- А сколько вам времени для вашей прогулки надо? – спросил майор.

- Сегодня вторник, 20 число, мы далеко не уйдём, - начал Генка, - 21-го подойдём под перевал, 22-го будем в Чин-Тургене, 23-го через вершину в сторону Иссыка. Я думаю, 24 числа, к обеду, можем вернуться, - закончил Генка.

- Ну, и прекрасно! 24 июня суббота, опять банька, смыть с вас дорожную пыль, а 25-го, воскресенье, к вечеру я вас прямо по домам и развезу. Мне тоже в штаб округа в понедельник надо будет с утра. Всё, договорились! Пойдём завтракать, а потом можете идти на все четыре стороны. Идите, умывайтесь, жду вас в столовой, - майор поднялся и вышел.

После плотного завтрака, часов в десять утра, двое друзей взвалили свои рюкзаки на плечи и направились в сторону левого лога. Их провожал двухметровый майор, повторивший в который раз, что ждёт их в субботу к обеду. После вчерашнего застолья и баньки, идти вверх по тропе было тяжело. Друзья поднимались медленно, с частыми перерывами. Только часа через три, они поднялись на ту площадку, где четыре года назад они ночевали после безуспешного посещения таинственных скал. Возле родника, отдохнули с полчаса, перекусили и стали собирать сухой валежник, для того, чтоб взять его с собой, к скалам. После отдыха, преодолели перевал «Выпускников» и поднялись чуть-чуть вверх по ущелью. До большого валуна, где несколько раз делал ночёвку Кулаков, они не дошли. Решили заночевать на старой морене возле небольшого снежника.

Утром 21-го, друзья поднялись, когда на небе остались лишь яркие звёзды, а через час солнечные лучи осветили вершины гор. К этому времени, приятели шли по едва заметной тропке, круто поднимающейся на молодую морену. Через полтора часа, после выхода с места ночёвки, остановились передохнуть возле огромного валуна. За четыре года ничего не изменилось, лишь язык ледника немного укоротился и отступил вверх метров на 400.

- Смотри-ка, Васильич, как ледник подтаял, в 68-м был почти около валуна, а сейчас вон куда убежал, - сказал Генка.

- Да, заметно уменьшился. Зато ледопад, вон с того, непроходимого перевала, ещё больше стал. Ледник местами оторвался в верхней части, - заметил Симаков.

- Нам туда не надо идти, лишь бы на вершине снег не подтаял, а то опять ступени рубить придётся. Чего-то сегодня не охота этим заниматься, - лениво зевнул Генка.

- Я не думаю, что на вершине нет снега, погляди, кругом пятна снежников, - успокоил Генку Симаков.

- Часа два осталось до вершины и утро прекрасное. Тихо-то тут как! Даже ручейка не слышно, замёрз бедняга, - ещё раз потягиваясь, зевнул Генка.

- Кончай лень на себя напускать, - с наигранной строгостью сказал Симаков, - пошли, а то засиделись.

На вершину поднялись без всякого труда. Неглубокий снежный наст позволил друзьям преодолеть последние метры к вершине за пару минут. Кулаков на вершине стал разбирать тур из камней, чтоб достать жестяную банку из-под сгущённого молока, в которой должна была быть записка.

- Смотри, Васильич, как банку молниями побило. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Семь дырок в банке и записка наполовину обгорела. Да, это же моя записка. Помнишь, четыре года назад, я её писал, когда назад шли?

- Конечно, помню. Банку надо поменять, а записку в полиэтиленовый пакетик засунуть. На обратном пути поменяем. Какую-нибудь банку освободим же, из-под сгущёнки или тушёнки, - сказал Симаков, глядя на дырявую банку в руках у Генки.

Спуск по гребню, в сторону непроходимого перевала, занял немного времени и вскоре друзья стояли возле загадочных скал.

- Васильич, давай далеко от скал уходить не будем. Неужели не найдём рядышком место для одной палатки? Да хотя бы вон на той площадке, где когда-то нас с вертолёта высаживали. Разровняем камни, а под ними, мне кажется, мелкие камушки, как щебёнка. И снежник недалеко, с водой проблем не будет.

- Давай, давай, я не против такого решения, - согласился Симаков.

На установку палатки времени затратили больше часа, но до наступления сумерек было ещё далеко. С самого утра они ничего не ели и здорово проголодались. Соорудив приличный очаг, друзья развели костёр и уже совсем скоро, была готова каша гречневая с мясом. Пока ели кашу, приготовленную из брикетов, в другом котелке закипела вода для чая. Сытно поев и напившись ароматного чая, друзей разморило под ярким, горным солнцем, которое начинало медленно двигаться в сторону заката.

- Ну, чего Гена, пойдём, посмотрим, что там с нашими скалами, пока светло? – начал подниматься Симаков со своего спальника, на котором он удобно лежал возле костра.

- Пойдём, тут минут на десять ходьбы, - откликнулся Генка.

Не прошло и 10 минут, как оба приятеля стояли уже в расщелине между скал.

- Гена, а скалы то изменились. Смотри, какие они гладкие и тёплые на ощупь, - поглаживая скалы, сказал Симаков.

- Да я и сам вижу. Сегодня ещё только 21 июня, а скалы уже готовятся к чему-то. Может сегодня и ниша откроется? Как ты думаешь, Васильич?

- Вряд ли. Если что-то и произойдёт, то только завтра ночью, а сегодня идёт подготовка. Скалы стали гладкими, но ещё не полированные. Ты же сам говорил, что тогда они были отполированы, как зеркало! А тут ещё маленькие трещинки есть. Я думаю, что они должны все закрыться, - внимательно изучая скалы, возразил Симаков.

- Возможно, ты и прав. Скалы не дошли до нужной кондиции, - согласился Генка.

- Пойдём к палатке, Гена, скоро стемнеет. Нам надо эту ночь хорошенько выспаться, потому что следующая ночь, для нас спокойной не будет. Сдаётся мне, что всё-таки что-то произойдёт, и мы должны быть свидетелями этого, - сказал Симаков и стал выбираться из расщелины.

- Здесь так уютно, тепло, что уходить не охота, - улыбнулся Генка и тоже стал выбираться наружу.

Ночь прошла без всяких происшествий. Кулаков за ночь несколько раз вылезал из палатки и смотрел в сторону скал, но ничего не происходило, только, почти полная, Луна освещала холодным светом ущелье. Левый край диска Луны был ещё темноват, но через две-три ночи лунный диск должен был быть полностью освещён. Утром, наспех позавтракав, Симаков с Кулаковым поднялись к скалам. Скалы опять преобразились. Те трещинки, которые накануне приметил Симаков, исчезли, а сама поверхность скал, стала ещё глаже. Тепло, излучаемое скалами, стало ощущаться ещё сильнее. Тишина давила какой-то странной тяжестью. Друзья, молча, стояли в расщелине, прислушиваясь к стуку своих сердец.

- Скоро что-то должно произойти, - наконец сказал Симаков, - чувствуется какое-то напряжение во всём.

- Я тоже это чувствую, - тихо сказал Генка.

- Судя по нашей небольшой статистике, зелёный луч и появление ниши, будет только ночью, а точнее ближе к четырём часам утра, не раньше. Я в этом, почти, убеждён, - также тихо сказал Симаков, к чему-то прислушиваясь, - Ты слышал Гена?

- Что? – спросил Кулаков.

- Какой-то треск был, как от электрического разряда, со стороны вертикальной скалы.

- Нет, - и Генка прижался ухом к вертикальной скале, - всё тихо!

- Может, мне показалось, - махнул рукой Симаков, - Ну, чего делать будем, Гена? Здесь до ночи сидеть, вроде и ни к чему. Может, к палатке пойдём? Чего-нибудь поесть сварим, чайку попьём. Как ты думаешь?

- Пойдём, потом ещё раз придём, посмотрим, что здесь меняться будет, - согласился Генка.

До вечера они ещё два раза поднимались к скалам. Каждый раз, примечая всё новые изменения во внешнем виде поверхности скал. К вечеру поверхности скал были отполированы так, что в них уже отражались фигуры друзей. С наступлением темноты, приятели забрались в спальные мешки, чтобы немного передохнуть. Решили встать в 12 часов ночи и вновь подняться к скалам, а там уже ждать, как будут развиваться события. В половине первого ночи, прихватив с собой ледорубы, фонари и фляжки с чаем, они были в расщелине. Путь до скал был преодолён без всяких проблем. Луна светила так, что светить фонариками себе под ноги, не было ни какой необходимости. Уже в расщелине, Генка включил свой фонарик и направил свет от него, на вертикальную поверхность скалы. Свет фонаря отразился от скалы, нарушая все мыслимые законы оптики. Кулаков направил луч фонаря на вертикальную поверхность скалы по касательной, градусов в 40-45, но луч отразился строго перпендикулярно вертикальной плоскости, да и к тому же, стал намного ярче. Отразившись от вертикальной плоскости, свет уперся в поверхность наклонной скалы и, опять многократно увеличив яркость, ушёл вертикально в ночное небо. Генка попробовал переместить луч фонаря в другое место поверхности вертикальной скалы, но эффект оставался тот же. Ошалевший Симаков, включил свой фонарь и тоже направил свет от него на вертикальную стену. Отражённый строго вертикально свет, только прибавил яркость.