М. Стингл

В горы к индейцам Кубы

В страну бородачей

Винты «Британии» завертелись, словно хотели оторваться и улететь в облачную высь, но болты не пустили их, так что винтам ничего другого не оставалось, как поднять с бетонной ленты рузыньского аэропорта тяжелый корпус самолета. Направление: Ирландия, Атлантический океан и на том берегу — Америка. Новый Свет.

Но пока мы еще дома. Под нами бежит земля. Милый чешский ландшафт. Река Лаба. И серо-голубое Среднегорье с острыми вершинами мертвых вулканов. А потом Крконоше — каменная пограничная завеса Чехии. На высоте семи тысяч метров царит спокойствие — в превосходно звукоизолированном салоне почти полная тишина. Самое время открыть расписание полетов «чехословацких аэролиний». Маршрут Прага — Гавана, Чехословакия — Куба.

Мы полетим потом тем же путем еще несколько раз. Но, конечно, этот полет, эти дни я никогда не забуду. Стоит вторая половина октября 1962 года. Кажется, что воздушный корабль стоит на месте, а глубоко внизу кто-то как бы показывает небесным зрителям лики нашей планеты. Некоторое время спустя самолет приземляется в Ирландии, чтобы в последний раз в Европе досыта напиться бензина.

Затем мы совершаем прыжок через Атлантику. Прыжок в самом узком месте океана, шириной, однако, в две тысячи миль. На другом берегу наша «Британия» ненадолго приземляется на канадской земле. И вскоре уже опять сидишь в удобном кресле «Британии», опять под тобой море, самолет летит у берегов Америки. Когда пролетаем Багамские острова, земля выпрыгивает из волн лишь на короткие мгновения. И вот, наконец, уже под нами возникает в веселых волнах Куба.

«Сломанный мост»

Я вышел из лазурной «Британии» в гаванском аэропорту Ранчо Бойерос. Тишине, разумеется, сразу пришел конец. Кубинцы, как и все латиноамериканцы, народ шумный и веселый. Ту группу путешественников, которая прилетела чехословацким самолетом, три черных музыканта приветствуют звучной мелодией меренге. Слегка пританцовывая, проходим таможенный и паспортный контроль, пограничники в ритме меренге проштамповываю! Паспорта — и мы па Кубе.

Наша «Британия» была последним самолетом, который еще успел приземлиться в Гаване. Потому что через несколько часов музыканты и таможенники перестали петь, отложили маракасы и штампы и взялись за винтовки.

В одиннадцать часов вечера я сидел у радиоприемника и вслушивался в слова человека, которого знает весь мир. Выступал Фидель Кастро, премьер кубинского правительства. Он всеобщую мобилизацию, призывал к бдительности и отваге.

В историю нашего времени этот период вошел позже под именем «кубинского», или «карибского» кризиса

Журналист был бы благодарен случаю за то, что он его последним самолетом принес гуда, куда устремились взоры всего света Но я не журналист по профессии. И на Кубу я приехал не познавать ее настоящее или будущее. Как раз наоборот. Меня интересует прошлое некоторых групп кубинского населения. Ибо я занимаюсь историей и культурой американских индейцев и негров Поскольку о кубинских индейцах мы знаем особенно мало, я приехал искать именно их.

Археологический материал, который позволяет исследователю глубже познавать культуру предколумбовых индейцев, сосредоточен в Гаване в двух местах — и Антропологическом институте Кубинской академии наук и в Музее Монтане, который является Частью Гаванского университета. Именно в Музей Монтане я прежде всего и отправился. Его директор — профессор Риверо де ла Калле ничем не отличается от других солдат революции: синяя милицейская рубашка, у пояса инкрустированный перламутром кольт. Так ходили в дни блокады на работу почти все кубинцы, которые не были направлены в окопы или к зенитным пушкам, а оставались пока на своих рабочих местах.

Я говорю с профессором Риверо о самых давних индейцах Кубы. Какими они были? Что умели, чем занимались? И как, собственно, попали на островную Кубу?

Сегодня мы уже знаем, что эти старейшие индейцы Кубы (и Антильских островов) назывались гуанахатабеями. Так их по крайней мере называет в своем письме испанскому королю первый губернатор острова — Диего Веласкес. А их немного искаженное название доныне сохранила и область, в которой гуанахатабеи жили в XV веке. Это узенький полуостровной язык в самой западной части Кубы — Пенинсула де Гуанакахабибес.

В эпоху Колумба гуанахатабеи были оттеснены вплоть до самого западного мыса Кубы. Два или три тысячелетия назад они населяли весь остров.

Я просматриваю в Музее Монтане то немногое, что нам после себя гуанахатабеи оставили: простейшие инструменты из раковин, кости, найденные в гуанахатабейских погребениях. И это, собственно, все. Позже я побывал — во время своего второго пребывания на Кубе — в нескольких пещерах и основательно их обследовал с надеждой, что, возможно, мне удастся найти какой-нибудь гуанахатабейский «клад». Но пещеры, в которых эти люди жили, не дали мне ничего нового.

Гуанахатабеи, примитивные люди каменного века, скрытые в своих недоступных пещерах на западе Кубы, вымерли очень скоро после прихода Колумба в Америку. Следовательно, мы не знаем их языка. Знаем же мы наверняка только одно: что это они, гуанахатабеи, пещерные жители, были первыми людьми, первыми индейцами, вступившими на остров.

После гуанахатабеев пришла на Кубу около двух тысяч лет назад многочисленная индейская группа, принадлежащая к аравакской языковой семье, члены которой называли себя сибонеями. Поскольку на их языке «сиба» означает скалу, камень, а суффикс «ей» — большое количество, большое число, то мы можем перевести название сибонеи как скальные люди, или каменные люди.

Каменные люди уже покинули пещеры, которые были единственным жильем гуанахатабеев, и начали строить первые чрезвычайно примитивные хижины. Но когда приходил циклон и начинались долгие дожди, заливавшие хижины, то они возвращались под надежное укрытие в скалах. Гуанахатабеи промышляли только сбором кореньев, диких фруктов и других даров леса. Сибонеи же стояли на более высоком уровне развития. Они ловили черепах, крабов. А для ловли рыбы, своего важнейшего продукта питании, они изобрели плетение сетей. Так возникает на Кубе ткачество. Наряду с рыбьими костями всюду, где жили сибонеи, мы находим сотни раковин. Сибонеи использовали в пишу моллюсков. Они искусно вытягивали их из больших, красиво окрашенных раковин, потом варили и ели (к слову сказать, позже я отведал это индейское блюдо, которое кубинские рыбаки и доныне кое-где готовят, и могу подтвердить, что это на вид бесцветное скользкое нечто вкус имеет совсем неплохой), Раковины моллюсков потом служили индейцам дли изготовления ножей и ряда других простых, но полезных предметов.

Каким путем и откуда пришли индейцы на Кубу?

Куба — самый большой остров на луке, натянутом между Южной и Северной Америкой, между североамериканским полуостровом Флоридой и южноамериканской Венесуэлой. Куба от собственно материковой Америки — Северной, Центральной и Южной отделена широким водным поясом. Как же, следовательно, пришли сюда с материка индейцы? И главное — каким путем? И откуда?

Поскольку исследователи не нашли н водах моря никакого потопленного моста, по которому могла идти миграция индейцев на Кубу, им ничего не оставалось, как мысленно построить его самим на основе того, что уже известно о предколумбовском и нынешнем индейском населении близлежащих районов материковой Америки. Посмотрим на карту. Ближе всего Куба к Север-ной Америке, к Флориде — всего 160 километров. Причем между Кубой и югом Флориды лежат еще многочисленные маленькие островки. От Центральной Америки, от полуострова Юкатан, до Кубы по крайней мере вдвое дальше. А с самой ближней территории Южной Америки, с побережья Венесуэлы, даже вдесятеро дальше.

Карта, следовательно, наводит на мысль, что индейцы пришли на Кубу с севера. Но когда мы сравним археологический материал из важнейшего известного поселения кубинских сибонеев Кайо Редонда (который я увидел здесь, в Музее Монтане, и в Антропологическом институте Кубинской академии наук) с находками археологов на соседнем острове Гаити, на Малых Антилах и в самой Южной Америке, в северной Венесуэле, в районе Маникуаре, то увидим, что и там найдены предметы, подобные сибонейским с Кубы. На Флориде же откуда до Кубы так близко, не найдено ни следа.