Аледис совсем отчаялась. Франсеска видела, как она дрожит. Встав на колени, она умоляюще смотрела на хозяйку, но та не сжалилась.

— Как я поняла, твой муж тебя ищет.

Аледис снова закрыла лицо руками.

— Ты должна покинуть нас, — холодно произнесла Франсеска. — Антония даст тебе твою одежду. — Сказав это, она краем глаза следила за Аледис.

Вот! Взгляд, которого она ждала! Страх! Паника!

Аледис лихорадочно думала: «Что я буду делать? Куда мне идти? Барселона на другом конце света, и в любом случае у меня там только муж! Арнау мертв!» Воспоминание о путешествии от Барселоны до Фигераса промелькнуло у нее в голове, и все ее существо сжалось от ужаса, унижения, стыда… и боли. К тому же ее ищет Пау!

— Нет… — пробормотала Аледис, — я не могу!

— Я не хочу, чтобы из-за тебя появились проблемы, — серьезно ответила ей Франсеска.

— Защитите меня! — взмолилась она. — Мне некуда идти. У меня никого здесь нет!

Аледис всхлипывала, продолжая стоять перед Франсеской на коленях и не смея взглянуть на нее.

— Я не могу пойти на это, ты же беременна.

— Это ложь! — крикнула девушка.

Франсеска не шелохнулась и только сухо спросила:

— А что ты сделаешь в благодарность за это?

— Все, что вы захотите!

Отвернувшись, Франсеска улыбнулась. Она ожидала услышать это обещание. Сколько раз она добивалась его от таких девушек, как Аледис?

— Все, что вы захотите! — повторила та. — Защитите меня, спрячьте меня от моего мужа, и я сделаю все, что вы пожелаете.

— Ты уже знаешь, кто мы, — твердо произнесла хозяйка.

Ну и что с этого? Арнау умер. У нее ничего не осталось… кроме мужа, который не пощадит ее, если встретит.

— Прошу вас, спрячьте меня. Я готова на все, — говорила Аледис.

Франсеска приказала, чтобы Аледис не путалась с солдатами; Арнау был слишком известен среди солдат.

— Ты будешь работать тайно, — сообщила она ей утром, когда они собрались уходить. — Я бы не хотела, чтобы твой муж… — Прежде чем хозяйка успела закончить фразу, Аледис поспешно кивнула в знак согласия. — Ты не должна показываться, пока не закончится война. — Девушка снова кивнула.

Той же ночью Франсеска послала записку Арнау: «Все устроено. Она больше не будет тебе досаждать».

На следующий день, вместо того чтобы идти на Перпиньян, где находился король Хайме Мальоркский, Педро IV решил двигаться дальше, по направлению к морю, до селения Канет, где Рамон, виконт этой местности, должен был передать принадлежащий ему замок в знак подтверждения своего вассальства, которое он признал после завоевания Мальорки. После того как был сдан замок Бельвер и король Хайме бежал, каталонский монарх оставил виконта на свободе.

Так все и произошло. Виконт Рамон де Канет передал замок королю Педро, и войско получило возможность отдохнуть и вдоволь поесть благодаря щедрости крестьян, которые полагали, что каталонцы недолго будут стоять лагерем и отправятся на Перпиньян. Таким образом, король не только создал плацдарм для своего войска, но и немедленно им воспользовался.

Обосновавшись в Канете, Педро IV принял нового посредника; на этот раз это был сам кардинал, уже второй, хлопотавший за Хайме Мальоркского. Однако, как и раньше, король не обратил на него внимания и выпроводил посланца. После этого Педро собрал своих советников, чтобы решить, как лучше всего осаждать Перпиньян. Пока король ждал подхода припасов по морю и пока их складировали в Канете, каталонское войско провело в селении шесть дней. Это время было посвящено взятию замков и крепостей, находящихся между Канетом и Перпиньяном.

Ополченцы из Манресы захватили именем короля Педро замок Санта-Мария Приморская, другие подразделения атаковали замок Кастелльарнау Собира, а Эйксимэн д’Эспарса со своими альмогаварами и другими рыцарями осадил и взял замок Кастелль-Росселльо.

Кастелль-Росселльо был приграничным фортом, как Беллагварда, и представлял собой одну из удаленных линий обороны столицы графства Руссильон. Там повторилось то же самое: воинственные крики альмогаваров и громыхание копьями, но на этот раз крепость брали несколько сот солдат, жаждущих вступить в бой. Крепость не пала так легко, как Беллагварда; борьба была отчаянная, так что пришлось использовать тараны, чтобы разрушить стены и смять оборону.

Арбалетчики были последними, кто прошел через бреши в стене замка. Эту атаку нельзя было сравнить со штурмом Беллагварды. Воины и мирные жители, включая женщин и детей, защищали крепость, не щадя своих жизней. В самом городке Арнау пришлось вступить в ожесточенный рукопашный бой.

Отбросив в сторону арбалет, он сжал в руке кинжал. Сотни людей дрались вокруг него. Свист меча заставил его вступить в бой. Арнау инстинктивно отскочил в сторону, и меч только оцарапал ему бок.

Свободной рукой Арнау схватил мужчину, держащего меч, за запястье и нанес удар кинжалом. Он сделал это машинально, как учил его офицер Эйксимэна д’Эспарсы на бесконечных тренировках по рукопашному бою. Его учили драться, учили убивать, но он не предполагал, что ему придется вонзать кинжал в живого человека. Кольчуга сдержала удар лезвия, и, несмотря на то что Арнау сжимал запястье противника, тот махнул мечом со всей силы, ранив бастайша в плечо.

Достаточно было нескольких секунд, чтобы осознать, что его собрались убить.

Арнау с яростью воткнул кинжал в живот защитника замка. На этот раз острие прошло сквозь кольчугу и вонзилось в человеческую плоть. Рука, сжимающая рукоять меча, потеряла силу, но воин продолжал опасно размахивать им. Арнау провернул кинжал, ощутив тепло внутренностей. Тело мужчины начало оседать, меч упал на землю, а его лицо оказалось напротив лица Арнау. Посеревшие губы двигались на ничтожном расстоянии от губ Арнау. Может, он хотел что-то сказать? Несмотря на ужасный грохот, Арнау услышал его предсмертный хрип. О чем он думал? Уже видел смерть? Казалось, эти глаза, вылезшие из орбит, предупреждали его об этом, и Арнау развернулся в тот же миг, когда другой защитник Кастелль-Росселльо набросился на него.

Теперь он не раздумывал ни секунды, и его кинжал рассек воздух и шею нового противника. С этого момента Арнау жаждал смерти врагов. Он дрался и кричал, наносил удары и вонзал кинжал в тело противника — раз, другой, не обращая внимания ни на их лица, ни на их боль.

Он убивал.

Когда все закончилось и защитники Кастелль-Росселльо сдались, Арнау увидел, что он весь в крови и дрожит от возбуждения. Он осмотрелся; трупы, валявшиеся вокруг, напоминали о сражении. У него не было возможности разглядеть кого-нибудь из своих противников. Он не мог разделить их боль и посочувствовать их душам. Но именно после этого боя лица, которых он не видел из-за того, что был ослеплен кровью, начали сниться ему, предъявляя свои права, требуя почестей побежденным. Арнау еще долго будет вспоминать расплывчатые очертания лиц защитников замка, погибших от его кинжала.

В середине августа войско снова разбило лагерь между замком Канет и морем. Арнау штурмовал Кастелль-Росселльо 4 августа. Двумя днями позже король Педро IV поднял своих солдат в поход, и целую неделю, поскольку Перпиньян не оказал ему соответствующих почестей, каталонская армия занималась опустошением окрестностей Руссильона: Басолес, Вернет, Солёс, Сант-Эстэвэ… По приказу короля вырубались виноградники, оливковые рощи и все деревья, попадавшиеся на пути войска.

Исключение делалось только для смоковниц. Каприз Церемонного? Возможно. По пути солдаты сжигали мельницы и урожай, уничтожали пахотные земли и поселения, однако время для осады столицы короля Хайме — Перпиньяна — все еще не пришло.

31

15 августа 1343 года

Торжественная месса в поле.

Все королевское войско, собравшись на берегу, воздавало почести Святой Деве Приморской. Педро IV уступил давлению Папы и заключил перемирие с Хайме Мальоркским. По рядам солдат прокатился ропот. Арнау не слушал священника; мало кто внимал его речам, у большинства были опечаленные лица. Святая Дева уже не могла утешить Арнау. Он убивал. Он вырубал деревья. Он сносил виноградники и уничтожал пахотные земли на глазах у напуганных крестьян и их детей. Он разрушал целые селения, а с ними очаги невинных людей. Король Хайме добивался перемирия, и король Педро уступил. Арнау вспомнил пламенные речи в церкви Святой Марии у Моря: «Вы нужны Каталонии! Вы нужны королю Педро! Отправляйтесь на войну!» Разве это война? Скорее настоящая бойня, в которой проигравшими были простые люди, преданные солдаты… и дети, обреченные голодать этой зимой из-за нехватки зерна. Кому нужна такая война? Епископам и кардиналам, доносчикам коварных королей, которые благодаря ей были освобождены? Священник продолжал свою проповедь, но Арнау не слушал его. Зачем нужно было убивать? Зачем столько смертей?