– Роберт.

– Да, мальчика звали Роберт, – сказала миссис Дженкинс. – Тебе уже рассказал о нём мистер Джордж?

– Нет.

– Золотой паренёк. Утонул в бассейне на дне рождения у знакомых, можешь себе представить. – Миссис Дженкинс начала считать на пальцах. – Прошло уже восемнадцать лет. Бедный доктор.

Бедный Роберт. Но по крайней мере он не выглядел как утопленник. Некоторым призракам нравилось появляться в том виде, в каком они были на момент смерти. По счастью, мне пока не встретился ни один призрак со стрелой в голове. Или совсем без головы.

У одной из дверей миссис Дженкинс остановилась и постучала.

– Мы сейчас заглянем к мадам Россини. Она должна тебя измерить.

– Измерить? Для чего? – Но комната, куда меня ввела миссис Дженкинс, сама ответила на мой вопрос: это была швейная мастерская, где из нагромождения материалов, платьев, швейных машин, манекенов, ножниц и катушек с нитками мне улыбалась кругленькая женщина с роскошной рыжей шевелюрой.

– Добро пожаловать, – сказала она с французским акцентом. – Ты, должно быть, Гвендолин. Я – мадам Россини, я буду заботиться о твоём гардеробе. – Он подняла сантиметр кверху. – В конце концов, мы же не можем отправить тебя во время оно в этой ужясной школьной фёёрме, n’est ce pas?

Я кивнула. Школьные фёёрмы, как выговорила мадам Россини, были действительно ужясны, без разницы в каком столетии.

– Наверное, сбежалась бы куча народу, если бы ты появилась на улице в таком виде, – продолжила она и воздела руки горе. Вместе с сантиметром.

– К сожалению, мы должны поторопиться, они нас ждут наверху, – сказала миссис Дженкинс.

– Я управлюсь быстро. Сними, пожалуйста, куртку. – Мадам Россини обвила сантиметром мою талию. – Чудесно. А теперь бёдра. Ах, словно юный жеребёнок. Я думаю, что мы сможем использовать многое из того, что я сшила для другой, с какими-то небольшими переделками там и тут.

Под «другой» имелась ввиду, естественно, Шарлотта. Я загляделась на нежно-жёлтое платье с белоснежной кружевной оторочкой, висевшее на вешалке. Такое платье изумительно смотрелось бы в «Гордости и предубеждении». Шарлотте оно бы очень подошло.

– Шарлотта выше и стройнее меня, – заметила я.

– Да, немного, – откликнулась мадам Россини. – Ходячая вешалка. – Она сказала «’одячая», и я захихикала. – Но это не проблема. – Она померила мне шею и голову. – Для шляп и париков, – пояснила она. – Ах как чудесно для разнообразия шить на брюнетку. С рыжими приходится всё время проявлять осторожность по части цвета. У меня уже много лет лежит чудесный отрез из тафты, цвета заката. Ты будешь первая, кому он может подойти!

– Мадам Россини, пожалуйста! – миссис Дженкинс показала на часы.

– Да-да, уже заканчиваю, – ответила мадам Россини, бегая вокруг меня со своим сантиметром и замеряя всё вплоть до лодыжек. – Они всё время торопятся, эти мужчины! Но мода и красота не творятся в спешке! – В конце концов она дружески похлопала меня по спине и сказала: – До встречи, Лебединая шейка!

У неё у самой, как я заметила, шеи не было вообще. Казалось, что её голова лежит прямо на плечах. Но она была действительно милая.

– До встречи, мадам Россини!

В коридоре миссис Дженкинс почти перешла на бег, и мне стоило некоторых усилий не отставать от неё, хотя она была на высоких каблуках, а я – в моих удобных тёмно-синих школьных туфлях.

– Сейчас будем на месте. – Перед нами вытянулся очередной бесконечный коридор. Я не могла себе представить, как тут можно ориентироваться.

– Вы здесь живёте?

– Нет, я живу в Излингтоне, – ответила миссис Дженкинс. – В пять я заканчиваю работу и еду домой к мужу.

– А что говорит ваш муж насчёт того, что вы работаете на тайную ложу, в подвале у которой стоит машина времени?

Миссис Дженкинс засмеялась.

– О, он совершенно не в курсе. В трудовом договоре, который я подписала, есть пункт о молчании. Я не должна рассказывать – ни мужу, ни кому бы то ни было – о том, что здесь происходит.

– Иначе?.. – Наверное, в этих стенах разлагаются бренные останки череды болтливых секретарш.

– Иначе я потеряю работу, – ответила миссис Дженкинс, и это прозвучало так, как будто она бы очень об этом сожалела. – Мне всё равно никто не поверит, – радостно добавила она. – А меньше всего мой муж. У бедняги нет вообще никакой фантазии. Он думает, что я кисну в самой обычной адвокатской канцелярии над самыми обычными актами… О нет! Акты! – Она остановилась. – Я их оставила! Доктор Уайт меня убьёт! – Она нерешительно поглядела на меня. – Ты управишься без меня на этих последних метрах? За углом налево, затем вторая дверь направо.

– За углом налево, вторая дверь направо, без проблем.

– Ты просто сокровище! – Миссис Дженкинс уже убежала. Для меня было загадкой, как это она ухитряется бегать на таких высоких каблуках. Ну а я теперь вполне могла позволить себе некоторый отдых на «последних метрах». Рассмотреть роспись на стенах (выцвела), постучать по рыцарским доспехам (заржавели) и осторожно провести пальцем по картинной раме (пыльная). Когда я поворачивала за угол, до меня донеслись голоса.

– Подожди, Шарлотта.

Я торопливо шмыгнула назад и прижалась спиной к стене. Шарлотта как раз вышла из Драконьего зала, а за ней, схватив её за руку, вышел Гидеон. Надеюсь, что они меня не заметили.

– Как это всё ужасно неприятно и унизительно, – сказала Шарлотта.

– Ни в коем случае. Это же не твоя вина. – Как мягко и дружелюбно мог звучать его голос!

Он в неё втрескался, подумала я, и по какой-то глупой причине меня эта мысль уколола. Я ещё сильнее вжалась в стену, хотя охотно увидела бы, что они сейчас там делают. Держатся за ручки?

Шарлотта была безутешна.

– Фантомные симптомы! Я готова была провалиться сквозь землю. Я действительно верила, что это произойдёт в любой момент…

– Но я на твоём месте думал бы точно так же, – сказал Гидеон. – Твоя тётя, должно быть, сумасшедшая – молчать столько лет! А твою кузину можно только пожалеть.

– Ты так считаешь?

– Подумай сама! Как она справится? У неё нет ни малейшего понятия… Как она сможет нагнать всё то, что мы выучили за десять лет?

– Да, бедная Гвендолин, – сказала Шарлотта, но это отнюдь не прозвучало сочувственно. – Но у неё есть и свои сильные стороны.

Ах, это очень мило!

– Хихикать с подружкой, писать смс-ки, тарабанить наизусть списки актёров из фильмов – всё это она умеет действительно хорошо.

Нет, совсем не мило.

Я осторожно выглянула из-за угла.

– Да, – ответил Гидеон, – увидев её, я так и подумал. Эй, мне тебя будет действительно не хватать – например, на уроках фехтования.

Шарлотта вздохнула.

– Нам было весело, правда?

– Да. Но ты подумай, какие теперь перед тобой открываются перспективы, Шарлотта! Я завидую тебе! Ты теперь свободна и можешь делать что хочешь!

– Я никогда не хотела ничего другого!

– Да, потому что у тебя не было выбора! Но теперь перед тобой открыт весь мир – ты можешь учиться за границей, совершать далёкие путешествия, в то время как я не могу уехать от этого прокля… хронографа больше чем на один день и обречён проводить ночи в 1953 году… Поверь, я бы ни секунды не колеблясь поменялся с тобой!

Дверь в Драконий зал снова отворилась, и оттуда вышли леди Ариста с тётей Глендой. Я быстро спряталась обратно за угол.

– Это им даром не пройдёт, – сказала тётя Гленда.

– Гленда, пожалуйста! Мы ведь одна семья! – ответила леди Ариста. – Мы должны держаться вместе.

– Скажи это лучше Грейс, – отреагировала тётя Гленда. – Это она довела нас всех до этой немыслимой ситуации. Защитить! Ха! Никто, имея хоть каплю разума, не поверит ей! Особенно после всего, что случилось! Но это больше не наша проблема. Пошли, Шарлотта.

– Я провожу вас до автомобиля, – сказал Гидеон.

Вот подлиза!

Я подождала, пока их шаги не стихли в отдалении, а затем рискнула выйти из своего укрытия. Леди Ариста была всё ещё здесь, она устало тёрла пальцем лоб. Она вдруг резко постарела и выглядела совершенно иначе, чем обычно. Казалось, что ей отказала вся её балетная дисциплина и что даже черты её лица пришли в беспорядок. Мне вдруг стало её жаль.