Опять-таки парадокс: его лучшие зрелые тексты — «Иуда Искариот», «Тьма», «Елеазар», «Рассказ о семи повешенных», «Жизнь человека», «Анатэма» и прочие имеют дело лишь с «Богом и дьяволом», «человечком и природой», «вечностью и бесконечностью», и там либо вовсе нет любовной темы, либо тема эта — отнюдь не главная. Но так случилось, как я предполагаю, вопреки воле Андреева, и здесь его дар оказался сильнее, чем его желание. Я делаю этот вывод, поскольку, как мы увидим далее, в ранних своих произведениях — «Он, она и водка», «Розочка» и других наш герой непременно хотел говорить о любви, причем о любви — своей собственной. Более того, все женщины, так или иначе сыгравшие существенную роль в жизни писателя, входили в его произведения. Но — с некоторым удивлением, подводя итоги двадцатилетнему служению Каллиопе и Мельпомене, он обнаружит, что не может писать о своей любви…
В уже не раз упоминаемом в этой главе автобиографическом рассказе «Молодежь» приоткрывается завеса над гимназической любовью «герцога»: «Первый, кому Шарыгин рассказал о происшедшем случае, была Александра Николаевна, гимназистка восьмого класса, которую он любил и считал умной и „развитой“. Впрочем, умной она казалась ему, пока соглашалась и не спорила. Споря, она так легко расставалась с логикой, становилась так пристрастна и нелепо упряма, что Шарыгин начинал удивляться, та ли это женщина, при поддержке которой он намеревался „бороться с рутиной жизни“. Другим она нравилась именно во время спора, но Шарыгин не понимал их вкуса». Гимназистка восьмого класса Александра Николаевна — это Зинаида Николаевна Сибилева — первая серьезная любовь и длительная привязанность Леонида Андреева. Их роман начался 14 августа 1889 года, когда Андрееву исполнилось 18 лет и он перешел в седьмой класс, Зинаида была его ровесницей, но училась на один класс старше — не будем забывать, что «герцог» оставался в шестом классе на второй год. Девушка, с которой он намеревался «бороться с рутиной жизни», происходила из обеспеченной семьи адвоката, отличалась независимым нравом, слыла невероятной спорщицей, придерживалась радикальных демократических взглядов и дружила с революционно настроенными женщинами, например, с Верой Гедройц, ставшей впоследствии легендой феминизма — это была первая русская женщина-хирург.
Итак, первая любовь «герцога» — девушка с характером Зиночка Сибилева — погрузила будущего писателя в пучину личных отношений: если судить по рассказу «Молодежь» — влюбленные виделись едва ли не каждый день. Когда, обессиленный рефлексией относительно своего поступка — доноса на одноклассника, гимназист Шарыгин «уходит от людей» всего на два дня — к нему немедленно приходит записка от Шурочки «с двумя орфографическими ошибками», где та справляется «об его здоровье и настроении».
Отношения «герцога» с Зинаидой носили сначала романтический характер первой школьной влюбленности, одно из самых трепетных воспоминаний о начале их романа оставил младший брат Леонида — Андрей. Наказанный, мальчуган заперт во флигеле посреди сада и оттуда сквозь закрытое окно и бурю пробует докричаться до старшего брата: «Август. В старом плодовом саду бушует ветер, и с глухим стуком осыпаются яблоки: обильно белеют на траве… Овеваемые буйным ветром прогуливаются по дорожкам Леонид с Зинаидой Николаевной… <…> Смеются оба». Освобожденный влюбленными, маленький Андрей замечает, что парочка «встретила меня с высоко поднятым подолом, полным сладко пахнувших яблок. И было весело им вероятно смотреть на сияющее мое лицо, еще хранящее пятна размазанных слез»[45]. За два года пылкая романтическая влюбленность перешла в постоянную привязанность и почти ежедневные свидания, а затем — перед отъездом Зинаиды на курсы в Петербург — в настоящую взрослую связь. Этот факт покажется нам не таким уж странным, если мы вспомним, что «любовникам-гимназистам» стукнуло тогда по 20 лет. Эта вполне органичная для молодых людей любовная связь, которую ни Леонид, ни Зиночка не скрывали от окружающих, в их отношения внесла тем не менее острый разлад. Впрочем, уже и первый год «романтической истории» был омрачен ссорами и размолвками влюбленных. И все же эта первая любовь оказала на Леонида Андреева огромное влияние. Зинаида Сибилева под чужими именами появляется в разных произведениях Андреева, под своим собственным — Зиночка, Зинаида Николаевна — в одном из самых скандальных — в «Бездне». Гимназистка в «коричневом скромном платье», идя рядом и говоря с которой, не замечает времени студент Немовецкий…
Интересно, что весной 1890 года — в первый год их любви с Зиночкой — Андреев начинает вести дневник, и именно из первых дневниковых тетрадей мы и можем узнать о характере его взаимоотношений с возлюбленной. Выписки из Гартмана и Шопенгауэра, неизменная саморефлексия с попыткой ответить на вопрос: кто я? — соседствуют с обилием выплеснутых на бумагу любовных переживаний. При этом — важнейшее свойство дневниковых записей — это становление пера будущего «властителя дум», его первые попытки построить на бумаге собственный словесный мир. Дневник Андреева сразу или почти сразу предполагает читателя. Первым читателем становится сам автор: не раз перечитывая старые записи, он оставляет на полях замечания, пометки, оценки того, прежнего Андреева. Кроме того, дневниковые страницы часто предназначены для чтения возлюбленными, читала дневник и Зиночка. Более того, ей была подарена одна из первых его тетрадей.
Впоследствии исследователи дневников Андреева не раз отмечали нарушение связей между внешними событиями его жизни и содержанием записей, да и сам автор, перечитывая дневники прежних лет, удивлялся: «Да, странное представление о моей личности вынес бы тот, кто вздумал бы прочесть мой дневник, не будучи лично знаком со мною»[46]. Дневниковые записи с небольшими перерывами Андреев делает всю жизнь, большая часть их сохранилась, и мы уже не раз обращались к ним и конечно же будем и впредь их цитировать и анализировать.
Итак, в первых тетрадях дневника (за 1890, 1891 и 1892 годы) автор погружен, как уже отмечалось, в постоянно меняющиеся отношения с Зинаидой. Разумеется, по этим записям рановато делать выводы о формировании взгляда Андреева на женщину, всегда игравшую огромную роль в жизни писателя. Но можно с уверенностью говорить о драматизме переживаний и часто меняющихся оценках предмета своей страсти: «Опять вечный вопрос, кто виноват? Она или я? Нам горько обоим: ей оттого, что она меня любит, а я не люблю ее, а мне оттого, что я не люблю ее, а она меня любит. Как выйти из положения? Я не виноват, что любовь моя угасла и что я ищу для себя лучшего, но если брошу ее, ей будет от этого очень тяжело и — чем черт не шутит? — Зинаида любит меня и не может не любить, и в силу своей любви требует от меня того, что для меня мучительно. Кто виноват? И что делать?»[47] Похоже, Леонид мучается оттого, что его чувство к Зиночке угасло. Но вскоре — стоило той «надуть губы»: высказать неудовольствие или же не прийти на свидание — период «охлаждения» сменился приступом «страсти» и далее — всё повторялось по кругу. Да, в Зинаиде были заключены весьма привлекательные черты; как отмечал Андреев, это была самостоятельно мыслящая, хоть и обеспеченная, но далекая от мещанства особа, с «ненасытной жаждой подвига и страданий». Судя по всему, эта девушка была эгоистична и, отвечая на чувства Андреева, совершенно не знала меры: требовала постоянного присутствия в его жизни, ежедневных свиданий, частых признаний, а кроме того, желала, чтобы возлюбленный разделял ее «идеалы», за что она страстно боролась, буквально за волосы «втаскивая» политически индифферентного Леонида в деятельность подпольных революционных кружков, что конечно же не могло понравиться такому индивидуалисту, каким уже стал тогда «герцог». Когда же их отношения стали интимными — жизнь Леонида усложнилась невероятно. По воспоминаниям Сони Пановой, Зинаиде как-то пришлось даже делать аборт — тайно от своего отца и при полном попустительстве и даже поддержке со стороны Анастасии Николаевны, впрочем, никогда не любившей Зинаиду.