По тому, как длинна, пространна и эмоциональна была ее импровизация, я догадался, что Чарли в чем-то провинился и слова Верни предназначались в первую очередь ему, а не мне. В эту минуту появился Чарли — чувство времени у него было потрясающее. Он только что вернулся с работы из отдела планирования Вестминстерского муниципального совета.

— Как дела, приятель? — поинтересовался он, войдя в комнату.

Метнув портфель на пол, он принялся снимать ботинки.

— Нормально, — ответил я, наблюдая за Верни, испепеляющей взглядом кое-как брошенную обувь.

Чарли мгновенно оценил ситуацию, правильно истолковав огненный взгляд жены. Он поставил на место ботинки и портфель, направился к дивану и попытался поцеловать Верни. Ему это не удалось. Уничтожив взглядом заодно с ботинками и мужа, Верни поставила чашку с чаем на стол, куда обычно никому и ничего не позволяла ставить без подставки, и, хлопнув дверью, выскочила из комнаты.

Чарли что-то фыркнул себе под нос.

— А ты в чем провинился? — спросил я, прислушиваясь к нарочито громким шагам Верни наверху. — Убил кого-нибудь? Забыл про ее день рождения? Стал носить ее нижнее белье?

— Долго рассказывать, — отмахнулся Чарли, что на его языке означало: «Давай поговорим о чем-нибудь другом». Сняв пиджак, он уселся на диван и закинул ноги на кофейный столик.

— Ты просто так пришел, повидаться?

— Нет, — признался я. — Сложности с женщинами.

— А, — несколько пренебрежительно сказал Чарли. — И у тебя тоже. Какого рода?

— Такого рода, при котором Мэл хочет выйти замуж.

— А.

— Вот тебе и «а». — Я замолчал, задумавшись над одной внезапно пришедшей мне в голову мыслью. Ведь я нахожусь сейчас в обществе женатого мужчины. То есть человека, принявшего однажды Решение и до сих пор живого, а значит, способного поделиться опытом. Уж он-то точно мог бы дать мне совет.

— Слушай, Чарли, а что тебя заставило жениться?

Он нахмурился и ослабил галстук.

— Подожди-ка секунду. — Он вышел из комнаты на пару минут и вернулся уже с банкой кока-колы. — Так о чем это мы?

— Ты рассказывал, почему вы поженились.

— Ты хочешь услышать правду?

— Ну что ты, — сказал я. — Я рассчитывал на бессовестную ложь, но, так и быть, правда тоже сгодится.

Проигнорировав мой сарказм, Чарли отхлебнул колы.

— Я знал, что мне нужна только она, — сказал он так, будто любовь была давно решенным уравнением. Академичность его тона была очень кстати. Она как будто говорила: «Да, мы ведем речь о чувствах, но только с научной, а не романтической точки зрения, так что расслабься».

— Я знал, что она была той самой, единственной. Только и всего.

В четыре глотка осушив всю банку, он поставил ее рядом с недопитым чаем Верни.

— И все, больше ничего?

— Для меня больше ничего и не требовалось. Но ты же знаешь, у каждого свое.

— Да уж, пожалуй, — уныло ответил я. — Дело в том, что… — Я прервался, чтобы добавить убедительности своему голосу. — Все дело в том, что я действительно люблю Мэл. И никто другой мне не нужен. Но тогда почему идея женитьбы так меня пугает?

Чарли пожал плечами.

— Спроси самого себя, приятель.

Взяв со стола телевизионный пульт, он начал переключать каналы, не задерживаясь более тридцати секунд ни на одном.

— Как ты делал Верни предложение? — спросил я в тот момент, когда ВВС-2 превратилось в ITV. — Ты что-нибудь эдакое придумал, или все получилось само собой?

Чарли приподнял брови с таким выражением, как будто его нежелание говорить на данную тему объяснялось исключительно Степенью Секретности высочайшего уровня, а не банальным раздражением.

— Я уже не помню. Давно это было.

Это было четыре года назад, и Чарли, конечно же, ничего не забыл — просто не хотел рассказывать. К счастью, я эту историю знал, и сейчас лишь подначивал его ради собственного удовольствия. Чарлин способ предложения руки и сердца хранился в строгом секрете, но Верни рассказала о нем Мэл, а та в свою очередь рассказала мне, присовокупив напоследок собственный комментарий, что, мол, «ничего красивее этой истории она в жизни не слышала». Оказалось, что Чарли пригласил Верни провести выходные в каком-нибудь приятном месте, но не сказал где именно. Максимум, на что рассчитывала Верни, это оказаться в Озерном Краю, так что она, наверное, чуть с ума не сошла, когда они прилетели в Нью-Йорк. В первый же день пребывания в городе Большого Яблока[11] Чарли повел ее на Эмпайр Стэйт Билдинг. В тот момент, когда она приготовилась посмотреть в двадцатипятицентовый телескоп на Центральный парк, он приложил к другой стороне телескопа бумажку со словами «Ты выйдешь за меня?» и получил в ответ бурный поток слез и слова «Да, конечно!». Честно говоря, эта история меня поразила: людям, знающим Чарли, было известно, что подобного рода романтические жесты просто не в его характере.

— Ну же, Чарли, — ухмыляясь, сказал я. — Мне нужна парочка подсказок. Что-то слабо мне верится, будто ты не помнишь, как делал предложение моей сестрице.

— Даже не пытайся меня раскрутить, — рассмеялся Чарли. — Все равно не получится. И потом, я ведь не единственный, кто проделывал такие штуки. Когда дело доходит до женитьбы, у каждого мужчины в сердце рождается собственная поэма.

— Отличная мысль, проблема лишь в том, что моя поэма свелась к частушке, — сказал я, поднимая бокал.

— Не-е-е… — На секунду, клянусь вам, я увидел в его глазах особенную, свойственную лишь Чарли мудрость. — В твоем сердце тоже есть целая поэма. Тебе просто нужно ее отыскать. Конечно, бывают и такие моменты… — Он многозначительно посмотрел на потолок, откуда раздавались яростные шаги Верни. — Но знаешь… без них не достичь полноты ощущений.

Я не твоя мать!

Я вернулся домой поздно вечером. Первым делом проверил автоответчик, но сообщений не было. Душераздирающее послание, оставленное мною на автоответчике Мэл, по всей видимости, не смогло растопить ее сердце. Мой сосед Дэн молча возлежал на диване и смотрел девятичасовые новости.

— Все нормально? — спросил я, усаживаясь в кресло.

— Пожалуй, — угрюмо ответил он, уткнувшись головой в подушку. — Я тут кое-что получил по почте. — Он указал на валяющийся посередине комнаты конверт.

— А что это?

— Прочти — узнаешь, — не отрывая взгляда от телевизора, сказал он. — Бред какой-то.

Я поднял конверт. Внутри лежало приглашение на свадьбу, вытесненное золотыми буквами на бумаге кремового цвета. Я начал читать вслух. «Миена Амос и Пол Милдфорд имеют честь пригласить Дэниела Картера, одного или с кем он пожелает, на бракосочетание…» Я прервался, когда смысл написанного дошел до меня.

— Твоя бывшая выходит замуж?

— Похоже на то. Я и его знаю. Мы с ним на один курс по драме ходили в Манчестерском универе. Пару раз видел его в «Билле» и в «Несчастном случае»[12]. Полная бездарь. Мне он никогда не нравился. Он бы Ибсена от собственной задницы не отличил.

— Зачем Миена приглашает тебя на свадьбу?

Дэн пожал плечами и переключил канал.

— Вы ведь вроде бы не «расстались друзьями»?

— Именно, — сказал Дэн. — Я же говорю — бред какой-то.

— К тому же не рановато ли высылать приглашения? Здесь говорится, что свадьба в сентябре.

— Она всегда любила планировать все заранее.

Миена была последней девушкой Дэна. Они встречались со времен университета и до прошлого года жили вместе в той самой квартире, в которой теперь жил и я. Миена пугала меня при каждой встрече. В определенные минуты она становилась совершеннейшей маньячкой, и к финалу их взаимоотношений эти минуты случались все чаще. Миена выгибала спину, оскаливала зубы, выпускала когти и начинала шипеть. Честно говоря, я ее за это не винил. Насколько я понял, с той поры, как они поселились вместе, Дэн затеял эксперимент с целью выяснения, до каких пор она будет его терпеть. В тот день, когда он это выяснил, они разошлись.