Первым из русских постмодернистов к постисторической проблематике обратился Саша Соколов в романе “Палисандрия” В произведении возникает художественная модель истории как самоорганизующегося хаоса, получают воплощение представления о “конце времени” и “конце истории” Неустра- нимость фактора коллективного бессознательного, разочарование в человеке подрывают веру писателя во всеобщий и безусловный прогресс, понимаемый как линейное движение от низшего к высшему. Отсюда исторический пессимизм Саши Соколова и в то же время его усталая примиренность со, славу Богу, еще существующей историей, ставка на эволюционизм, плюрализм, нейтрализацию разрушительных импульсов коллективной психики. Постисторизм русских авторов реализует себя как антиутопизм (“До и во время”

В.Шарова), отрицание революционности, исторического насилия (“Ночные бдения с Иоганном Вольфгангом Гёте”

В.Пьецуха), антикатастрофизм (“Теория катастроф” Н. Исаева). Русские постмодернисты выявляют характерные тенденции в развитии современной цивилизации: все более явственно заявляющую о себе космополитизацию мира, с одной стороны, рост национализма с другой. 3. Зиник в романе “Встреча с оригиналом” констатирует, что с исчезновением железного занавеса идеологии “наружу вылезла биология. Точнее, зоология...” возбуждаемая националистическими комплексами. Вик. Ерофеев в романе “Страшный суд” вскрывает живучесть комплекса национального превосходства, власть стереотипов массового сознания во взаимоотношениях между нациями. Писатели-постмодернисты настраивают на толерантность, терпимость по отношению к инаково- му. Постмодернистское “многоязычие” служит разрушению национальных оппозиций. Национально-культурный компонент в постмодернистском тексте, не утрачивая своей специфики и гетерогенности, на плюралистической основе (как равноправный) соединяется с инонациональными культурными компонентами. В результате возникают гибридные (гибридно-цитатные) знаковые образования, воплощающие идею совмещения несовместимого, примирения непримиримого. Гетерогенный характер знаков, используемых для гибридного моделирования, препятствует стиранию национально-культурных различий. Но национальное выступает лишь как составная часть полинациональной общности, без нее не существующая (“Ермо” Ю. Буйды, “Выселки света” С. Соловьева и др.). Таким образом, писатели-постмодернисты осуществляют перенастройку сознания людей, ориентируют на мирное, равноправное сосуществование инакового в контексте единой парадигмы полинационального множества. Новый подход определяет и отношение постмодернистов к природе. Так как воздействие антропогенного фактора в 20 в. привело к перевесу в ней дестабилизирующе-энтропийных процессов над стабилизирующими, исповедуются антиантропоцентризм, принципы экологии, коэволюция природы и общества. В данном аспекте проблема “человек и природа” рассматривается в романе А. Битова “Оглашенные” созданном на границах литературы и науки. Земля предстает в произведении как экологическая ниша самой жизни, предел “запаса прочности” которой исчерпан. Обращение к метафорической эссеистике позволяет автору в раскованной, занимательной форме “преподать” читателю курс экологии, этологии, экологической эстетики, формируя у него экологическое сознание. Рационалистическое отношение к природе дополняется этическим и эстетическим. Через апелляцию к авторитету Творца осуществляется сакрализация феномена жизни. Утверждаются идеи ненасилия, непричинения вреда ничему живому Восстановление нарушенного баланса земной экосистемы, согласование потребностей общества с возможностями биосферы, переориентация человечества на неагрессивную модель существования, распространяющую принципы панэколо- гизма на все без исключения стороны жизни, позволят, по мысли писателя, преодолеть общецивилизационный кризис, создать жизнеспособный всеплане- тарный социоприродный комплекс на базе “универсального гуманизма” В сущности, А. Битов формулирует основные задачи эпохи постмодерна, которая идет на смену эпохе модерна. Подводя итоги исследования, Скоропанова опровергает мнение о “вторичности” и “второсортнос- ти” постмодернизма, соединившего в себе литературу, философию (“естественное искусство”), научное знание и обозначившего новую веху в истории человеческой мысли, человеческой культуры. Русский литературный постмодернизм расценивается как неотъемлемая часть общепостмодернистской парадигмы, обновляющий фактор духовной жизни де- тоталитаризующегося общества.

РЫКЛИН Михаил Кузьмич (р. 1948)

— русский философ. С 1984 — старший научный сотрудник Института философии РАН. В 1991 — 1992 — ст. преп. Высшей школы социальных наук (Париж), приглашенный профессор Калифорнийского университета (Сан-Диего, США, 1993). Кандидат философских наук (1978): тема диссертации “Генезис противопоставления природы и культуры в работах Клода Леви-Строса. Критика неоруссоизма в структурной антропологии”

Переводчик книг: “Д. Фрэзер. Золотая ветвь” (1980, 1983, 1986); “Ююд Леви- Строс. Структурная антропология” (1980); “Ж. Делёз, Ф. Гваттари. Анти-Эдип. (Сокращенный перевод)” (1990) и др.

Основные работы: “Современная структуралистская идеология” (соавтор и редактор, 1984); “Террорологики” (1992), “Деррида в Москве. (Деконструкция путешествия)” (в соавт., 1994), “Искусство как препятствие” (1997) и др.

Главные темы философских изысканий: проблемы речевой культуры, коллективной телесности, деконструктивной и ши- зоаналитической парадигм в философии.

С

СВЕРХЧЕЛОВЕК

в истории философии — метафорический концепт, фиксирующий образ человека, преодолевшего самообусловленность собственной естественной природой и достигшего состояния качественно иного существа.

Постмодернистская трактовка идеи “С.” фундирована персонифицированной несущей конструкцией учения Ф. Ницше, репрезентирующей идею, согласно которой, по оценке М. Фуко (см.), “следует освободить жизнь в самом человеке, потому что человек сам является своего рода ее тюремщиком” Как умозрительный носитель поворотного философского дискурса термин “С.” у Ницше был ориентирован на идеал радикального и многомерного освобождения человека посредством само- творения — овладения им его же пробужденными иррациональными силами. В отличие от “Черта” у Достоевского С. у Ницше не был дистанцирован автором от самого себя, выступая героем носителем его личной жизнесоразмерной проблемы “можно ли облагородить человечество?” Провозвестником С. в творчестве Ницше выступает Заратустра: “Смотрите, заклинает он (Заратустра. — А. Г., Т Р.), — я учу вас о сверхчеловеке! Сверхчеловек — смысл земли”

Главными источниками идеи С. явились провозглашенные Ницше бунт против Бога, борьба против христианства. Не являясь попыткой теоретического отрицания Бога, вера в которого, согласно Ницше, “парализует” концепт С. был ориентирован на отказ от морали, обуздывающей подлинную природу человека, на переход последнего “по ту сторону добра и зла” По Ницше, “этот более ценный тип уже существовал нередко, но лишь как счастливая случайность, как исключение, и никогда как нечто преднамеренное. Наоборот, его боялись более всего; до сих пор он внушал почти ужас, и из страха перед ним желали, взращивали и достигали человека противоположного типа: типа домашнего животного, стадного животного, больного животного христианина” При этом важно подчеркнуть: в истории людей, согласно Ницше, не было ни одного С.: “Душное сердце и холодная голова — где они встречаются, там возникает ураган, который называют “избавителем” Поистине, были люди более великие и более высокие по рождению, чем те, кого народ называет избавителями, эти увлекающие все за собой ураганы! И еще от более великих, чем были все избавители, должны вы, братья мои, избавиться, если хотите вы найти путь к свободе! Никогда еще не было сверхчеловека! Нагими видел я обоих, самого большого и самого маленького человека. Еще слишком похожи они друг на друга. Поистине, даже самого великого из них находил я слишком человеческим!” С. у Ницше не утрачивает собственных инстинктов и желаний, он контролирует их, будучи способным творить себя сам. Идея С. оказалась призывом к началу великой борьбы человека за человеческое в себе.