Четырёхлетнего Сашку приволокла на приём в поселковую поликлинику бабушка - мать не могла уйти с работы. Готовила какой-то «годовой отчёт» и ожидала областную проверку. Приволокла буквально - орущего и упирающегося. Больное горло не мешало орать, а заложенный сопливый нос - упираться руками и ногами.
В длинной очереди в полутёмном коридоре поликлиники Сашка уже не орал, а тихо ныл. Бабкины увещевания - «вон, смотри, девочка сидит и не плачет» - особого впечатления не производили. Конечно, девочке хорошо. Она и больной-то не выглядит. Ей-то уж точно уколов не пропишут...
Очередь тянулось медленно. После очередной вспышки яркой лампочки над дверью кабинета, она приоткрывалась, пропуская внутрь очередную мамашу с ребёнком. Иногда за закрывшейся дверью царила тишина, иногда - раздавался жуткий рёв и вой. Сашкиного настроения это не улучшало. Однако, смирившись с неизбежным, он уже перестал ныть и лишь изредка шумно вздыхал и всхлипывал.
Очередь медленно двигалась. Двигалась в прямом смысле слова - после того, как очередная маленькая жертва в сопровождении родителя заходила в кабинет, вся очередь сдвигалась по длинным, установленным вдоль стены коридора скамейкам.
«Может, доктор закончит приём и уйдёт?» - подумывал Сашка.
Но доктор никуда уходить не собирался. Только один раз выходил к телефону, и ещё раз - спускался вниз покурить.
Сашка уже смирился со своей участью. Бояться надоело, а просто сидеть и ждать своей очереди было скучно. Детей рядом было немало, но все понимали - больница - не садик, здесь играть и шуметь не принято. Да и играть-то нечем. Из дома ничего не захватил, а здесь... Лежала на столике лысая кукла без одной руки, да несколько помятых и потёртых бумажных кубиков, на которых рисунков невозможно было рассмотреть. Да и дети - хоть и ровесники, а скучные какие-то, сонливые всё и плаксивые.
На стенке коридора была картинка. Дяденька с седыми усами и бородой кормил из ложки какими-то шариками грустного жирафа. Шея животного была перевязана платком, а взгляд опушенных густыми ресницами глаз выражал благодарность. Сказку Корнея Чуковского Сашка, как и все организованные дети его возраста, знал наизусть. И хорошо понимал разницу: добрый доктор Айболит - он зверей диких лечит, а не над детьми издевается.
Сашка отобрал у бабки и полистал свою амбулаторную карту. Скучная книжка, без картинок. Какие-то всё закорючки, да бумажки с непонятными значками почти на каждой странице наклеены. Только на обложке яркая картинка, вырезанная из какой-то старой открытки. И надпись крупными печатными буквами зелёным фломастером. Читать Сашка ещё не умел, но догадался, что длинное слово, начинающееся со знакомой буквы «А» - это его взрослое имя, Александр. Серьёзная, выходит, книжка.
Наконец - и к страху, и к облегчению, подошла и их очередь. Из двери кабинета вышел большой парень. В Сашкином понимании - уже взрослый. Таким и на приём надо во взрослую поликлинику ходить - она в соседнем здании. Парнишка сжимал в руке какую-то бумажку с печатью и выглядел очень довольным. Однако о том, что такое «освобождение от физкультуры», и почему оно способно сделать ребёнка счастливым, Сашке дано узнать лишь через несколько лет.
Бабушка завела внука внутрь кабинета. Внутри ничего страшного не оказалось. Стены покрашены как в коридоре - наполовину белые, наполовину - зелёные. Больной стол. С одной стороны сидит пожилая и добрая, похожая на бабушку, тётенька - медсестра. Напротив неё - доктор. Чем-то он похож на нарисованного на стенке коридора Айболита. Такой же белый халат. Только усы у него не седые, а рыжеватые, а бороды вообще нет. Нет так же смятого колпачка на голове и зеркальца с дыркой на лбу.
Бабушка протягивает карточку и толкает внука под бок: «поздоровайся!». Сашка что-то невнятно бурчит себе под нос. Он уже не боится, а немного стесняется незнакомой обстановки и чужих людей.
- Ну. Александр, - обращается доктор к Сашке по взрослому имени. - Что с тобой случилось?
Глаза и голос у доктора добрые.
- Горло болит...
Дальше вопросы уже к бабушке: когда заболел, какая была температура, чем ребёнок болел раньше и какие лекарства не переносит.
Потом доктор попросил снять рубашку. Сашка отпрянул назад и прижался к бабушке.
- Он у нас уколов боится - пояснила бабушка врачу, стягивая с внука рубашку с недорастёгнутыми пуговицами через голову.
- Уколов мы делать не будем - серьёзно пообещал доктор перепуганному Сашке. - Я тебя только посмотрю и послушаю.
Доктор прикладывал к Сашкиной груди холодный железный кругляк, трубочки от которого были вставлены в уши. Просил дышать и не дышать. Потом положил на кушетку и неприятно, хоть и тёплыми руками, мял живот и постукивал пальцами по пояснице. Мальчик стоически перенёс и более неприятную процедуру - осмотр горла. Шпатель, которым пользовался доктор, был не железным, а деревянным, и напоминал большую палочку от мороженного. Сашка в уме прикидывал, какого размера эскимо можно насадить на такую палочку. По его подсчётам, оно должно быть не меньше пломбира «Бодрая корова» - такое в одиночку не съешь, даже если очень голодный.
Пока бабушка помогала Сашке одеться, доктор дорисовывал в амбулаторную карту очередные закорючки. Места на страничке не хватило, медсестра вклеила листок - точно по размеру книжки.
- И запомни, мальчик, - наставительно сказал доктор. - В следующий раз бояться нечего. Дяденьки уколов не делают.
- Ага, - шмыгнул носом внезапно осмелевший Сашка. - Они их только прописывают.
Рука доктора, выписывающая рецепт на курс инъекций, дрогнула. Секунду спустя врач скомкал бумажку в кулаке.
- Ладно, - сказал он. обращаясь к Сашке. - обойдёмся таблетками. Таблетки-то пить будешь?
Сашка энергично закивал.
- Выйдет дороже. - Это уже к бабушке.
- Ой, доктор, а сколько? - запричитала бабушка.
- Не знаю. Рядом две аптеки - больничная и через дорогу - частная. В частной дешевле. Принимать, как в рецепте указано. На приём придёте в среду. Больничный по уходу нужен? Нет? Ну, всего доброго.
Очутившись на крыльце, Сашка энергично втянул заложенным носом свежий воздух.
- А доктор всё-таки добрый - задумчиво изрёк он. - И потянул бабку за рукав. - Пошли уже за лекарством. И ты мне Чупа-Чупс купить обещала...
2003г.