Врубившись в толпу, стремительно заполнявшую лачугу своими отвратительно пахнущими телами, Сенсей стремительно кружась, словно в диковинном танце, прошелся лезвиями по тем из них, что оказались в пределах его досягаемости. Последовавшие за этим вопли раненных возвестили о том, что большая часть его усилий не пропала даром. Один из нападавших неожиданно завалился на бок и сполз на ставший скользким от крови пол. Другой рухнул на колени, зажимая обеими руками глубокий порез на шее.

Обезумевшего от ужаса, Кехра развернуло на месте и отшвырнуло в сторону, словно запущенный волчок. При этом он с запозданием ощутил, как его плечо свирепо ожег глубокий порез. Но эта боль была ничто по сравнению с той, которая внезапно разорвала его живот.

Кехр поднял глаза и уставился, не в силах отвести взгляда, от призывно колышущихся грудей женщины, которая раз за разом всаживала ему в живот небольшой кривой кинжал.

Спустя мгновение он уже лежал на спине, лениво пуская кровавые пузыри ртом словно дым из кальяна и думал о том, что был прав насчет того что эти люди демоны. А женщина, зарезавшая его, демоница, потому что смертные женщины не могут быть настолько красивыми и такими желанными. Последнее что он успел ощутить, прежде чем провалился в изначальную тьму, было восхищение массивными грудями демоницы, которые снизу выглядели просто потрясающе.

Тем временем, Сенсей, краем глаза с одобрением, отметил, что этот молокосос Абу во время драки сумел проявить одно весьма редкое качество. Несмотря ни на что он умудрился остаться в живых.

Относительно Ольги Сенсей был сравнительно спокоен, так как его подруга получила хорошую школу выживания в бытность царицей Проклятой штольни. Пару раз он бросался ей на выручку, но всякий раз наталкивался на свирепый взгляд ее горящих инфернальной зеленью глаз, красноречиво говорящий ему — занимайся своим делом, а уж я как-нибудь справлюсь сама! И надо отдать ей должное она справлялась! И еще как! Ольга вертелась, словно дьяволица, успевая быть одновременно везде и нигде. Во все стороны от нее летели кровавые брызги. Порезы, оставляемые ее кривым кинжалом, доставшимся ей в качестве трофея, от вожака Крыс пустыни, были поистине ужасны.

В довершении этой, драматической пантомимы, Ольга умудрилась своими многоопытными губами послать Сенсею воздушный поцелуй, сулящий ему внеземное блаженство. Ответом на этот многообещающий аванс послужил стремительный эскапад убийственных выпадов ножей Сенсея, который словно винт смертельной мясорубки, стремительно ввинтился в ряды вконец деморализованного противника.

Итогом этой кровавой бойни, явилось тотальное выдворение оставшихся в живых парасхитов, вон из так неосмотрительно атакованной ими лачуги на улицу. Продолжая преследовать наглецов вдоль пыльной улицы, Сенсей наносил им удары бронзовыми ножами вполсилы, не ставя перед собой задачи убить. Он лишь хотел прогнать парасхитов, назойливых словно осы вьющиеся в жаркий день над прилавком со сладкими финиками, прочь.

Он надрезал их бронзовую кожу, слегка искривленными бронзовыми клинками, стараясь по возможности не слишком травмировать заведомо неравноценных ему противников. Впрочем, все это уже не имело никакого смысла, потому что насмерть перепуганные парасхиты, бросились прочь, побросав свое примитивное оружие. После этого все они превратились в легкую добычу для такого опытного бойца, которым являлся Сенсей.

Решив не ввязываться в такое сомнительное с тактической точки зрения мероприятие, как преследование, Сенсей сделал над собой героическое усилие и тяжело дыша, остановился. Всадив окровавленные бронзовые ножи глубоко в песок, он тщательно очистил их от крови, после чего одним точным движением засунул себе за пояс. Сзади подошла Ольга и всей грудью плотно прильнула к его спине.

— Что, милый, славно мы порезвились? Согласись, что смертельная опасность и успешное преодоление ее, заводит сильнее всякого секса!

— Одно другому не мешает! — криво усмехнулся Сенсей. — И если бы не наличие статистов, в лице Абу и нашего почтенного Иннокентия Павловича, ты бы уже сейчас тяжело дышала под центнером моего живого веса!

— Ты знаешь, я бы без особых проблем это пережила! — запрокинув голову, гортанно расхохоталась Ольга, явно поддразнивая Сенсея. — Некоторые мои фавориты из Проклятой штольни весили, как минимум раза в два тяжелее твоих несчастных ста килограммов!

Сенсей насупившись, резко сбросил с плеча руку ядовитой на язычок прелестницы.

— Что закомплексовал маленький? — жестоко ущипнула она его за бок. — Это тебе уроком будет, не заносись! И что самое главное — во всем знай меру!

Оскорбленный в лучших чувствах Сенсей двинулся вперед. Если бы сейчас поперек его пути попалась парасхитская лачуга, то он не раздумывая, прошел бы сквозь нее, развалив ее по кирпичику. И все это единственно для того, чтобы причинить себе боль, которая могла бы унять его душевную рану.

Все-таки, как ни крути, Ольга была редкостной стервой! Что ей стоило промолчать на этот раз? Нет, она как обычно вылезла со своим богатым сексуальным опытом, почерпнутым ей в Проклятой штольне! Бесчувственная, тупая дура!

Сенсей в высоком прыжке настиг отставшего от своих долговязого парасхита и жестоко наказал его, сломав ногой позвоночник.

— А ну уймись, терминатор хренов! — услышал он запыхавшийся голос Иннокентия Павловича, с трудом догнавшего его. — Нам сейчас неплохо было бы побеседовать с этим козлом Сабутисом, ихним старшиной! Судя по всему, именно эта тварь и наслала на нас эту египетскую саранчу.

Сенсей исподлобья взглянув на старика, повел могучим плечом и решительно двинулся в сторону дома Сабутиса, на ходу доставая из-за пояса бронзовые ножи. К его большому удивлению, внутри они не встретили никакого сопротивления. Сабутис в гордом одиночестве лежал на дорогом ложе, уткнувшись лицом в собственную блевотину.

— Вставай скотина пьяная! — рывком за шиворот поднял его Сенсей.

Пробуждение Сабутиса с похмелья, отягощенного снотворным зельем, на основе дешевого наркотика было поистине ужасно. Пребывая, по словам Сенсея, на плотном «шугняке», тот был готов к полному и безоговорочному сотрудничеству.

По просьбе Иннокентия Павловича, Сенсей при помощи пары хлестких оплеух, узнал у жирного негодяя, где тот держит свою казну. Забрав все, что там было и, оставив в сокровищнице связанного Сабутиса, друзья спешно покинули оказавшийся таким негостеприимным квартал парасхитов и двинулись в Мемфис для того чтобы попытаться найти там Некра.

Ранним утром, когда телега со связанными Карлом и Вервием, въехала в Ежовск, город все еще спал. Для того чтобы максимально сократить дрогу и как можно быстрее доставить опасных преступников в острог, полицейские двинулись прямиком через центр города. Редкие мастеровые, спешащие на работу, косились на солидный вооруженный конвой сопровождавший телегу с двумя грязными оборванными людьми, в которых сейчас вряд ли кто смог бы признать одного из самых богатых людей города купца Веревия Холодного и его друга Карла Крейцера.

К тому времени, когда телега с арестантами подъехала к воротам городской тюрьмы, настроение Карла и Веревия заметно ухудшилось. Даже на всегда спокойного и уравновешенного немца произвели сильное впечатление высокие кирпичные стены тюрьмы, более похожие на крепостные. Когда же они заезжали вовнутрь тюремного двора, Карл имел возможность оценить чудовищную толщину стен, сложенных из красного кирпича. У Веревия тоже куда-то вдруг подевалась его обычная самоуверенность, после того, как за ними с грохотом и лязгом захлопнулись тяжелые дубовые ворота окованные железом. Проехав по мощенному брусчаткой двору, телега остановилась возле приземистого двухэтажного здания тюрьмы.

Возле входной двери, видимо уже довольно давно, нервно прохаживался, гремя саблей пожилой усатый офицер.

Сделав несколько шагов навстречу прибывшим, он пытливо оглядел арестантов: