Но сказанное совсем не означает, что живущие в России евреи не воспринимают русскую культуру как свою собственную, а Россию — как свою Родину. Воспринимают. И себя от России не отделяют.
К сожалению, в нашей исторической литературе постоянно присутствуют попытки наособь выделить живущих в России евреев, отделить их от русского народа. Так, автор многостраничной монографии «Тайная политика Сталина. Власть и антисемитизм» Г. Костырченко, претендующий на пальму первенства в открытии темы «антисемитизм Сталина», утверждает, что евреи в России всегда, но в особенности в советское время, жили РЯДОМ с русскими и русской культурой и всегда были ЧУЖАКАМИ в ней{264}.
Уважаемый мною историк и литературный критик Вадим Кожинов посвятил этому вопросу целую главу в одной из своих монографий, назвав ее «Какова была роль евреев в послереволюционной России», где тоже определил эту роль как присутствие «чужаков» «в восстановлении национальной государственности» России{265}. Практически этой же позиции придерживается Жорес Медведев, когда пытается утверждать, что у советских евреев были свои особые «интересы», в необходимости защиты которых была нужда{266}. (Правда, в другом месте этой же книги Ж. Медведев утверждает обратное, но разрешение этого противоречия — это уже проблема самого Ж. Медведева.)
Мне представляется, что проблему эту (взаимоотношения евреев и русских) глубоко и верно отразил А.И. Солженицын, когда опубликовал свою дилогию «200 лет вместе». Цитируя И. Эльдада из его работы «Еврейская аномалия в трех измерениях» (Нью-Йорк, 1982 год), который о своих соплеменниках говорит: «мы дрожжи… наша задача — сбраживать чужое тесто», Александр Исаевич пишет: «И по многим историческим примерам, и по общему живому ощущению, надо признать: это — очень верно схвачено. Еще современнее скажем: катализатор. Катализатора в химической реакции и не должно присутствовать много, а действует он на всю массу вещества.
К этому, — продолжает автор исследования “Двести лет вместе”, — следует добавить не только несомненную подвижность ума, еврейское “доверие к разуму и ощущение, что конструктивными усилиями можно решить все проблемы”, но и — острую чуткость к струям времени. Чутче евреев, я думаю, нет народа во всем человечестве, во всей истории. Еще только первые молекулы тления испускает государственный или общественный организм — уже евреи от него откидываются, хотя были бы доселе привержены, уже — отреклись от него. И едва только где пробился первый росток от будущего могучего ствола — уже евреи видят его, хвалят, пророчат, выстраивают ему защиту»{267}.
В заключительной главе своего исследования под названием «Об ассимиляции» Александр Исаевич высказывает мысль, что в быту еврей никогда не отказывается от своей принадлежности к еврейскому племени, но в культуре — может. «Но и как много было в России евреев таких, кто не боялся (по словам В. Жаботинского) «утонуть в громаде ассимилирующего тела», кто предался русской стихии, русской культуре самозабвенно… Да, очевидно, у ассимиляции — свои, непереходимые пределы; в том и кроется отличие полной духовной ассимиляции от ассимиляции культурной, тем более — от широко разлитой гражданско-бытовой. Еврей — судьбоносно для еврейства — сохраняют себя и при всех внешних признаках ассимиляции, сохраняют “внутренний облик еврея”» (там же, с. 518—519).
При этом, пишет Солженицын, «ключ — не в фатальности происхождения, не в крови, не в генах, а: чья боль прилегает ближе к сердцу: еврейская или коренной нации, среди которой вырос?» И в подтверждение этой своей мысли цитирует Л. Цигельман-Дымерскую (1978 г.): «Национальность не исчерпывается, увы, ни знанием языка, ни приобщением к культуре, ни даже привязанностью к природе и жизненному укладу страны. Она имеет другое измерение — общность исторической судьбы, которая для каждого человека определяется мерой его сопричастности к истории и судьбе собственного народа. Но если для других эта сопричастность дана изначально, то для еврея она, во многом, — вопрос выбора, и нелегкого» (там же, с. 519—520).
Так это или нет, наверное, каждый еврей решает для себя сам, но что в этой фразе много правды — для меня очевидно. Чаще всего еврея к этому выбору подталкивает окружающая его среда обитания. Такая ситуация имеет место во всех цивилизованных обществах. Однако, рискуя навлечь на себя критику, все же скажу: в России этот процесс тоже имеет место, но протекает он совершенно наособь, непохоже на другие страны. Русские евреи, оставаясь евреями по этническому происхождению, в мировой культуре выступают как представители русского духовного мира. Откройте любую российскую и мировую энциклопедию. На именах Иосиф Бродский, Осип Мандельштам, Борис Пастернак, Андрей Вознесенский, Борис Слуцкий вы прочтете — «русский поэт», на имени Натан Эйдельман — «русский историк». А как в мировых справочниках позиционируют Майю Плисецкую, Элину Быстрицкую? А разве не Инна Гофф (1928—1991) написала пронзительную песню «Русское поле», про которую Расул Гамзатов сказал так: «Это лучшая песня о Родине. Я бы предложил сделать ее государственным гимном России»? А как позиционировал себя в этом плане трижды Герой Социалистического Труда физик Яков Зельдович (1914—1987), дважды Герой Соцтруда нобелевский лауреат физик Николай Басов (1922—2001)? Да мало ли у нас наших выдающихся соотечественников, которые никогда не скрывали своего еврейского происхождения и которыми все мы несказанно гордились, гордимся и гордиться будем как русскими деятелями?!'
Нас всех, и русских, и евреев, да и других, объединяет такое общее, которое в общемировом цивилизационном процессе определяется как русская культура. И это не узкокорпоративное понятие, а, так сказать, общая канва и тренд. Эта культура создавалась на базе духовных традиций русского народа, но на всем пути ее развития свой вклад в нее внесли (и вносят) представители самых разных национальностей и племен. Лицам еврейской национальности принадлежит в этом деле вклад огромный, неоценимый. Как можно отделить от русской культуры Самуила Маршака, Льва Кассиля, других, которые никогда не отказывались от своего национального характера, но и от принадлежности к великой русской культуре — тоже. Большинство из них совершенно справедливо не видят причин скрывать при этом свою принадлежность к еврейскому племени, но в общем контексте — это представители великой русской культуры. Только слепой или очень уж сильно ангажированный исследователь не желает замечать этого обстоятельства.
Лично для меня все эти люди — представители русской интеллигенции, вполне оправданно не отказывающиеся от своей племенной (национальной) принадлежности, но при этом считающие себя представителями русской культуры как единого целого.
Именно ВМЕСТЕ, а не рядом живут 200 лет русские и евреи. И живут они в лоне одной качественной культурной среды, которая носит название «русская культура». Именно русская, а не российская. Это народ в границах нашего государства живет российский, а культура — русская.
Да, еврей имеет право гордиться тем, что это его соплеменник Осип Мандельштам (1891—1938) сумел в октябре 1922 года в одной только строчке гениально выразить (и предвосхитить) то, что до него никому не удалось — историческую суть XX столетия с его Лениным, Гитлером, Сталиным, Пол Потом и другими:
А потом, уже в конце 1935 года: