Пока миссис Пемброук укладывала Мону спать, Роуз решила пойти в импровизированную теплицу и собрать черенки, которые она привезла с собой из Англии.

Они не только смогли пережить дорогу из Суффолка прямо в сердце африканской засухи и смену климата, но и цвели сейчас буйным цветом. Она приказала садовнику водрузить их на тележку и отвезти к дому.

На месте перехода грязной разухабистой тропы в дорогу, ведущую к их имению, стояли большие величественные ворота с каменной аркой, на которой были выгравированы герб семьи Тривертон и название имения.

Леди Роуз улыбнулась, вспомнив выражение лица Валентина, когда тот увидел привезенный камень. Резчик по камню, представитель племени суахили, вложил в свое творение всю душу: буквы были одного размера, утолки украшены резными вензелечками. Это было настоящее произведение искусства — все согласились с этим, — и, несомненно, стоило больше, чем заплатил за него Валентин. Был только один маленький недостаток: название имения было написано неправильно.

«Белла Два» — велел высечь на камне Валентин в память о Белла Хилл, своем родовом имении в Англии. «Смотри только ничего не напутай: БЕЛЛА Д-В-А, то есть «второй дом». Понял?»

Мужчина заверил его, что он все превосходно понял, и в течение четырех месяцев старательно высекал на камне неправильное слово.

На лице Валентина было такое выражение… Все прыснули со смеху. Сэр Джеймс быстро сориентировался и попытался исправить положение, сказав:

— Очень умно, Валентин. Как ты догадался придумать такое?

На огромном камне была увековечена надпись: «БЕЛЛА-ДА». На языке суахили, как поспешно объяснил сэр Джеймс, это означало что-то вроде «целиком и полностью Белла».

Чтобы сделать путь к дому максимально эффектным, Валентин приказал посадить вдоль длинной подъездной дороги кустарники пуансеттии. Для их орошения использовались и без того ничтожные запасы драгоценной воды, и все ради того, чтобы обеспечить их цветение во время гала-торжества. Лепестки, словно языки пламени, рдели на каждой ветке и покрывали сухую бесплодную землю, словно пурпурный ковер. Именно по этой дороге и пойдут завтра гости, после того как их сначала разместят во временных палатках и хижинах, возведенных специально для них на ближайшем от дома поле. Там была построена целая деревня — небольшой чистый городок из времянок, который исчезнет сразу после того, как гости разъедутся по домам. Но на время торжеств там будут устраиваться вечеринки и охоты на лис, будет звучать смех и литься рекой шампанское. В протекторате всегда так делалось гости, чтобы попасть на какое-либо торжество, вынуждены были преодолевать огромные расстояния и поэтому приезжали вместе со своими слугами и животными.

Роуз боролась с искушением хоть одним глазком взглянуть на интерьер дома. Но Валентин, будучи великим конспиратором, зашторил все окна, чтобы ни одна живая душа не увидела, что там внутри. Он даже не позволил ей взглянуть на цвет краски, которую собирался использовать для покраски стен.

Снаружи дом был великолепным и непохожим на монументальные дома Англии.

Двухэтажный остроконечный дом, с окружающей большой верандой отличала тропическая роскошь, грациозность. Это был совершенно новый, инновационный стиль, созданный специально для Восточной Африки. Высокие, от пола до потолка, двери столовой, расположенной в задней части дома, выходили на многоуровневую, вымощенную плоскими каменными плитами террасу. Цветочные клумбы пестрели яркими свежими цветами; Роуз понимала, что такая красота во время засухи стоила Валентину целого состояния. Свои же розы она собиралась высадить перед домом.

В июне прошлого года в Найроби проводилась одна торжественная церемония, на которой леди Роуз торжественно презентовала городу несколько своих розовых кустов, среди которых установили табличку:

Считалось, что эти розы, привезенные из садов имения «Белла Хилл» в Суффолке, произошли от роз, посаженных там после войны Алой и Белой роз, когда Генри Тюдор в 1485 году даровал землю своему преданному солдату в награду за то, что тот сражался на стороне династии Ланкастеров. В честь своего короля новый граф Тривертон посадил в своем имении алые розы — символ династии Ланкастеров.

Леди Роуз, графиня Тривертон, привезла розовые кусты в Британскую Восточную Африку в феврале 1919 года.

Это был один из тех случаев, когда Роуз, подобно своим цветам, расцветала: устраивалась торжественная церемония, подавалась правильная еда, соблюдался необходимый протокол, собирались правильные люди. Тогда она раскрывалась, светилась и чувствовала себя живой, влюбленной и любимой.

Валентин пригласил на торжество в честь открытия их дома все сливки общества. Некоторые приедут издалека: из Уганды, Судана, побережья и даже Танганьики, которую британцы отвоевали у немцев. Здесь будут королевские офицеры в парадных мундирах, под руку с дамами; титулованные особы; богатые и влиятельные люди протектората; не очень богатые, но не менее интересные и гламурные: окруженный легендой белый охотник, исследовавшие Конго братья, известный писатель и две киноактрисы. Этот прием станет событием года, возможно, даже десятилетия, и Роуз, которая наконец-то нашла свое место в этой необычной стране, будет править всем этим балом.

Роуз заторопилась. «Дом! — думала она. — Наконец-то у меня есть настоящий дом! Больше не будет всех этих палаток, насекомых и ящериц. А будет настоящая кровать в настоящей спальне». И спальни с Валентином у них разные. Все прошедшие месяцы муж уважал ее желания; малоприятное занятие было совершенно позабыто. Он ни разу не приблизился к ее кровати и, скорее всего, больше никогда и не приблизится.

Она посадила первый розовый куст.

Трактор взял курс на фиговое дерево.

— Срубите это проклятое дерево, — сказал бвана, — и я смогу наконец-то избавиться от этих надоедливых особ.

Двое крепких африканцев уже подпилили многовековой ствол дерева, и сейчас все ждали, когда трактор повалит его и выкорчует пень. Бвана лорд хотел, чтобы с деревом было покончено к полудню. Вацунгу уже начали прибывать: кто в фургонах, кто в машинах, кто верхом, и Валентин желал, чтобы поле для поло было готово.

Дух реки был в ярости — вот почему молодая Вачера и ее бабушка вынуждены были теперь ходить за водой в такую даль, вставать до рассвета и идти в самое сердце незнакомого леса, к горным склонам, расположенным на расстоянии полета многих стрел, где еще бежали несколько тоненьких ручейков. Теперь женщины шли по земле диких животных. Две кикую были здесь гостьями, поэтому они, не желая обидеть духов животных или духов, обитавших в камнях и деревьях на этой далекой от дома земле, пели и оставляли по дороге подношения: кукурузную кашу и пиво.

Дух реки сердился из-за стены, построенной бвана поперек его горла: она не давала ему дышать, заставляла воду застаиваться, подниматься и образовывать пруд, которого никогда раньше не было на этом месте. Это делается во благо людей, чтобы помочь им выжить во время засухи, сказал бвана. В то время как другие кланы умирали от жажды, семья вождя Матенге имела воду. Но так было неправильно, сказала знахарка своей преемнице. Дети Мамби не должны обижать духов природы, чтобы удовлетворить свои эгоистичные желания и потребности. Над рекой надругались, и поэтому на землю кикую было ниспослано таху.

Женщины принесли с собой большие бутылки из тыкв-горлянок и спокойно сидели, ожидая, пока они наполнятся водой. Молодая Вачера опечалилась, подумав о своем муже.

После рождения дочери Гачику Матенге зачастил в миссию белого человека. Там он слушал рассказы про чудесного Бога по имени Иисус, который умер, а затем воскрес из мертвых, который пообещал такое же чудесное воскрешение всякому, кто будет поклоняться ему. В миссии Матенге околдовали. Он увидел вещь, которую белые люди называли велосипедом, и захотел иметь такую же. Он проехал в автомобиле и пал под его чарами. Ему показали монеты, и он узнал, насколько они ценнее, чем козы. Его научили произносить написанные на бумаге символы и сказали, что в этом умении заключена вся власть над миром. В деревне белого человека мировоззрение Матенге изменилось: он увидел могущество белого человека в его оружии, его сапогах, его жестянках с едой. И Матенге вернулся к своей семье за рекой совершенно другим человеком.