Посвящение:

Nikki 666. Благодаря "Сменяются сезоны" я полюбила постапокалиптику.

Это и моя потеря. RIP.

Имя всему виной. Назвали, как прокляли.

В одиннадцать меня усыновила норвежская семья, своих детей у них не было, вот и взяли мальчика из детского дома. Выбрали меня из-за белых волос и светлой кожи, хотели, чтобы я был похож на приемного отца, ну и омега опять же. Им дама из комитета шепнула, что ребенок-омега приспособится быстрее: "Омежки они покладистые, непроблемные". Документы мне сменили и имя дали скандинавское — Лейв, значит, "оставленный", потому что не сирота я, а подкидыш.

Оставленный, покинутый, под-кинутый . Так и вышло.

А теперь вот оно как. Теперь каждый второй — оставленный.

— Лейв! Лейв, ты дома?

Ян, мой сосед и единственный приятель, топтался в коридоре. Дверь была открыта. Кто закрывает двери за неделю до конца света?

— Лейв, ты чего тут?! Аэробус через пять минут.

Я курил в разбитое окно. На улице царил хаос — заключительный этап эвакуации. Через пять минут последняя партия избранных улетит, сделав ручкой тем, кто остается подыхать или, говоря политкорректно, кто "будет использовать альтернативные средства для самостоятельного выживания".

Столпотворение, дым, крики, мусор…

Ветер гоняет по тротуарам вчерашние газеты, мне кажется, если напрячь зрение, можно прочесть заголовки:

"Войска открыли огонь по мирной демонстрации в Литсе…"

"Семь суток до падения на Землю астероидов, которые навсегда изменят…"

"Взяточничество при распределении пропусков: сказки или…"

"Оперный певец Илон Аир поддержал протестующих и отказался…"

Четыре года соединенное правительство строило убежище для "золотого генофонда". Болтали, что оно спрятано в Андах или на островах в Тихом. Планета внутри планеты, искусственный рай для везунчиков.

Зеленый браслет, он же пропуск в убежище, получали здоровые омеги до тридцати лет, прошедшие психологическое тестирование, и здоровые альфы до тридцати пяти лет, чьи профессиональные навыки были включены в список "полезных для человечества". Хуже всего пришлось бетам — там пожалели лишь "светил науки и выдающихся деятелей культуры".

На моем запястье зеленый браслет болтался уже с месяц, забавно, что прошел я по обоим фронтам: здоровый как бык омега, да еще и главный механик впридачу.

— А ты чего тут? — спросил я.

Ян молчал, я обернулся и обозвал себя идиотом. Ну, конечно, Ян был всем хорош: добрый, красивый, умный, но подкрался конец света, и бесплодие сравняло его с нулем.

— А Фрэд?

— Сказал, со мной останется. Я его прогоняю, а он уперся, говорит, он альфа, ему решать. Ты же знаешь Фрэда…

Я еще раз обозвал себя идиотом, надо было давно это сделать… Выкинул окурок в окно и подошел к парню.

— Держи, — я сжал маленькую, почти детскую ладонь Яна вокруг браслета. Повезло, что не активировал, после активации хрен его снимешь — защита от краж.

Ян смотрел на кусок пластика с заковыристым штрих-кодом, как на восьмое чудо света.

— Ты чего, Лейв? Ты чего удумал? Забери… забери…

— Ян, брось, нет времени на эту хрень. Хватай своего барана, и дуйте к остановке.

Но нежный Ян выглядел решительно.

— Ты…ты Ему обещал, что жить будешь!

— Да буду я жить! Я сильный, быстрый, — я нес какую-то чепуху. — Я выживу. А мы с тобой рожей похожи, и ты омега, щас такая паника, никто вникать не станет, ты проскочишь. А я выживу. Выживу.

— Это апокалипсис, Лейв.

— Мой персональный апокалипсис случился два года назад, — я разозлился. — Короче, делай с этим браслетом, что хочешь, хоть в унитаз сливай.

Пару минут спустя я наблюдал в разбитое окно, как долговязый Фрэд скачет к аэробусу, таща за собой еле поспевающего Яна, вот он машет рукой с браслетом, и солдаты оттесняют щитами орущих людей, позволяя Фрэду с Яном пробиться к трапу…

Я снова закурил.

Да, я обещал Ему жить, но про прятки с астероидами разговора не было.

Три года спустя.

Мотор не заглох, а умер, это я по звуку понял.

Свой бронированный джип я прозвал Ковчегом, он служил мне не хуже, чем тот, другой — Ною, и я удивился, коли честно. Два года мне везло так, что легенды сочиняли, и вот те на: застрял в тридцати километрах от Белой Крепости, а в бутылке воды на три пальца.

И песок, куда ни глянь, песок.

Метеорологи, как всегда, наврали. Дымовая завеса, окутавшая землю после падения астероидов, продержалась всего два месяца, а не обещанный год, и те, кто не погибли от землетрясений, цунами и ужаса, эти два месяца успешно пережили. А вот силу смещения магнитных полюсов ученые, напротив, недооценили. Газеты кричали о втором ледниковом, а вместо этого уже через год планета сменила цвет с синего на оранжевый. Тысячи километров пустынь, пампасов и выжженных степей.

Я надел черные очки, повязал бурнус так, чтобы защитить нос и рот, достал из багажника ящик с инструментами и засунул его в рюкзак, туда же кинул кристаллы. Благодарно похлопав Ковчег по раскаленному капоту, я двинулся строго на юг, не оглядываясь.

Люди боялись пустыню — из-за песчаных и пыльных бурь, неприступных дюн, зыбучих песков, жутких аномалий, о которых ходили слухи. Но думаю, прежде всего, их пугала неизвестность. Как дикари тряслись от страха перед закатом, не зная, взойдет ли снова солнце, так и мы теперь боялись неизведанного мира.

Группы выживших ютились возле источников воды, прячась за старыми крепостными стенами или отстраивая новые заслоны от беспощадной природы. Я мало смыслил во внутреннем устройстве этих общин, но мне претили атмосфера отчаяния и запах жестокости, витавший в новоявленных царствах.

В поселениях я появлялся, чтобы обменять кристаллы на воду, патроны, еду и информацию: о бандах, о каннибалах и, главное, о бурях.

Пустыню я любил. Мы вроде как понимали друг друга. При первой встрече, почуяв в ней прирожденную убийцу, я признался, что буду рад сдохнуть в ее огненных объятиях, и с тех пор она из вредности всякий раз отпускала меня с миром. Как в анекдоте про мазохиста и садиста: "Помучай меня…//Нет, не буду".

Склоняясь прежде к строгому атеизму, после апокалипсиса я впал в неизбежное язычество: в пустыне мне виделся вредный божок, над шутками которого надо смеяться, даже если тебе больно.

Вот и сейчас пустыня отобрала у меня Ковчег, как будто приревновала, зато кристаллов подарила аж тридцать пять, славный урожай. Я достал из мешка самый маленький светло-голубой камешек и бросил в бутылку, наблюдая, как он с шипением растворяется в остатках воды.

Знакомый химик объяснил мне, что в кристаллах содержится соль, карбогидрат и электролиты, поэтому вода, насыщенная кристаллом, притормаживает неизбежное в наши дни обезвоживание.

Проблема не только в хронической нехватке воды. Ветер — вот настоящий враг. Сильный непрерывный ветер мгновенно высушивает пот, который в жару выделяется постоянно, таким образом, запускается убийственный процесс выпаривания влаги из организма.