В 1374 г. король Людовик издал закон, вошедший в историю как «Кошицкий привилей», которым освободил вельможных панов и шляхту (служилое сословие, подобное российскому дворянству, но более привилегированное) от всех государственных повинностей, за исключением военной службы и символической денежной платы в казну. Территориальные владения, которые раньше эти знатные поляки получили в качестве бенефиций от предыдущих королей, этим законом были закреплены как наследственные землевладения. Также король обязался назначать на должности в воеводствах Польши только представителей из местной знати. Теперь для решения вопросов по сбору податей в воеводствах стали создаваться местные съезды шляхты, так называемые сеймики, прообразы будущей демократии в Польше.
Польская знать, занятая своими проблемами, в течение четверти века не имела возможности даже подумать о каких-либо завоеваниях территорий Московского государства, ведь между этими странами простиралось Великое княжество литовское. Именно этому государству еще в начале XIV в. на долгие годы перешла эстафета по решению вопросов войны и мира с польскими и русскими княжествами.
Несмотря на взаимные браки детей Гедимина с отпрысками русских княжеских родов, основной вектор агрессии его потомков был направлен на восток. Своего сына Ольгерда великий князь литовский женил на княжне Марии, дочери витебского князя Ярослава, не имевшего сыновей, так что вместе с женой Ольгерду досталось и Витебское княжество. Вторым браком Ольгерд был женат на Ульяне, дочери Александра Михайловича Тверского. Любарт был женат на волынской княжне, принесшей ему в приданое Волынское княжество, а вторым браком на ростовской княжне Агафье Константиновне. Своих дочерей Гедимин разделил между Пястами и Рюриковичами: Альдона (Анна) стала женой короля Владислава Локетка, короля Польши, Данмила (Елизавета) – Венцеслава, князя мазовецкого, Офка (Ефимия) – Юрия-Болеслава, короля Галиции, Айгуста (Анастасия) – великого князя московского Симеона Гордого, Мария – великого князя владимирского Дмитрия Михайловича.
Великий князь литовский, русский и жемойтский Гедимин погиб как воин от прямого попадания ядра бомбарды при осаде одного из замков Тевтонского ордена. Наследовал ему на великокняжеском престоле младший сын Евнут (Иван), и, хотя это соответствовало завещанию Гедимина, поддержали нового великого князя только его мать Елена Ивановна и старший брат Наримонт, правивший в это время в Пинском княжестве (брат Монвид умер в тот же год, что и отец).
Остальные братья правили в своих областях, которые не представляли единых владений, и проводили самостоятельную политику. Так, Ольгерд владел Витебским княжеством и городом Крево с селами, Кейстут – Жемойтией, Гродненским и Брестским княжествами, а также городом Тракай с селами, Кориат – Новогрудским княжеством, а Любарт – Волынским. Наримонт же за поддержку младшего брата, кроме Пинского и Полоцкого княжеств, получил земли вокруг Кернавы и Слонима, принадлежавшие ранее Монвиду. Но даже на этих условиях относительное спокойствие продержалось недолго: в 1345 г. умерла Елена Ивановна, мать Евнута, Кориата и Любарта. Сыновья второй жены Гедимина – Ольгерд и Кейстут – воспользовались этим моментом и свергли с великокняжеского престола своего сводного брата. Застигнутый этим мятежом врасплох, он пытался бежать, но затем сдался Кейстуту. Наримонт, имея больше времени для выбора решения, удачно бежал в Золотую Орду к хану Джанибеку.
Ольгерд и Кейстут поделили между собой Великое княжество литовское пополам, при этом Ольгерду достались восточные территории, а Кейстуту – западные. Формально великим князем считался Ольгерд, как старший из них, хотя братья старались не вмешиваться в дела друг друга. Своим сводным братьям Кориату и Любарту они оставили во владение их области. Евнут через некоторое время сумел бежать из под стражи и прибыл в Москву к своему зятю, великому князю московскому Симеону Гордому и сестре Анастасии (Айгусте). В 1347 г. он помирился с Ольгердом и Кейстутом, получив в удел Заславльское княжество. Современный Заславль – маленький городок, расположенный у водохранилища «Минское море» в 30 км от столицы Белоруссии Минска, который в те времена под именем Менск входил во владение Евнута. Наримонт вернулся еще раньше, в 1346 г., и тоже был прощен, получив в удел Пинское княжество, но уже в 1348 г. он погиб в битве против рыцарей Тевтонского ордена на реке Стрева.
Военные действия Литвы против Тевтонского и Ливонского орденов начались еще в 1342 г., когда князья Ольгерд и Кейстут помогли псковитянам защитить Псков от немцев. В благодарность за помощь псковитяне пригласили к себе на княжение князя Андрея, сына Ольгерда, но в том же году умер полоцкий князь Войн, брат Гедимина, и князь Андрей отправился княжить в Полоцк, оставив за себя в Пскове наместника. В 1343 г. был заключен Калишский мир между Тевтонским орденом и Польшей, теперь их правители более смело могли планировать свои планы против Литвы. Переворот, совершенный братьями против Евнута, не только не ослабил великого княжества, а, наоборот, консолидировал усилия Гедиминовичей против своих врагов.
В 1345 г. Тевтонский орден, усиленный крестоносцами из многих католических государств Европы во главе с королем чешским Иоанном, моравским маркграфом Карлом, венгерским королем Людовиком I, голландским графом Вильгельмом IV, шварцбургским графом, будущим германским императором Гюнтером, предполагал напасть на литовские области в низовьях Немана. Однако вовремя пущенная литовцами дезинформация о подготовке похода в Самбию – область Восточной Пруссии настолько задержала крестоносцев, что великий князь литовский Ольгерд сумел вторгнуться на территорию Ливонского ордена и разорить значительную часть Ливонии. Это поражение от литовцев на десять лет исключило возможность Ливонского ордена проводить самостоятельные военные операции. Такая неудача стоила поста великому магистру ордена Лудольфу Кенигу, да и значительно уменьшила желание европейских государей участвовать в крестовых походах против язычников-литовцев.
В это время в Новгороде настолько усилились сторонники Великого княжества Московского, что в 1346 г. «ездилъ архиепископъ Василий на Москву звати великаго князя Симеона Ивановича в Великий Новъградъ на столъ великаго княжения» [54, 220]. Но признав великого князя московского господином, новгородцы, всегда старавшиеся беречь свою независимость, тем самым бросили вызов великому князю литовскому. И Ольгерд не замедлил с ответными действиями: в 1347 г. литовцы заняли Шелонь, Лугу, а осажденные Порхов и Опочка сумели откупиться от завоевателей. Новгородцы же не решились оказать отпор Литве в защиту своих пригородов.
«Великий князь Олгердъ Литовский и братъ его Кестютей приидоша со всею Литовскою землею, и сташа на Шелони на устьи Пшаги рѣки, а позывая Новгородцовъ: хощу азъ с вами битися, и воевати и городы и волости, занеже мя лаялъ посадникъ вашъ Остафей Дворянинцевъ, назвалъ меня псомъ – и за то взя Шелоню и до Голинъ и Лугу до Сабля и с Порховскаго городка взяша окупъ триста рублевъ; и Новгородцы выѣхаша противо его на лугу, и возвратишася в городъ, и созвониша в вѣче на Ярославлѣ дворище у святаго Николы, и убиша посадника Остафия Дворянинцова на вѣче, а ркучи: яко в тебѣ волости наша поимала Литва. Тое же зимы приѣха в Новъгородъ великий князь Симеон Ивановичъ, сѣде на столѣ на Зборъ, и побылъ в Новѣградѣ 3 недѣли, и поѣха на Низъ» [54, 221].
И все-таки стремление новгородцев находиться в хороших отношениях с московским князем было вызвано не столько литовской агрессией, сколько притязаниями шведского короля Магнуса на всю Новгородскую землю. Шведский король в 1347 г. прислал в Новгород послов с предложением собраться сторонам на съезд, где обсудить, чья вера лучше. При этом в случае победы православной веры король Магнус и весь его народ перейдут в эту веру, а в случае победы католической веры нужно будет Великому Новгороду с новгородцами перейти в веру шведов и стать подданными шведского короля.