- Я передумал, - невозмутимо ответил Магаданский и звонко шлепнул по попке слишком уж разрезвившегося Гарика.

  - Нестор, этот гнусный тип меня изнасиловал! - радостно возвестил Гарик, вылезая из-под одеяла. На щеках играл румянец, глаза сияли и поразительно ярко алели губы.

  - Да ну как же! Это ты изнасиловал меня, маленькое похотливое чудовище, - с удовольствием целуя эти губы, ответил Магаданский, - Дитя порока и разврата, - усмехнулся он.

  Нестор с отвращением наблюдал эту милую, трогательную сценку. Как надоело ему всё: эти пошлые развлечения, этот бессмысленный секс без любви, все равно с кем и где, эти раскрепощенные отношения "без комплексов". Он развернулся, чтобы уйти, но вдруг его словно огрели дубинкой по темени:

  - Но ведь ты должен быть в Берлине! - беспомощно воскликнул он, понимая, что слова его звучат странно.

  - Радость моя, - с легким недоумением ответил ему Магаданский, - если ты никак не можешь поверить, что это действительно я из плоти и крови, а не мой призрак, подойди ко мне и удостоверься - чего уж проще!

  Они с Гариком смотрели на него как на дурачка, а Гарик еще и с недоумением - он начинал испытывать чувство вины, и это чувство очень не нравилось ему, в конце концов, разве Нестор шутил, когда уверял его, что не испытывает к Магаданскому никаких романтических чувств?

  - У меня к тебе дело, - выдавил из себя Нестор, не глядя на них.

  Магаданский и Гарик изумленно переглянулись.

  - Ух ты как интересно! - издевательски воскликнул Магаданский.

  - Олег, я прошу тебя, выслушай меня серьезно!

  - Он спятил, - пробормотал Гарик.

  - Ну? - Магаданский шикнул на мальчика и сел в постели, изображая внимание. Гарик нехотя откинулся на подушку, смиряясь с тем, что сейчас ему придется играть роль всего лишь стороннего наблюдателя. Впрочем, ему, как и Магаданскому, было очень интересно, что же заставило Нестора поступиться своими твердыми принципами.

  - Мои знакомые хотят организовать СП с немцами, - собравшись с духом начал Нестор, - они занимаются импортом лекарств... Им нужно помочь найти партнеров... Они хорошие ребята, и у них все чисто, без криминала. Олег, возьмись за это!

  Гарик едва сдержался, чтобы не расхохотаться демоническим смехом, чтобы не запустить в Нестора подушкой, чтобы не заставить его замолчать, взять свои слова обратно, вернуть время вспять. Ну что делает этот ненормальный?!

  - Лапочка, я не занимаюсь благотворительностью, - сказал Магаданский.

  - Ну разумеется, это не бесплатно...

  - О чем ты думаешь, хотелось бы знать? Очнись, киса, с какой стати я буду стараться для твоих "хороших ребят"? И потом, ты разве не помнишь как погорел Погонышев с таким вот проектом? Только не говори мне, что твои друзья честные люди - нет сейчас в России и быть не может честных предпринимателей! Так что - уволь!

  Магаданский поднялся и облачился в халат.

  - Но ты даже не разобрался, не выслушал до конца!

  - А то я не знаю, что ты можешь мне сказать! И когда ты перестанешь играть в Тимура и его команду! Я уже начинаю отчаиваться.

  - Даже ради меня... Ты не можешь это сделать просто ради меня?!

  - Если я буду выполнять все твои просьбы, я разорюсь. Пожалей моих детей, Нестор.

  "Я ни о чем тебя не просил! Никогда!" - рвалось у Нестора с языка, но он сдержался, понимая, что устроив скандал, он не добьется вообще ничего. С ужасом он думал о том, что скажет Диме... самое противное, что ничего не скажет, просто не повернется язык. И они полетят в Германию, а там... останется надеяться на авось. Надо только узнать, когда Магаданский собирается-таки в Берлин, может быть там удастся его уговорить...

  - Гарик! В ванную марш! - скомандовал Магаданский, направляясь к дверям.

  - Как ты со мной обращаешься! - возмутился Гарик и запустил в него подушкой. Магаданский поймал подушку налету и, проходя мимо, сунул ее в руки Нестора.

  - Перестал бы ты ерундой страдать, ясноглазый мой. Тебе нужна хорошая работа, достойная твоего образования и твоих способностей. Позаботься лучше о себе, чем о каких-то "хороших ребятах". Я всё жду, когда ты о себе попросишь, и вот тебе я помогу с удовольствием. Но, похоже, мазохистские наклонности у тебя оказались сильнее развиты, чем я думал.

  - Не говори глупостей, - пробормотал Нестор, опуская глаза.

  Кто знает, если бы Магаданский разговаривал с ним так всегда, может не было бы ничего: ни скандала с отцом, ни такого дурацкого окончания едва начавшейся карьеры. Когда Магаданский начинал говорить с ним так, Нестор чувствовал непонятное волнение и, похоже, даже готов был упасть в его объятия... Но история, как известно, не терпит сослагательного наклонения. С самого начала все было не так. С самого начала кто-то вел себя неправильно...

  - И все-таки... Может быть мы еще поговорим? - Нестор поднял на него свои ясные глаза, рассчитывая, что их проникновенный взгляд сейчас подействует на Магаданского неотразимо. Но Магаданский смотрел как-то уж очень мрачно и молчал.

  - Когда ты улетаешь в Берлин?

  - Завтра.

  Магаданский ушел в ванную, Гарик - лишь бы только не видеть Нестора и не говорить с ним - присоединился к нему, и они достаточно долго плескались там в свое удовольствие.

  А потом - грохот дискотеки, туманящий голову алкоголь - Магаданский повез свой "маленький гарем" в любимый Гариков ночной клуб. Голова у Нестора кружилась, он ловил рукой лучи от лазерной установки, эти тонкие светящиеся ниточки, и когда ему это удавалось, они ослепительно вспыхивали, ударяясь о тонкое золотое кольцо на его пальце.

  Сверху на его рукав легла рука Магаданского. И снова это странное и сладкое волнение. Пальцы, ласкающие его ладонь... Нестор чувствовал, что сердце его размягчается как горячий воск и, кажется, тает. Магаданский наклонился... Нестор почти забыл вкус его губ, он вздрогнул, вскинул руку ему на плечо.

  - Ты знаешь, я не выношу групповухи, - доверительно прошептал он, мерцая в темноте глазами, - Любовь... ведь она для двоих?

  Магаданский улыбнулся ему как взрослый любимому младенцу, который лепечет что-то глупое, но очень трогательное, нежно коснулся губами его щеки, скользнув вниз, поцеловал его в шею. Нестор закрыл глаза, погружаясь в состояние приятной расслабленности. Пальцы его погрузились в черные, как вороново крыло, как мягкая и податливая ночная тьма волосы Магаданского, и он забыл обо всем.

  Кончилось все конечно же групповухой все на той же широкой несторовой кровати, повеселевший Нестор был уже совсем не против и резвился не хуже Гарика. Засыпал он во властных объятиях Магаданского, обвив его шею руками и положив голову ему на грудь.

  Утром Магаданский уехал, пообещав, что в Берлине они еще поговорят о продаже лекарств. Нестор с тяжелым сердцем проводил его, предчувствуя множество новых проблем, готовых пасть на него Дамокловым мечом.

  Ах, Дима-Дима...

  4

  Город горел. Горел тысячью разноцветных рекламных огней. Отблески синего и красного играли на матовой коже щек, рубинами и бирюзой вспыхивали в глубине зрачков.

  Сквозь огромное - во всю стену - окно Дима смотрел на бушующую праздником жизни Москву, наслаждаясь своей причастностью к этому празднику. Он был молод, красив и вполне обеспечен, он был хозяином этой жизни, он был уверен в себе, он мог позволить себе всё.

  Нестор смотрел на него ошеломленно, почти со страхом - со страхом за себя, за свою бессмертную душу, подвергшуюся такому испытанию! Как на лик святой смотрел он на отрешенно глядящего в окно Димочку, ловя нежные блики далеких неоновых вспышек на его коже, думая о том, что нельзя быть одержимым настолько, это может плохо кончиться.

  Нестор нашел удобный повод пригласить Димочку в ресторан - все-таки нынче в стране с работой достаточно напряженная ситуация, и обретение ее стоит маленького ужина. Они выпили уже по несколько рюмок и оба пребывали в романтическом настроении - правда поводы были разные.