Скамьи стояли у стен комнаты по обе стороны; в самой середине сидел на ложе Аттила; позади него было другое ложе, за которым несколько ступеней вели к его постели. Она была закрыта тонкими и пестрыми занавесами, для красы, подобными тем, какие в употреблении у римлян и эллинов для новобрачных. Первым рядом для обедающих почиталась правая сторона от Аттилы; вторым левая, на которой сидели мы. Впереди нас сидел Верих, скиф знатного рода. Онигисий сидел на скамье направо от ложа царского. Против Онигисия, на скамье, сидело двое из сыновей Аттилы; старший же сын его сидел на краю ложа, не близко к нему, из уважения к отцу потупив глаза в землю.
Когда все расселись по порядку, виночерпец, подойдя к Аттиле, поднес ему чашу с вином. Тот, кому была оказана честь приветствия, вставал; ему не было позволено сесть прежде чем Аттила возвратит виночерпцу чашу, выпив вино или отведав его. Когда он садился, то присутствующие чтили его таким же образом: поднимали чаши и, приветствовав, вкушали из них вино. При каждом из гостей находилось по одному виночерпцу, который должен был входить в очередь по выходу виночерпца Аттилы. По оказании такой же почести второму гостю и следующим за ним гостям, Аттила приветствовал и нас наравне с другими, по порядку сидения на скамьях. После того, как всем была оказана честь такого приветствия, виночерпцы вышли. Подле стола Аттилы поставлены были столы на трех, четырех или более гостей так, чтобы каждый мог брать из наложенного на блюде кушанья, не выходя из ряда седалищ. Первый вошел служитель Аттилы, неся блюдо, наполненное мясом. За ним прислуживающие другим гостям ставили на столы кушанье и хлеб. Для других варваров и для нас были приготовлены отличные яства, подаваемые на серебряных блюдах; а перед Аттилой ничего более не было кроме мяса на деревянной тарелке. И во всем прочем он показывал умеренность. Пирующим подносимы были чарки золотые и серебряные, а его чаша была деревянная. Одежда на нем была также простая и ничем не отличалась, кроме опрятности. Ни висящий при нем меч, ни шнурки варварской обуви, ни узда его лошади не были украшены золотом, каменьями или чем-либо драгоценным, как водится у других скифов.
После того как наложенные на первых блюдах кушанья были съедены, мы все встали, и всякий из нас не прежде пришел к своей скамье, как выпив прежним порядком поднесенную ему полную чару вина и пожелав Аттиле здравия. Изъявив ему таким образом почтение, мы сели, а на каждый стол поставлено было второе блюдо, с другими кушаньями. Все брали с него, вставали по-прежнему, потом, выпив вино, садились.
С наступлением вечера зажжены были факелы. Два варвара, выступив против Аттилы, пели песни, в которых превозносили его победы и оказанную в боях доблесть. Собеседники смотрели на них: одни тешились стихотворениями, другие воспламенялись, вспоминая о битвах, а те, которые от старости телом были слабы, а духом спокойны, проливали слезы» (86, 501).
И это так называемые римлянами варвары, читающие стихотворения, знающие латинский язык! Еще раз можно отметить схожесть обычаев гуннов со средневековыми обычаями при русских княжеских дворах, в том числе обильно пить еще до начала трапезы. Как правильно сказал А. Блок: «Да, скифы мы! Да, азиаты мы!». Особо надо отметить, что гунны (скифы) употребляли в пищу хлеб. Значит, кто-то должен был его выращивать. Поскольку сами гунны народ совсем не земледельческий, то этим, по всей видимости, занимались многочисленные рабы.
После этого пира в палатах Аттилы послы решили, что пора собираться в обратную дорогу и согласовали с главным гуннским вельможей Онигисием день своего отъезда. Но так просто отбыть посольству не удалось. Сначала супруга Аттилы Рекан (в предыдущий раз была другая жена по имени Крека. – Ю.Д.) пригласила их к обеду, правда не к себе, а к управляющему ее делами, а на другой день сам Аттила вновь пригласил византийских послов на пир. Ну, разве можно «по гуннскому обычаю» отпустить гостей без прощальной чарки? Только по прошествии трех дней посольству было разрешено отправиться на родину.
По дороге назад Приск описывает случаи наказания гуннами своих рабов. Скиф, которого заподозрили в шпионаже, был посажен на кол, а двое рабов, убившие своих хозяев, были распяты. Приск также рассказывает, что они встретили Вигилу с его сыном, который уже успел съездить за деньгами для оплаты убийства Аттилы и вернуться. Но все усердие Вигилы было напрасным, так как Аттила знал о кознях византийцев. Вигила и его сын были арестованы, допрошены, а поскольку Аттила собирался убить сына Вигилы на глазах у отца, тот во всем признался и вымолил у Аттилы для сына и себя прощение за 50 литр золота, которые сын Вигилы должен был еще привезти. В дальнейшем Аттила через своего посла, представившего императору доказательства организации убийства гуннского вождя, обвинил Феодосия в отсутствии благородства и потребовал от него выдачи Хрисанфия, одного из главных организаторов этого несостоявшегося террористического акта.
Император Феодосий II Хрисанфия Аттиле не отдал, зато направил к нему более высокопоставленное посольство в лице патрициев Анатолия и Нома. Так как Аттила собирался окончательно покорить вестготов, населявших Испанию и юг Франции, а также решил добиться мирным или военным путем от императора Западной Римской империи Валентиана III руки его сестры Гонории и половины империи в придачу, то он сделал вид, что удовлетворен прибытием столь высоких послов от Феодосия и заключил с Византией мир на прежних условиях.
Кто и против кого собирался воевать? Ведь раньше гунны были союзниками Западной Римской империи против вестготов, франков и других германских племен, а главный полководец римлян Аэций был в юношестве заложником у гуннов, где и подружился с Аттилой. Но теперь оба лидера претендовали на получение Западной Римской империи в полное свое управление.
Современники этих событий сообщают, что Аттила собрал армию со всех подвластных ему территорий, а также привлек к военному сотрудничеству врагов вестготов, например рипуарских франков, живших по берегам Рейна. Эта армия, по некоторым сведениям, могла достигать полумиллиона человек, хотя на самом деле была как минимум на порядок меньше, потому, что и такое количество воинов прокормить в течение полугода очень трудно, ведь грабить одно и то же население в течение такого срока невозможно. Значит, надо доставлять в армию продовольствие из тыловых районов, где рабы производили его.
Но, тем не менее на Западе были сильно обеспокоены приготовлениями Аттилы к войне. Описавший армию Аттилы римский префект галльского происхождения Сидоний Аполлинарий даже причисляет к ней уже несуществующие народы или народы, о которых до него и после него никто не слышал. «Поднятое внезапным смятением варварство излило весь Север на тебя Галлия. За воинственным ругом, в сопровождении гелона, следует свирепый гепид. Скира побуждает бургунд. Вторгся гунн, белонот, невр, бастарн, тюринг и франк, которого омывает своими волнами заросший камышами Неккар. Скоро пал Герцинский лес, срубленный секирой на челны, и покрылся Рейн судами. И уже наводящие ужас полчища Аттилы разлились по твоим полям» (83, 164). Эта информация дает возможность исключить участие каких-либо славян в виде этнического образования в походе Аттилы на Запад.
Иоанн Малала в своей «Хронике» тоже приводит численность воинов Аттилы, хотя в его рассказе есть неточности относительно исторических персонажей. Так, вместо правившего византийского императора Маркианаон упоминает умершего в 450 г. Феодосия II, а вместо правившего вестготами короля Теодориха – Алариха I, умершего в 410 г. «Во время правления Валентиниана III и Феодосия II Аттила с армией из многих десятков тысяч человек предпринял кампанию против Рима и Константинополя. Готский посол, отправленный им к Валентиниану III, объявил императору, что "Аттила, мой господин и твой господин, приказал тебе через меня приготовить для него твой дворец". Одновременно Аттила отправил подобное послание с готским послом Феодосию II в Константинополь. Но Аэций, главный сенатор в Риме, когда узнал об этом безумном требовании, отправился в Галлию к Алариху, который был врагом римлян, и склонил его помочь отразить атаку Аттилы» (83, 166).