— Это, наверно, очень скучно — сидеть и ждать неведомо чего. Особенно в их возрасте, — подумал я вслух.

— Наверно. Но это серьезное дело. Они сами решили посадить таких дежурных и ни разу не пожаловались. Дежурный держит под контролем коридор, если он есть. Особенно когда нужно, пропустив своих, захлопнуть дверь перед носом у чужих. Это опасная игра. Да и вообще коридор нельзя оставлять без присмотра. А если его нет, он может вдруг кому-нибудь понадобиться. Вот как нам.

Утром мы попросили коридор у девочки по имени Сьюзен. Она обрадовалась Бет буквально так, как дети радуются маме, которая куда-то надолго уезжала. На меня Сьюзен только застенчиво покосилась, и мне тут же стало не по себе. Это, видимо, было предчувствие шока, который ждал меня в Лэнде. Мне-то казалось, что я знал ребят уже много лет. Но сам я для них оказался неведомым пришельцем.

Глава 2

КОЛЕЧКИ С КРАСИВЫМ ЭФФЕКТОМ

От поста № 2, где нас встретила Сьюзен (светло-карие глаза, прямые русые волосы до плеч), до волейбольной площадки перед каким-то домиком тропинка шла в тени больших деревьев. Они стояли редко и просторно, раскинув ветви во все стороны. Свет, тень, зеленая трава, в ней одуванчики.

Еще за два шага до встречи я не думал, что это будет так страшно, когда на меня со всех сторон уставятся глаза ребят — внимательные, прищуренные, любопытные. За два шага до встречи я сам с интересом смотрел, как они резались в обыкновенный волейбол. Удары по мячу, свисток судьи, вскрики болельщиков, высокие — ракетные — прыжки. Лихо играли. Мощно. И вдруг игра оборвалась, и все уже смотрели на меня. Бет не успела рта раскрыть, чтобы представить меня своей банде, как чей-то слишком невинный голосок спросил:

— Вы наш новый дежурный воспитатель?

Все лица тотчас слились в моих глазах в сплошную рябь. Преподавательским инстинктом я почуял, что мне не рады и готовится расправа. За что? Я же хороший! — мелькнула в голове паническая мысль. При этом я застыл растерянным столбом, запретив себе краснеть, заикаться (я, впрочем, ничего и не говорил) и оглядываться на Бет. Не хватало только прятаться за ее спину!

Тут, к счастью, вдруг послышался знакомый голос:

— Отбой, народ! Это не воспитатель, это Иван.

Андре встал за моим плечом в позицию «плотного прикрытия» (как я потом узнал, это называлось именно так). Тим тоже поспешил мне на выручку, оторвавшись от какого-то разговора в боковой аллее, чуть в стороне от волейбола.

— Нашли об кого когти точить! И вообще что-то мы долго прохлаждаемся. Пошли, поучимся чему-нибудь полезному. Дайте Ивану отдышаться от вашего приема.

И он сумел их увести. Мы остались втроем: Бет, Андре и я. Андре снял руку с моего плеча и вдруг сказал с быстрой и торжествующей улыбкой:

— Ты будешь у нас дежурным воспитателем. Похоже, уже завтра.

— Почему завтра? — удивилась Бет.

— А потому, что вчера у нас дежурного воспитателя не приключилось. Мы кое-как воспитывались своими силами, но это непорядок.

— А сегодня?

— Но… разве сегодня не ты?

— Куда же они все подевались? — спросила Бет растерянно.

— Ябедничать нехорошо, — быстро отозвался Андре. — Спроси лучше у Кэт.

— На кого ябедничать? — Бет посмотрела на него в упор. — Она что, перессорилась со всеми?

— Ябедничать нельзя ни на кого, — улыбнулся Андре своей волшебной улыбкой и перевел разговор на другую тему:

— Пойдемте ко мне в мастерскую. Пока мы тут сидели взаперти, я придумал одну вещь для вас. А Санька ее просчитала. В общем, это что-то вроде обручальных колечек с таким красивым эффектом, чтобы Иван всегда был «под щитом». Если нет другого источника энергии, он будет просто под твоим щитом.

Он посмотрел на Бет, она кивнула. Ей все было понятно в этом монологе. Мы двинулись куда-то между домиками и деревьями. Андре объяснял дальше:

— Я тут подумал, что Иван уже несколько раз рискнул собой, и все могло кончиться плохо. Вам больше нельзя рисковать. Ему нужен постоянный щит, такой же, как у вил. А еще мы решили: пусть это будет тайна. Все будут думать, что у него обычный щит, от ремня. Никто, кроме вас, не будет знать, что это за кольца. Ну, еще мы с Санькой. Но мы люди неболтливые.

Между тем мы отошли от жилых домиков и уже подходили к мастерской — бревенчатому сарайчику в каких-то колючих, цветущих, жужжащих пчелами зарослях. Солнце заглядывало в него пыльными полосами через узкие оконца, и я не рассмотрел деталей интерьера.

— Наверно, придется переделывать, — сказал Андре, впуская нас в мастерскую, усаживая на лавку и доставая с верхней полки коробку с колечками. — Руку Ивана я не очень-то запомнил.

Это были простые гладкие колечки. Зная об их назначении и сущности, я бы не стал утверждать, что они из золота. Колечко Бет соединилось с рукой идеально, мое чуть-чуть болталось. Конечно, никуда б оно не делось, не проскочило за сустав, но Андре потребовал его на доработку.

— Это недолго, — сказал он. — Пускай Иван немного посидит со мной, пока я подгоню.

Бет посмотрела на меня и встала.

— Если тут второй день нет взрослых, я бы, пожалуй, в самом деле, посмотрела, что у них творится.

Я кивнул. Андре взял мою руку, пробежал по ней внимательными пальцами, спросил:

— Ты гитарист?

— Ну, так, немного.

— У тебя гитарные мозоли, — кивнул Андре.

— А я не догадалась, — Бет обернулась в дверях и покачала головой.

— Я бы тоже не догадался, — утешил ее Андре, — но у меня тоже такие были, когда я осваивал гитару и бренчал день-деньской.

— Нет, день-деньской я не бренчал, — сказал я, спасая свой светлый образ серьезного ученого.

— Все равно. Сыграешь нам? Русские песни — это, наверно, самое интересное из того, что вообще поется на свете.

— Не знаю… Я действительно не музыкант. Потом как-нибудь, ладно?

— Да ты не бойся. У нас умеют слушать. У нас вообще народ хороший, тебе будет легко. Сегодня просто так сложилось… На тебя напали по ошибке.

Я все равно не обещал, что буду петь, и он не стал настаивать. Какое-то время мы молчали. Он что-то делал в ярком, направленном свете лампы, а я смотрел на его ловкие движения, на узкое сосредоточенное лицо, потом спросил:

— Тебе волосы не мешают? Надел бы ремешок на лоб.

— Мешают, — кивнул он. — Сейчас надену. Спасибо, что напомнил.

Он действительно вытащил из кармана ремешок и натянул его на лоб, еще немного поработал молча, быстро взглянул на меня и сказал:

— Ты прямо прирожденный воспитатель.

— Издеваешься?

— Нет. К нам без конца приезжают разные педагогические комиссии. И в каждой находится тетенька, которая спрашивает, зачем мне волосы, и, конечно, предлагает их отрезать.

— Да, это точно, — согласился я. — У всех педагогических начальников какое-то мистическое отношение к волосам. Или даже магическое. Они всерьез, что ли, считают, что в волосах сила? Не острижешь — так с детьми и не справишься? Я еще понимаю, если бы это было в армии.

— А в армии что? — фыркнул он, не поворачивая головы.

— В армии вши, — сказал я благодушно. — Может быть, в школах тоже?

Мы весело переглянулись и дружно рассмеялись.

— Я никогда не видел живой вши, — сказал Андре задумчиво. — Я «тепличный» мальчик, да?

— Не мне тебя судить: я тоже их не видел. К счастью.

— Ну вот, готово.

Он протянул мне колечко. Теперь оно тоже слилось с рукой, и я перестал его чувствовать. Андре проверил, действует ли щит, попросту запустив в меня какой-то гайкой. Потом добыл откуда-то из-под рабочего стола солидный кожаный ремень и стал знакомить меня с «арсеналом». Это было очень интересно и очень сложно. Андре закончил лекцию здравым предложением:

— В общем, запомни, как включать и выключать щит, а с остальным все равно надо будет тренироваться.

— Вы всегда ходите под щитом?

— Нет. Лэнд закрыт наглухо, тут не стоит ничего опасаться. Ты тоже можешь не включать защиту на ремне. А та, другая, всегда будет с тобой. Ну что, пошли знакомиться с ребятами?