– А почему ты выбрал именно меня?

Хобарт мысленно проклинал любопытство лорда. Он рассчитывал, что сумма, которую он предложил, отобьет у жадного Понтсвейна охоту задавать лишние вопросы.

– Я прожил в этом городе уже несколько дней. И повсюду я вижу рабскую любовь к этому королю-выскочке, словно он Бог, сошедший на землю! А вы имеете репутацию человека свободного и думающего, который не станет пресмыкаться перед Кендриками. Ну, так вы согласны?

В глазах лорда появились новые подозрения.

– А где гарантии, что ты сам не стащишь Корону?

Хобарт пожал плечами.

– Вы можете спрятать ее, где хотите. Я даже не хочу видеть эту Корону. Я просто хочу, чтобы вы вынесли ее из замка.

– Я знаю подходящее место, – усмехнулся Понтсвейн, охваченный энтузиазмом. Он уже начал обдумывать свой собственный план. Возможно, Корона не будет возвращена очень долгое время… – Я отвезу ее в мой город, где она будет находиться в полной безопасности.

– Превосходно, – кивнул священник. – Меня это вполне устраивает!

– Ну, а теперь насчет золота…

– Конечно. – Хобарт достал из-под стола сумку, в которой у него хранилось золото, собранное им на развалинах Железной Крепости. Там было лишь немногим больше двухсот золотых, но это не имело значения. Глупец Понтсвейн никогда не получит вторую часть платы.

– Вот. Я предлагаю вам пойти в укромное местечко и пересчитать сумму.

Глаза Понтсвейна расширились, когда он увидел размер мешочка.

Дрожащими руками он поспешно схватил золото.

– Да, конечно. Но я уверен, что ты не ошибся – ведь я еще не выполнил твоей просьбы! – Казалось, он остался доволен своей догадкой, но потом его глаза снова затуманились.

– А где мы встретимся, чтобы рассчитаться окончательно?

– Вы сказали, что отправитесь обратно в свои владения. Почему бы нам не встретиться там? Да, и еще одно… Вы должны завершить дело в ближайшие два дня.

– Два дня! Но мне нужно время, чтобы составить план и как следует замести все следы!

Хобарт пожал плечами и протянул руку к золоту.

– Тогда мне придется найти кого-нибудь другого…

– Нет! Ладно, через два дня! Встретимся в моих владениях через четыре дня. – Лорд объяснил, как добраться до города Понтсвейн, который находился в тридцати милях по южному побережью Корвелльского залива. Хобарт терпеливо слушал и согласно кивал, словно и вправду собирался совершить это путешествие.

– Ну, удачи вам. Я думаю, лучше надолго не задерживаться здесь, чтобы нас не видели вместе.

– Да, да, конечно! – Лорд с опаской осмотрелся, но в таверне было пусто – лишь небритый хозяин, да и тот занимался уборкой. – Значит, через четыре дня.

– Да, через четыре дня.

Хобарт улыбнулся, и Понтсвейн подумал, что тот остался доволен заключенной сделкой. На самом деле, священник радовался тому, что еще не успеют эти четыре дня пройти, как Кер Корвелл превратится в груду развалин, а его жителей постигнет незавидная участь обитателей Железной Крепости.

И вновь черная ночь сгустилась над отважными путешественниками в Долине Мурлок. Однако за последние несколько часов они ни на фут не приблизились к цели. Весь день они шли на восток вдоль огромной трещины, пытаясь найти место, где через нее можно было бы перебраться. Но пропасть была слишком широкой, чтобы через нее можно было перебросить даже самое высокое дерево. Казалось, этот глубокий шрам на изуродованном лице земли уходил в бесконечность. Теперь, когда спустилась тьма, путники искали в мертвом лесу подходящее место для лагеря.

Неожиданная гибель четырех ллевиррских воительниц разом развеяла появившиеся было надежды. Их долгий дневной переход был печальным и молчаливым, причем разочарование усугублялось еще и тем, что сначала от рощи Верховной Друиды их отделял лишь день пути, но с каждым шагом они все больше удалялись от нее.

Тристан увидел, что Тэвиш споткнулась и устало оперлась на фирболга.

Король понимал, что она долго не продержится. Только благодаря Яаку и его крепкой руке, на которую Тэвиш опиралась, она еще держалась на ногах.

– Нам нужно отойти подальше от трещины, чтобы разбить лагерь, – сказал король, останавливаясь. – За ночь она может увеличиться.

– Ладно, – согласилась Бригит, которая теперь шла впереди, и повернула на юг. Минут через десять они решили, что уже достаточно отошли от пропасти.

Робин прислонилась к дереву и медленно сползла на землю. На ее бледном лице застыло выражение отчаянной решимости, но покрасневшие глаза показывали, что и она почти совсем пала духом. Тристан снял с плеч свой рваный плащ и расстелил его на снегу под деревом.

– Садись на него, так ты хотя бы не промокнешь, – сказал он.

Остальные начали устраиваться на ночлег, а Робин села рядом с ним.

Когда она подняла на него взгляд, Тристан прочел в нем полнейшее отчаяние.

– Какой во всем этом смысл? Я думаю, мы никогда не сможем добраться до рощи. С тем же успехом мы можем повернуть назад и отправиться домой!

– Нет, ты не должна так думать! Мы сталкивались с еще более непреодолимыми препятствиями, но всегда побеждали!

– Да, но тогда я всегда чувствовала присутствие Богини! – Робин закрыла лицо руками, чтобы Тристан не видел ее слез. – Теперь ее нет… я знаю! Эта чернота убила не только деревья и животных! Она погубила и саму Богиню!

– Робин, я никогда до конца не понимал твоей веры, но я всегда уважал ее. Именно твоя вера помогает нам и сейчас, заставляет продолжать борьбу!

Возможно, ты права… Может быть. Богини больше нет. Но мы-то живы! Я видел, как ты, даже в отсутствие Матери-Земли, сотворила реку среди голых камней и затем огонь, когда не было топлива, и спасла нас от холода той страшной ночью!

Тристан протянул руку, чтобы обнять Робин, но она резко отвернулась от него. Ее жест поразил Тристана в самое сердце. В тот момент, когда последние надежды оставили Робин, он не смог утешить ее. Он сам уничтожил доверие, существовавшее между ними.

Он молча проклинал себя. Если бы только он мог вернуть ту смутную ночь в замке, стереть ее из своей памяти и из памяти Робин! Тристан поклялся, что сделает все, чтобы исправить свою ошибку. Но все это время спина Робин содрогалась от рыданий, разбивая его надежды.

Он вспомнил, как его охватила всепоглощающая жалость к самому себе, и как Робин отвлекла его от грозящих бед и дала хрупкую надежду. Тристан тихо заговорил с ней, пытаясь сделать то же самое.

– Ты сказала, что четвертый свиток поможет освободить друидов. Нет оснований предполагать, что ты ошибаешься. Значит, нам нужно только добраться до рощи, и я не сомневаюсь, что мы сможем это сделать! Я не знаю, поверишь ли ты мне, но я люблю тебя так, как не любил никогда. Если эта любовь – и неважно, ответишь ли ты на нее, – сможет помочь тебе довести дело до конца, пожалуйста, прими ее. Я ничего не прошу взамен.

Робин посмотрела ему в глаза и неуверенно улыбнулась. «Ну, вот, – подумал Тристан, – она хотя бы улыбнулась». В действительности, у нее просто немного дрогнули губы на залитом слезами лице, но он решил, что и это неплохо.

– Давай поможем разбить лагерь, – сказала она совсем тихо.

– Завтра мы переберемся через трещину, – обещал он, – и завтра, или послезавтра мы непременно победим!

Он не стал объяснять, как они это сделают, и почувствовал облегчение, когда Робин ничего не спросила, – ведь он, конечно, не знал ответа. Тем не менее, он был уверен, что так оно и будет.

Северный ветер дул не слишком сильно, однако низкие серые тучи сулили непогоду. Впрочем, даже если бы разыгрался самый настоящий шторм, Грюннарх Рыжий все равно вышел бы в море – таким убедительным было сочетание пророчества, его собственного обещания и чуда приплывшего в гавань замка.