— Я сам во всем виноват, — сказал я.

— Вот тут ты прав, как никогда, — со вздохом подтвердила она, после чего заказала нам пиво и водку с апельсиновым соком.

Попытавшись перевести разговор в более мирное русло, я спросил, как дела у Марка с Джули.

— Отлично, — ответила Мэл, медленно попивая свою «отвертку». — Марк, как всегда, очень занят на работе. У Джули тоже куча забот, но она умудряется выкраивать после работы время для занятий гончарным делом. Пока что она научилась делать только пепельницы. Точнее, задумываются они как вазы, но в итоге реализуются как пепельницы. У меня их уже целых пять штук, — со смехом добавила Мэл, как будто слегка расслабившись. — Хочешь одну в подарок?

— Настоящую ватсоновскую пепельницу? Конечно, хочу!

«Отлично, — подумал я. — Вот это и называется дружбой».

— Есть про них еще какие-нибудь новости?

Мэл помолчала, сделала несколько глотков, а затем ответила:

— Они решили переехать в следующем году в дом побольше. Надеюсь, они как раз успеют обернуться к свадьбе.

Марк с Джули были помешаны на переездах. К моменту нашего с ними знакомства они уже успели сменить три дома. Думаю, они хотели дождаться, пока цены на недвижимость в Шепердс-Буше, где они жили, вырастут до предела, после чего они смогут, продав дом, переехать в район их мечты — в Ноттингхилл-Гейт.

— Еще они собираются вместе с друзьями снять виллу в Тоскании в начале августа. Они пригласили меня присоединиться к ним. Я было начала сопротивляться, но Джули и слышать ничего не желает. Так что, скорее всего, я поеду.

Тут она посмотрела на часы.

— Уже семь часов, Даф, мне пора идти.

— Конечно, — ответил я, слезая с табурета.

Хоть я и был слегка разочарован тем, что она не изменила своим первоначальным намерениям, но все же я не считал свое положение безнадежным.

В баре уже не осталось ни одного свободного места. Пройдя через зал, мы вышли на залитую вечерним солнцем улицу.

— Ну что ж, пока, Даф, — довольно резко сказала она. — Мне пора.

— Куда идешь? В какое-нибудь приятное местечко?

— Да так, просто с друзьями посидеть. Ты в какую сторону?

— На площадь Лейстер, — сказал я, про себя отметив, что у нее появились безымянные друзья.

— Послушай, извини меня. Я вела себя довольно гадко, особенно насчет предложения о дружбе.

— Да нет, все нормально. В любом случае, я это заслужил.

— Знаешь, в это как-то трудно поверить, но, может быть, у нас и получится. Ведь мы же всегда были друзьями, не так ли? Я не хочу терять тебя.

«Вот он, — подумал я. — Нужный Момент».

Она поцеловала меня в щеку, и тут я обнял ее и поцеловал в губы. По-настоящему, долго и чувственно. С моей стороны это было довольно дерзко. Я был уже экс-бойфрендом, и это означало, что мне позволительно целовать ее только в щеку. Как другим экс-бойфрендам, родственникам и знакомым. Губы предназначены для действующих бойфрендов, близких друзей и плюшевых игрушек. Таковы правила, и я их нарушил.

Взгляд Мэл быстро поставил меня на место. Она резко отстранилась, собираясь высказать все, что обо мне думает, но потом решила не связываться. Вместо этого она вздохнула с выражением такого разочарования на лице, что сразу же стало ясно — даже она не ожидала от меня столь низкого падения. После чего она ушла.

Согбенный под гнетом вины, я поплелся по Вардорской улице в сторону станции «Площадь Лейстер». Вдруг что-то — называйте это чем угодно, хоть шестым чувством, хотя я склонен приписать это врожденному чувству рока, — заставило меня обернуться. И я увидел, как черный кабриолет с табличкой «Роб 1»[42] остановился возле Мэл.

Шикарно одетый молодец вышел из машины, подошел к Мэл, обнял ее за талию и поцеловал.

В губы.

Он не был ее близким другом, иначе я бы его знал.

На чертову плюшевую игрушку он тоже мало смахивал.

Так что оставался последний вариант.

Раздумывая над этим эпизодом по дороге к метро и зализывая ту черную дыру, которая осталась у меня вместо сердца, я понял, что дело было даже не в самом поцелуе, хоть он и взбесил меня. Дело было в его лапищах, державших ее за талию. Он трогал мое любимое платье.

Тебе нужно почаще выходить в люди

Загадочный ухажер с правом на поцелуй совершенно выбил меня из колеи. Образно говоря, он был как тот огромный метеорит, который столкнулся с землей (то есть со мной), сбил ее с оси и тем самым спровоцировал новый ледниковый период.

Я бы никогда не поверил, что Мэл так быстро найдет мне замену, пусть даже такого кредитоспособного красавчика на классной тачке. Куда подевалась положенная в таких случаях печаль от расставания? «Вот они, современные женщины, — думал я. — Никакого соблюдения приличий».

Больше всего меня злило то обстоятельство, что самому мне и в голову не приходило найти кого-то на замену. «Ну и дурак», — решил я.

Хотя, может, я преувеличиваю? Интересно, что по этому поводу думают нормальные люди: сколько времени должно потратить на оплакивание преждевременной кончины четырехлетних отношений? Я решил провести опрос среди своих родственников, друзей и коллег.

Результаты опроса населения (Институт эмоциональных отношений имени Даффи):

Дэн: Речь идет о Мэл? Три месяца, не меньше. Ты, наверное, что-то напутал. Этот парень, скорее всего, ее братец. Что, у нее нет брата? Тем более, значит, это ее давно пропавший братец.

Чарли: Честно говоря, мы с Верни уже так долго вместе, что мне и вспомнить-то про кого-то другого сложно, но, пожалуй, я соглашусь с Дэном: три месяца считаются нормой.

Грэг: Женщины переживают разрыв в такого рода отношениях очень долго: от полугода до вечности. Что же касается нас, мужиков, то нам чем раньше, тем лучше. Дело не в половом шовинизме, дело в генетике. Женщинам подавай многолетнего кормильца, а нам, ты же знаешь, главное — время хорошо провести. Так устроен мир.

Верни: Хоть я и беременна, вследствие чего склонна делать неразумные выводы, хочу сказать одно: женщины могут вытворять что угодно и когда угодно по той простой причине, что все мужики — идиоты.

Мама: Требуется много времени для того, чтобы залечить душевные раны, но если это затянется, можно впасть в депрессию.

Не считая ответа моей сестры (и, понятное дело, Грэга), по всему выходило, что Мэл следовало бы пока находиться в трауре. Вместо того чтобы еще полгода сидеть дома и переживать, она уже вовсю флиртует с какими-то проходимцами. Может, у нее с арифметикой не все в порядке?

Женщина, еще только начало мая! Ты должна сидеть дома, вся в черном, и оплакивать наши отношения! Как минимум, до конца августа!

До этой встречи я жил более или менее нормально. Так, как будто Мэл отправилась в длительное путешествие и немного задерживалась. Но после того, как я увидел их вместе, раны открылись и заживать не желали. Никогда еще мне не было так больно. Со всеми своими предыдущими подружками я расставался не глядя, как будто они и вовсе не существовали. Но теперь, предварительно загнав себя в ловушку под названием «давай останемся друзьями», я сам вырыл себе могилу отчаяния, в которую буду погружаться быстрее, чем меня «вылечит время».

Мне казалось несправедливым, что горюю один я. Тем не менее ничего другого мне не оставалось, поэтому я решил с головой погрузиться в сладостную пучину. Сказавшись на работе больным, я отменил все свои выступления, запасся несчетным количеством попкорна, переоделся в пижаму от «Маркса и Спенсера» и тупо уставился в телевизор, смотря все программы подряд. Когда-то, когда мама подарила мне эту пижаму, я пытался от нее отделаться, ссылаясь на то, что сплю голым. Мама возразила тогда, что когда-нибудь она обязательно мне пригодится. Например, на случай крайней необходимости. Теперь-то я понял, что она имела в виду.