Однако не только Жоану удалось добиться уважения у окружающих; Арнау тоже не отставал, и даже Симо смотрел на него с завистью: бастайш! Правда, немногие жители Приморского квартала знали, какие усилия прилагал Арнау, когда переносил камни для Святой Девы. «Говорят, что великий Беренгер де Монтагут становился перед пареньком на колени, чтобы помочь ему», — рассказывал брату девочек один из подмастерьев. Симо представил себе великого мастера, уважаемого знатью и епископами, у ног Арнау. Когда Беренгер говорил, все, даже его отец, молчали, а когда кричал… все дрожали от страха. Симо внимательно наблюдал за Арнау. Тот приходил домой поздно вечером. Он всегда возвращался последним — усталый, вспотевший, с капсаной в руке и, конечно, улыбающийся! Улыбался ли он, Симо, возвращаясь с работы? Один раз он встретился с Арнау, когда тот переносил камни в церковь Святой Марии. Его ноги, руки, грудь, все тело, казалось, были сделаны из железа. Симо посмотрел на камень, а потом на лицо, налившееся кровью. Но и тогда Арнау улыбался.

Поэтому, когда Симо, обязанный охранять своих сестер, сталкивался с Арнау и Жоаном, он, хотя и был старше их, отступал. И обе девочки, понимая, что происходит, наслаждались свободой, которой они были лишены в присутствии родителей.

— Пойдем прогуляемся по берегу! — предложила однажды Алеста.

Симо хотел отказаться. Гулять по берегу… А если отец их увидит?

— Хорошо, — отозвался Арнау.

— Это пойдет нам на пользу, — поддержал его Жоан.

Симо примолк. Все пятеро, Симо последний, вышли на солнечный берег; Аледис рядом с Арнау, Алеста рядом с Жоаном. Обе подставляли волосы морскому ветру, который по своему желанию обвевал их просторные платья, подчеркивая линии груди, живота и бедер.

Они шли молча, глядя на море и загребая ногами песок, пока не встретили группу отдыхающих бастайшей. Арнау помахал им рукой.

— Хочешь, я тебя с ними познакомлю? — спросил он Аледис.

Девочка бросила взгляд в сторону мужчин. Все внимательно смотрели на нее. Чего они так уставились? Ветер прижимал рубашку к ее грудям и соскам. Боже! Казалось, они хотели проникнуть сквозь ткань. Она покраснела и покачала головой, но Арнау уже направлялся к ним. Аледис приостановилась, и Арнау растерялся, не зная, как ему поступить.

— Беги за ней, Арнау! — услышал он голос одного из товарищей.

— Не дай ей скрыться, — посоветовал другой.

— Она очень красивая! — подытожил третий.

Арнау прибавил ход, чтобы догнать Аледис.

— Что-то случилось?

Девочка ему не ответила. Она шла, пряча лицо, скрестив спереди руки, но домой возвращаться не захотела. Так они продолжали гулять под шум волн всей компанией.

20

Тем же вечером, когда они все вместе ужинали у очага, Аледис наградила Арнау взглядом своих огромных карих глаз, который длился одной секундой дольше, чем было нужно.

В этот миг Арнау вновь услышал шум моря и вспомнил, как они шли по прибрежному песку. Он обвел взглядом остальных, убеждаясь, что никто не заметил этого бесстыдства: Гасто продолжал болтать с Пэрэ, да и женщины, казалось, не придали этому большого значения. Похоже, никто из них не услышал шума волн и морского ветра.

Когда Арнау снова осмелился посмотреть на Аледис, та наклонила голову и стала водить ложкой в своей миске.

— Ешь, детка! — приказал Гасто, увидев, как дочь играет ложкой, не поднося ее ко рту.

Слова Гасто вернули Арнау к действительности, и в продолжение всего ужина Аледис уже явно избегала встречаться с ним взглядом.

Прошло несколько дней, прежде чем Аледис снова посмотрела на Арнау, как и тем вечером, когда они прогуливались по берегу. В редкие случаи, когда они встречались, Арнау хотелось снова почувствовать на себе пристальный взгляд карих глаз Аледис, но девочка явно уклонялась и прятала глаза.

— Привет, Аледис, — рассеянно сказал он ей однажды утром, открывая дверь, чтобы пойти на берег.

В этот утренний час они оказались в комнате одни. Арнау хотел уже выйти, но что-то заставило его повернуться и посмотреть на девушку. Она стояла возле очага — стройная, прелестная, зовущая его своими карими глазами.

Наконец-то! Наконец-то! Арнау покраснел и потупился. Смутившись, он снова взялся за ручку двери, но его внимание, как и секунду назад, переключилось на Аледис. Она продолжала стоять не двигаясь, притягивая его своими большими карими глазами, и улыбалась. Аледис ему улыбалась!

Рука Арнау соскользнула с дверной ручки, он споткнулся и чуть было не упал на пол. Не смея больше смотреть на нее, парнишка быстрым шагом направился к берегу. Дверь так и осталась открытой.

— Он стыдится, — прошептала Аледис той ночью своей сестре, когда они лежали вдвоем на одном тюфяке. Ни родители, ни старший брат еще не пришли в комнату.

— Зачем ему это надо? — воскликнула Алеста. — Арнау — мужчина, бастайш. Он работает на берегу, носит камни Святой Деве. А ты — совсем еще ребенок, — добавила она.

— Вот ты — действительно ребенок, — возразила ей Аледис.

— Тоже мне женщина! — фыркнула Алеста, повернувшись к сестре спиной. Точно так же говорила их мать, когда одна из дочерей требовала чего-то, что было им не по возрасту.

— Ладно, ладно, — миролюбиво произнесла Аледис.

«Конечно, женщина. А кто же еще?» Аледис представила свою мать, ее подруг и подумала об отце. Возможно… возможно, ее сестра была права. Почему такой человек, как Арнау, бастайш, доказавший всей Барселоне свою преданность Святой Деве у Моря, должен был стесняться какой-то девочки, которая на него посмотрела?

— Он стесняется. Уверяю тебя, это действительно так, — повторила Аледис следующей ночью.

— Ты невыносима! Почему Арнау должен стесняться?

— Не знаю, — ответила Аледис, — но он стесняется. Он не решается посмотреть на меня. Теряется, когда видит, что я смотрю на него. Смущается, краснеет, убегает от меня… Ты сумасшедшая!

— Может быть, я и сумасшедшая, но… — Аледис знала что говорила. Если в предыдущую ночь сестра смогла посеять в ее душе сомнение, то теперь ей это не удастся. Она убедилась, что была права в своих подозрениях насчет Арнау. Наблюдая за парнем, она выбрала подходящий момент, когда никто не мог застать их врасплох, и подошла к нему так близко, что почувствовала запах его тела. «Привет, Арнау», — коротко обронила Аледис. Это было обычное приветствие, но оно сопровождалось таким нежным взглядом, что Арнау снова покраснел. К тому же Аледис стояла настолько близко к нему, что почти касалась его, и он, оторопев от неожиданного натиска, убежал от нее. Провожая его взглядом, Аледис довольно улыбнулась, гордая тем, что обладает властью, ранее ей неизвестной. — Завтра ты сможешь убедиться в этом, — сказала она сестре.

Учитывая присутствие Алесты, она решила заменить невинное кокетство на более серьезное испытание, которое не могло не сработать. Утром, когда Арнау собирался выходить из дому, Аледис, прислонившись к двери, стала у него на пути. Она обдумала свое поведение с ним тысячу раз, пока ее сестра спала.

— Почему ты не хочешь поговорить со мной? — спросила Аледис сладким голоском, заглянув Арнау прямо в глаза.

Она и сама удивилась своей смелости. Репетируя эту простую фразу много раз, Аледис задавалась вопросом, способна ли она произнести ее не запинаясь при встрече с Арнау. Если бы Арнау ей ответил, она была бы обезоружена, но, к ее удовлетворению, все было не так. Зная о том, что где-то рядом Алеста, Арнау инстинктивно повернулся к Аледис, и та увидела, как его щеки залились ярким румянцем. Он не мог выйти и тем более не смел посмотреть на Алесту.

— Я… Да, я…

— Ты, ты, ты, — перебила его Аледис, ободренная успехом. — Ты избегаешь меня. Раньше мы разговаривали и смеялись, а теперь каждый раз, когда я собираюсь подойти к тебе…

Аледис старалась стоять так, чтобы ее молодые упругие груди были плотно обтянуты рубашкой. Она добилась необходимого эффекта: несмотря на грубую ткань, ее соски проступали, как наконечники копий. Арнау это видел, и все камни королевской каменоломни не могли отвести его взгляда от того, что выставила напоказ Аледис. У парня перехватило дыхание.