Аналогично, с точки зрения Делёза, можно рассматривать и Идеи. По его убеждению, идеи (как и вещи) отличаются друг от друга именно потому, что являются внешними по отношению друг к другу, отделимыми друг от друга. И наоборот, отделимость идей друг от друга, внешний характер связей между ними задается как раз тем, что они принципиально различны. Анализируя ассоцианизм и атомизм у Д. Юма, Делёз настаивает на принятии теории включающих (инклюзивных) дизъюнкций. Речь, по мысли Делёза, идет об особого рода паратаксическом (от греч. parataxis выстраивание рядом.

А. Г.) дискурсе, когда конъюнкция и наделяется преимуществом над предикативом есть. Это и то, вместо: это есть то. У Делёза такое и берет на себя в том числе и трансцендентальные функции. Оно радикально отличается от кантовского “трансцендентального единства апперцепции” отсылающего к вертикальной оси (мыслящее Я — чувственно воспринимаемое многообразие).

Лишь в таком контексте, по точной оценке Я. И. Свирского, можно сформулировать ту цель, какую преследует “Т. Э.”: “рассеять органическое единство мира и единство мышления, явно или неявно предполагаемое классическим типом философствования, и достичь не-органической подпочвы атомизма и различия”

У

“УСКОЛЬЗАНИЯ ЛИНИИ”

понятие постмодернистской номадологии (см.), фиксирующее особенность системной организации ризомы (см.). По Ж. Делёзу (см.) и Ф. Гваттари (см.), для множества “У Л.” характерных для ризоморфных сред, не присущи обязательные соотношения между выделенными их фрагментами. Согласно номадологии, “в отличие от деревьев (см. — А. Г.) и их корней (см. —

А. Г.)”, “каждая из линий [ускользания] не обязательно соединяется с другой линией того же типа” “У Л.” как принципиально случайные “коммуникации между дифференцированными линиями” по мысли Делёза и Гваттари, “запутывают генеалогические деревья”

Важнейшее для системного анализа классического типа (см. Классика Неклассика Постнеклассика) понятие “позиция” выражающее статус объекта внутри системы, связывается номадологией с семантической фигурой “точки” как жестко фиксированной в соответствующей системе координат. Рассматривая ризоморфные среды как принципиально процессуальные, постмодернизм отказывается от самой идеи точки, выдвигая на смену ей идею “У Л.”: по оценке П. Вирильо (см.), “скорость преобразует точку в линию” В этом контексте номадология Делёза и Гваттари требует: “создавайте ризому, а не корни!.. Не будьте ни единым, ни множественным, станьте множеством! Рисуйте линии, а не точки!” Согласно Делёзу и Гваттари, ризома являет собой не жестко фиксированное в своей конфигурации множество точек, но выступает как подвижное множество линий: “в ризоме нет точек или позиций, подобных тем, которые имеются в структуре” Организацию ризомы, по их мнению, конституируют “только линии” причем линии также не константные, но прочерченные в процессуальности движения точек. Именно и только посредством “У Л.” ризома организована как своего рода сеть, пространственно локализованная на поверхности предмета: по Делёзу и Гваттари, “множества определяются... посредством абстрактной линии, линии ускользания, или детерри- ториализации, следуя которой они существенно изменяются, вступая в отношения с другими”

Таким образом, ризоморфная организация в номадологии не “связывает одну какую-нибудь точку с какой-нибудь другой”, ее целостность может быть помыслена лишь как целостность “У Л.” И если в процессуальности ризомы, с точки зрения Делёза и Гваттари, могут быть зафиксированы условные “линии артикуляции и расчленения, страты, территориальности” то специфику ее, тем не менее, определяют именно “линии ускользания, движения детеррито- риализации и дестратификации” Именно “сравнительные скорости течений вдоль этих линий” по их версии, “порождают феномены относительной задержки, торможения или, наоборот, стремительности и разрыва. Все это линии и сравнительные скорости — составляют внутреннюю организацию” ризомы. В этом отношении, по Делёзу и Гваттари, ризоморфная целостность принципиально не может интерпретироваться как замкнутая: “ризома не начинается и не завершается. Она всегда в середине, между вещей, меж-бытие, интермеццо”

Феномен “середины” интерпретируется Делёзом и Гваттари как “место” в пространстве, порождающее трансформационные движения: “середина — вовсе не средняя величина, напротив, это место, где все обретает скорость” В этом отношении, “У Л.” переводят акценты в оценке процессуальности с классической парадигмы бытия на постнеклассическую парадигму становления (см.).

Противопоставляя классическую парадигму “дерева” и постмодернистскую парадигму “ризомы” Делёз и Гваттари пишут: “дерево это родственная связь, а ризома — это союз и только союз” “принципиально ускользающий” от консервации, — “дерево ассоциируется со словом быть, а ризома, чтобы стать сетью, всегда предлагает конъюнкцию и... и... и” У этой конъюнкции, по мысли Делёза и Гваттари, “достаточно сил, чтобы надломать и искоренить слово быть”

См. Дерево, Корень, Плато.

Ф

ФАНТАЗМ

(от греч. phantasia воображение) понятие психологии и психоанализа, получившее своеобычную интерпретацию в постмодернистской философии. В психоанализе “фантазия рассматривается с точки зрения сознательной или бессознательной деятельности человека, обусловленной внутренним стремлением к исполнению, осуществлению, удовлетворению его желаний” (В. М. Лейбин). 3. Фрейд исходил из того, что в процессе фантазирования человек имеет возможность уйти из-под власти принципа реальности и насладиться свободой от внешнего принуждения. В фантазии индивиду удается быть попеременно “то наслаждающимся животным, то опять разумным существом” Создание душевной области фантазии сравнивалось Фрейдом с организацией “заповедников” и “национальных парков”, где может расти все, что заблагорассудится. Душевная область фантазии как раз и является “таким лишенным принципа реальности заповедником” Для описания фантазий Фрейд использовал немецкий термин Phantasie.

Согласно В. М. Лейбину, в последующей психоаналитической литературе предпринимались попытки провести различие между фантазиями и Ф.: первые соотносились с деятельностью воображения, миром фантазирования как такового; последние — со специфическими продуктами воображения, включающими причудливые выдумки. В современной англоязычной психоаналитической литературе при описании фантазий и Ф. используются термины phantasy и fantasy, во франкоязычной литературе — fantasie и fantasme. Некоторые психоаналитики считают, что подобное разграничение не отражает всей сложности взглядов Фрейда. Так, в “Словаре по психоанализу” Ж. Ла- планша и Ж.-Б. Понталиса отмечалось, что, “если каждый раз при употреблении Фрейдом термина Phantasie нужно будет выбирать между phantasy и fantasy, это приведет к большому произволу в истолковании”

Осмысливая понятие “Ф. Ж. Делёз (см.) в книге “Логика смысла” (“серия 30”) пишет: “У фантазма три основные характеристики:

1. Он не действие, не страдание, а результат действий и страданий — то есть чистое событие. Вопрос о том, реально ли конкретное событие или воображаемо, неверно поставлен. Различие проходит не между воображаемым и реальным, а между событием как таковым и телесным положением вещей, которое его вызывает и в котором оно осуществляется. События это эффекты... Но как таковые они должны быть связаны не только с эндогенными, но и с экзогенными причинами, с реальными положениями вещей, с реально предпринятыми действиями и с реально происходящими страданиями и созерцаниями. Значит, Фрейд не ошибался, оставляя за реальностью право на производство фантазмов, даже когда считал их продуктами, выходящими за пределы реальности. Фантазм как и событие, которое его представляет, является ноэматическим атрибутом, отличным не только от положений вещей и их качеств, но и от психологической жизни, а также от логических понятий. Как таковой он принадлежит идеальной поверхности, на которой производится как эффект. Такая поверхность транс- цендирует внутреннее и внешнее, поскольку ее топологическое свойство в том, чтобы осуществлять контакт между своими внутренней и внешней сторонами, развернув последние в одну- единственную сторону. Вот почему фантазм-событие подчиняется двойной каузальности, соотнесенной с внешними и внутренними причинами, чьим результатом в глубине он является, а также с квази-причиной, которая разыгрывает его на поверхности и вводит его в коммуникацию со всеми другими со- бытиями-фантазмами.