— Так просто? Я слышал, их тайны доступны лишь избранным жителям материка, — в моем голосе скользнула тень недоверия.
— Ты абсолютно прав. Живущие в пустыне Ракии кланы не любят чужаков и их неразрешимые проблемы…
— Но для вас сделали исключение, — догадался я.
Луцлаф согласился.
— Законы Найверов незыблемы, но они увидели в наших помыслах отголоски своих заветов, — взгляд циклопа приковали яркие созвездия звезд, и он долго молчал, не желая продолжать разговор. Наконец он вздохнул и сказал: — Знаешь, я всегда думал, что убийство — самый ужасный из итаровых грехов. Но я ошибался. В мире существуют гораздо более страшные проступки. Один из них — жгучее желание власти. Желание переступить через все добродетели, лишь бы добиться конечной цели. Поверь, такое стремление может уничтожить гораздо больше доброго, чем обычная ненависть. Сотни, десятки сотен безвинных жизней.
— Именно так поступил Хром! — внезапно выпалил я.
На этот раз на лице циклопа не дрогнул ни один мускул, однако я понял, что вновь оказался прав.
— Неправы те, кто считает, что за добро надобно платить добром. Бывают случаи, когда зло надо искоренять и выкорчевывать, будто старый пень, мешающий расти молодой поросли.
— Получается, что власти материка поступили так же? — засомневался я.
— Нет, — отмахнулся Луцлаф. — Они пошли по пути наименьшего сопротивления. Увидев проблему, Верхушка решила уничтожить всех виноватых и невиновных жертв Хрома. Погибших даже не предали земле, а выживших наградили клеймом позора.
За спиной послышался шорох, и я настороженно обернулся. Мою память все еще будоражили пугающие картины вчерашней схватки.
Глаза быстро нашли застывшую фигуру рулевого и двух смотрящих у противоположного борта — никаких сыскарей.
— Скажите, как вам удалось справиться с наемниками? — я бросил невольный взгляд на перебинтованную руку циклопа.
Луцлаф заметно смутился и, осторожно поправив повязку, уклончиво заявил:
— Найверы хорошо обучили нас.
Я понимающе кивнул и уже собрался идти спать, когда голос циклопа остановил меня.
— Зря ты ввязался в эту охоту, парень. Поверь, на данном пути тебя будет поджидать только горе. Но я буду молиться Икару и великой Искре, чтобы беда обошла тебя стороной.
— Скажите, а почему вы изменили свое решение?
— Сладка месть не та, которая убивает врага, а которая несет жизнь истинному другу. Чуешь, о чем я? Райдер — моя единственная близкая душа на этом свете, и я не собираюсь предавать его, как это сделал Итар со своим братом.
— Получается, что вы не разделяете наших взглядов и не желаете отнять жизнь у Хрома?
Луцлаф задумчиво помял подбородок:
— Не скрою, когда мы начинали охоту, у меня было огромное желание свершить правосудие вместо Всевышнего и его сына Икара. Но со временем я понял, что мстить — едва ли не то же самое, что кусать собаку, которая укусила тебя.
Мне не понравились слова Луцлафа, и я попытался с ним поспорить.
— А как же, вы полагаете, стоит бороться с теми, кто совершил подобное зло? Перепоручить суд небесному создателю?! Или ждать действия Коллегии Праведников?
— Отомстив, ты получишь взамен только боль в сердце, — отрешенно сказал циклоп и затих. Видимо, он больше не собирался отвечать на мои провокационные вопросы, но я не стал отступать.
— Получается, вы решили лететь с нами только ради того, чтобы в решающий момент отговорить капитана?
Мой вывод был слишком смелым. И виноваты в этом были колючие слова циклопа.
— Не отговорить, а уберечь в случае опасности, — невозмутимо ответил Луцлаф и, заметив раздражение на моем лице, решил окончательно расставить все по своим местам.
И начал он с вопроса:
— Скажи, почему ты согласился присоединиться к Райдеру? Опасность миновала. Ты на свободных островах. Зачем рисковать жизнью и возвращаться на материк?
Внезапно лицо Луцлафа сделалось каменным, и его взгляд уперся в меня, словно собирался разорвать на куски. — Чем лично тебе насолил Хром?
Легкий ветерок коснулся лица и обжег мои горевшие огнем щеки. Впервые за долгие месяцы я посмотрел на свою жизнь со стороны и ужаснулся. А действительно: в чем состояла лично моя месть бывшему бунтовщику Рифта? Мои родители, которые якобы погибли в Ржавом городе во время кровавой ночи? Или месть состояла в слепом желании расправиться с тем, кто пытался меня убить?..
Монета с вмятиной скользила между пальцами, сверкая в лунном свете серебряными боками.
Орел или решка?
Мысли цепочкой выстраивали всевозможные вопросы, претензии, обиды, а кругляш продолжал свое вращение. Луцлаф терпеливо ждал ответа, давая мне время хорошенько подумать.
Переполненный громоздкими фразами, я уже собирался выдать циклопу настоящую тираду, когда монета подлетела и легла ровно в ладонь как раз той стороной, где виднелась метка гнома-механикуса. И внезапно я понял, насколько я не прав. В голове образовалась полнейшая ясность собственных поступков, и я спокойно сказал:
— Я не хочу стать свидетелем еще одной кровавой ночи. Именно это желание движет мной, заставляя идти в ногу с тэром Райдером и его немногочисленной командой.
— Что ж, — на лице циклопа возникло едва уловимое подобие улыбки. — Я очень рад за капитана. Ему повезло встретить единомышленника по духу, а это, поверь мне, большая редкость.
Протянув здоровенную лапищу, он пожал мне руку.
— А теперь надобно отдохнуть. Возможно, завтра настанет тот самый день, когда у нас не будет времени так легко и свободно заводить разговоры на разные темы.
Я кивнул в ответ.
Среди седой пелены облаков уже забрезжили первые лучики рассвета, и небеса стали сгонять с себя ночную хмарь, подталкивая наступление нового дня. Конечно же, пророчество Луцлафа сбылось не сегодня, а гораздо позже, но его слова еще долго витали у меня в голове, пытаясь отыскать единственно верный путь, пока я не погрузился в тревожный мир сновидений.
Долговязый человек в длинном дорожном плаще отряхнул одежду, сбил с высоких сапог грязь, смачно чихнул и уселся рядом с нами за соседний стол. Стоявшая в центре стола свечка вздрогнула, когда на гостя вновь накатил первый признак простуды, и стала меньше наперстка.
— Какие новости, Джи? — не став представлять нас незнакомцу, поинтересовался Райдер.
— Дела вполне, как говорят в таких случаях, поганые, — гнусавым голосом ответил гость и, в очередной раз чихнув, вытер рукавом нос.
По акценту я решил, что гость явно выходец с горной цепочки Арда, но я ума не мог приложить, как он попал на противоположную часть материка.
— Говори, — потребовал капитан.
— Недоброе дело вы задумали, говорю я вам, мистеры и присутствующий здесь тер, — не спеша рассказывать, ответил Джи.
— Не тяни лакра сам знаешь за что, — послышалось из-за спины долговязого.
— А я тебе не бычочек, чтобы подгонять меня почем зря, мистер одноглазый, — нашел что ответить гость. — Забудьте свои поговорочки, господа свободные летуны. Тут вам не острова. Тут мы играем по моим правилам. Сойдемся в цене — скажу, где искать вашего гнома-переростка. Не сойдемся, сообщу кому надо, и быстро загремите в застенки Доджа.
В отличие от остальных охотников, я вздрогнул, и долговязый это заметил.
— Кажется, один юнец знает, о чем я тут веду беседу, так его как бы сказать. Что, приятель, не первый раз на материке? Знаешь, кто такие, Итар их подери, наблюдатели?!
Ничего не ответив, я уставился на кривую поверхность старой столешницы. Сейчас разговор вел капитан, и не стоило вмешиваться.
— Джи, мы уже сошлись на цене, к чему зря молоть языком? — Райдер нахмурился и внимательно посмотрел на гостя.
В ответ Джи осклабился, поковырял в зубах длинным ногтем, извлек довольно приличный кусок какой-то еды и, покрутив ее на мизинце, словно на вертеле, отправил обратно в рот.
— Это было вчера, а сегодня совсем другое дело.