москве Новгорода в 70-х годах XV в. и Твери в 1485 г. государем «всея Руси» [262].

Время долгого правления Ивана III ознаменовалось событием всемирно-исторического значения. Перед глазами современников Русь, раздробленная ранее на множество земель и княжеств, предстала государством, объединенным под властью великого князя Ивана Васильевича, государственной мудрости и решительности которого современники единодушно отдавали дань уважения. Если в 1462 г. Иван III наследовал княжество, размеры которого едва ли превышали 430 тыс. кв. км, то уже при вступлении на престол его внука Ивана IV в 1533 г. государственная территория Руси возросла более чем в шесть раз, достигая 2 800 тыс. кв. км с населением в несколько миллионов человек[263]. Причем основные приобретения были сделаны именно в годы правления Ивана III. С могущественным Русским государством отныне должны были считаться крупнейшие европейские и ближневосточные страны.

К 1503 г. Иван III находился в зените славы. Успехам во внутренней и внешней политике, казалось, не было предела. Решительно и непреклонно покончил он с соперничеством враждовавших при его дворе партий, одну из которых возглавлял наследник престола Дмитрий (сын умершего в 1490 г. первенца государя Ивана Молодого), а другую — княжич Василий (сын второй жены великого князя — Софии Палеолог). Девятнадцатилетний Дмитрий со своей матерью Еленой (дочерью молдавского господаря Стефана) весной 1502 г. были отправлены в заточение, а наследником великого князя был объявлен двадцатитрехлетний Василий[264].

Весной 1503 г. Ивану Васильевичу удалось заключить выгодное для России перемирие с Великим княжеством Литовским. Громадные приобретения, сделанные Россией в ходе русско-литовских войн конца XV — начала XVI в., отныне признавались свершившимся фактом[265].

28 марта 1503 г. было заключено перемирие и с союзником Литвы Ливонским орденом. Магистр Вальтер Платтенберг дал обещание воздержаться от заключения союза с Польшей и Литвой, а тартусский (дерптский) епископ обязался выплачивать дань за древнерусский город Юрьев. Это перемирие оказалось в дальнейшем весьма действенным. Другой союзник великого князя Литовского Александра Казимировича — Тевтонский (Прусский) орден — также в 1503 г. заключил перемирие с Россией. Позднее, после некоторых колебаний, он все больше склонялся к прочным мирным отношениям с Русским государством, ибо его существование находилось под постоянной угрозой со стороны Польши и Литвы[266]. После договора 1493 г. традиционно дружественными были отношения между Россией и Данией. Мирные переговоры велись и между Иваном III и Империей[267]. В это же время, после смерти рязанского князя Федора (около 1503 г.), Иван III получил Рязанский удел с городом Перевитском и треть Переяславля-Рязанского. Решение вопроса о ликвидации самостоятельности самого Великого княжества Рязанского, где номинально правил малолетний брат Федора Иван, оставалось делом времени.

И совершенно, казалось бы, неожиданно на великого князя обрушились всевозможные беды. 17 апреля 1503 г. умерла София Палеолог, принесшая с собой на Русь отблеск былого величия Византии, наследницей которой отныне должна была стать Россия.

Накануне смерти Софии (16 апреля) в Москве оказался пронырливый игумен Волоколамского монастыря Иосиф. Воспользовавшись угнетенным состоянием Ивана Васильевича, он выпросил у вконец расстроенного государя согласие на преследование еретиков (когда-то верных сподвижников великого князя, входивших в окружение опальной Елены Стефановны), врагов умирающей Софии. Очевидно, Иосиф нашептал Ивану III, что именно еретики повинны в болезни великой княгини и что только истинно христианским благочинием можно предотвратить новые несчастья. Во всяком случае московский государь обещал волоцкому игумену: «…однолично, деи, пошлю по всем городам да велю обыскивати еретиков да искоренити»[268]. Правда, когда прошли первые минуты горя после смерти Софии, Иван Васильевич решил повременить с выполнением столь опрометчиво данного им обещания.

Совсем некстати была и болезнь самого великого князя, которая давала возможность за его спиной выступать всем тем, кто ранее не посмел бы ему перечить. Как раз в августе — сентябре 1503 г. Иван III собрал церковный собор, на котором поставил уже давно вынашивавшийся им вопрос о ликвидации монастырского землевладения. За счет вотчин духовных феодалов можно было окончательно разрешить ту проблему земельного обеспечения широких кругов дворянства, с которой не удалось справиться и путем новгородских конфискаций, и путем освоения необозримых просторов на юге и востоке страны. Однако почувствовавшие уже привкус власти воинствующие церковники во главе с новгородским архиепископом Геннадием и Иосифом Волоцким, при содействии безвольного митрополита Симона дали решительный бой самому Ивану III и его союзникам из среды нестяжательной части духовенства (Нил Сорский и его окружение). Программа секуляризации была провалена. Решение церковного собора 1503 г. о запрете постановления на церковные должности «по мзде» (за взятки) и отставка «сребролюбца» и «мздоимца» Геннадия были лишь слабой компенсацией за крушение всех церковных планов великого государя[269]. Только в 1762 г. правительство Петра III осуществило то, что было поставлено на повестку дня еще в 1503 г.