Изменить стиль страницы

До нас стали доходить слухи, что в разных местах вокруг Кисловодска вспыхивают восстания казаков против большевиков, но все это было лишь слухами, и никто ничего не знал в точности. Но наконец настал желанный день: Шкуро вторично налетел на Кисловодск и занял его, на этот раз со сравнительно большим отрядом казаков. Мы вздохнули свободно, большевики исчезли куда-то. Но положение не было твердым, и я сама могла это на себе испытать. Как хорошо помню, 22 сентября я пошла с сыном прогуляться по городу, мы прошли с ним до «Гранд-Отеля», узнали все новости и вернулись спокойно домой, все было мирно и тихо в городе. Не успели мы войти в дом, как прибегает наш хозяин, взволнованный: «Что вы тут делаете? Разве вы не знаете, что казаки ушли и все бегут из города?» Он нам посоветовал идти скорее к «Гранд-Отелю», где был сборный пункт. Наскоро захватив самое необходимое, мы побежали, куда указал хозяин, а оттуда нас послали на тополевую аллею, где были приготовлены телеги. Действительно, мы нашли подводу, погрузились на нее и поехали на Пятницкий базар, где скопились все беженцы. Тут мы все получили от Шкуро приказание возвращаться домой. Тревога оказалась напрасной, большевики были отбиты. Мы были счастливы снова оказаться у себя дома, но стали держать наготове все, что нужно брать с собою на случай вторичной тревоги.

На следующий день, 23 сентября, под вечер, с гор вернулись Великие Князья Борис и Андрей Владимировичи с полковником Кубе, верхом, в сопровождении кабардинской знати, которая охраняла их во время перехода из Кабарды в Кисловодск. За то время, что братья скрывались в горах, они обросли бородами, и Андрея многие принимали за Государя. Действительно, сходство было.

Через два дня снова тревога, снова надо бежать. В самую последнюю минуту за нами прислали телегу, на которую мы уселись: я с сыном, сестра с мужем и Зина, будущая жена Бориса, с компаньонкой. И мы снова направились к Пятницкому базару. Туда же приехали в своем экипаже Борис и Андрей Владимировичи, и, уступив его моей сестре с ее мужем, Андрей пересел на нашу телегу, а Зина с Борисом и компаньонкой пересели на телегу, найденную ими на базаре, и вся несметная толпа беженцев двинулась по указанию Шкуро на Тамбиевский аул. Картина была тяжелая, подвигались кто на чем попало, некоторые шли пешком, волоча на плечах свое последнее имущество. Мы, конечно, не знали, что делается кругом нас и где были большевики. У всех была одна и та же мысль: скорее уйти подальше от них каким угодно способом.

На полпути до Тамбиевского аула вся наша колонна беженцев попала под артиллерийский огонь большевистской батареи. Снаряды рвались над нашими головами, и паника поднялась ужасная. Кто стал гнать лошадей вперед, кто бросился в сторону от дороги, чтобы укрыться от опасности. Среди этой паники вдруг в мою телегу вскакивает совершенно ошалелый военный врач и ложится на живот, не обращая внимания на то, что и без него нам в телеге было тесно. Даже в такие трагические моменты это было очень смешно. К вечеру вся беженская колонна стянулась в Тамбиевский аул, но из-за возникшей паники все перепуталось, и пришлось довольно долго друг друга разыскивать, что было нелегко. Тут мы и заночевали, я с сыном на нашей телеге, закусив тем, что принес Андрей. Сюда же прибыл и сам Шкуро со своим штабом, что очень успокоило беженцев, а то многие собирались двигаться дальше, хотя при наступлении темноты это было очень опасно. Мы все думали, что теперь находимся под прикрытием крупного отряда казаков. Шкуро отдавал приказания своему штабу, как будто у него большой отряд, он звонил по телефону, отдавая кому-то приказания. Это делалось так спокойно и с такой уверенностью, что все невольно верили в могущество его войска. Лишь потом мы узнали, что у Шкуро была лишь небольшая кучка казаков и он только делал вид, будто их было много. Делалось это не зря, а чтобы ввести в заблуждение большевистских шпионов, что ему вполне удалось, - нас не преследовали.

На следующий день мы двинулись дальше на Бекешевскую станицу, но выступили почему-то очень поздно, после полудня, и прибыли туда ночью. Это, естественно, вызвало нервное настроение, так как в темноте очень легко сбиться с пути и попасть в руки к большевикам. Добрались мы благополучно, хотя с продолжительными задержками в пути. Но в Бекешевской станице оставаться было опасно. Большевики наступали, и нас двинули дальше, на Балтапашинскую станицу. Выступили ночью, и было ужасно жутко. Вообще трудно передвигаться по степям ночью: дорог нет, и только еле-еле видны следы колес, легко сбиться с пути и попасть не туда, куда хочешь. Все волновались, как бы не ошибиться дорогой.

Подошли мы к Балтапашинской станице с восходом солнца, дорога стала ясно различимой, и когда стало светлеть, то все не так казалось страшным. Каждый из нас мечтал о чем-нибудь, когда приедем в Балтапашинск: я о ванне, а Кубе о рюмке коньяку. Отчасти наши мечты исполнились. Ванны я не получила, но зато мы могли вымыться в бане, а Кубе коньяк получил, и даже несколько бутылок.

Шкуро захватил Кисловодск с очень небольшим отрядом казаков, который не выдержал бы атаки большевиков. Ему приходилось все время маневрировать и уклоняться от столкновений. Мы были окружены со всех сторон отрядами большевиков, которые шли за нами по пятам, не рискуя нас атаковать, так как не знали в точности сил Шкуро. В Кисловодске Шкуро захватил полевую беспроволочную станцию, благодаря которой он мог связаться с главными силами Добровольческой армии и получить известие, что к нам на выручку идет в Балтапашинск сильный отряд генерала Покровского. Оба отряда, Покровского и Шкуро, представляли уже крупную силу, с которой большевикам придется считаться. Это известие всех страшно обрадовало.

В день прибытия отряда Покровского все высыпали на улицы и собрались на площади вокруг церкви. Приход и парад отряда произвели на всех нас глубокое впечатление: впереди ехали старые штандарты Конвоя Государя, блиставшие на солнце своими серебряными лентами. Многие старые казаки, служившие в Конвое, надели прежнюю форму. Всеобщая радость, что вышибли большевиков из станицы, была большая. Блеснула надежда, что мы возвращаемся к старому, дорогому времени. Многие становились на колени, крестились, и слезы лились от радости.

По случаю прибытия генерала Покровского был организован обед особым комитетом беженцев, на который были приглашены Великие Князья Борис и Андрей Владимировичи. Это было крупным событием в нашей скитальческой жизни. Нас волновало, как этот обед пройдет, с музыкой, речами и массою военных. Наш большой друг Родион Востряков, которого мы все прозвали «мальчик Родя», прибегал постоянно с обеда сообщать, что происходит. Он стучал в окно, как было условлено, - мы спрашивали, кто стучит, и он отвечал: «Мальчик Родя», тогда мы открывали ему дверь.

Здесь нам пришлось воочию познакомиться с методами расправы с большевиками. Однажды на площади, около церкви, стали воздвигать нечто всем нам незнакомое, но скоро из расспросов мы узнали, что строят виселицу и что скоро будут вешать большевиков. Как раз мой сын пошел со своими сверстниками на речку, и они должны были возвращаться через площадь именно в то время, когда будут казнить большевиков. Андрей поспешил пойти за ними и привел их домой кружными путями. Я, конечно, не выходила из дома, но моя сестра с мужем пошли посмотреть на это ужасное зрелище, в чем я их обоих очень укоряла.

Здесь мы совершенно отдохнули. Мы были в полной безопасности. Теперь перед нами вставал новый вопрос: куда переехать и где жить до полного усмирения всего Северного Кавказа. Многие избрали Новороссийск, другие Екатеринодар или Туапсе. Генерал Покровский посоветовал Великой Княгине Марии Павловне и Борису и Андрею Владимировичам ехать на зиму в Анапу, где, как он уверял, условия жизни превосходны и совершенно спокойно. Кроме того, город находится на берегу моря, всегда было легко в случае опасности сесть на пароход и уйти. Он взялся все сам организовать и дать охрану из личного своего конвоя, чтобы сопровождать их до Анапы. Маршрут был точно намечен: от Балтапашинской до станицы Лабинской мы должны были ехать на своих телегах, там пересесть на железную дорогу и ехать на поезде до Туапсе, где будет приготовлен пароход, который и доставит всех до Анапы.