Не добавил ясности в вопрос о престолонаследии и манифест кардинала Бурбонского, дяди короля Наварры, опубликованный 1 апреля 1585 года. Королевство, «оплот католической веры», не потерпит еретика на троне. Могут ли французы «признать и поддержать власть принца, отступившего от католической веры и вторично впавшего в ересь?». Но кто же тогда будет править Францией? Несколько позже кардинал предложит на эту роль себя — он к ней готов. Однако смерть кардинала опять поставила перед французами тот же неотвязный вопрос.
Маргарита секретно принимала эмиссаров: она вознамерилась, разумеется, вместе с Генрихом де Гизом, собрать Католическую лигу и обратить оружие против обоих Генрихов — мужа и брата. Не им ли она обязана всеми своими несчастьями? К тому же ее выводило из себя присутствие Коризанды, чье сильное влияние чувствовалось во всех поступках Генриха Наваррского. Маргарита ощутила, что начинает ненавидеть мужа. Примирение непримиримых супругов, состоявшееся в апреле 1584 года, было уже всего лишь воспоминанием. Ей нанес публичное оскорбление брат, ее открыто обманывал немилый супруг. Правда, она тоже обманывала его почти прилюдно, но ведь любовники всегда живут настоящей минутой — от безрассудства до забвения один шаг!..
По приказу Генриха де Гиза Католическая лига взялась за оружие. В марте 1585 года Маргарита заявила, что в Нераке ей оставаться небезопасно. Тем более что ее муж по решению Рима только что был отлучен от церкви. Неожиданно Маргарита решила покинуть Нерак и супруга и отправиться в Ажан — одно из своих владений.
Так в тридцать два года Маргарита стала готовить государственный мятеж.
Графиня Ажанская — таков новый титул Маргариты — въехала в свой город безо всякой помпы. В карете с ней находились всего две или три дамы, примерно столько же всадников сопровождали экипаж. Она остановилась на улице Аве-Мария в доме Пьера де Комбефора, увенчанном острым шпилем и башенками по бокам.
Ее двор также покинул Нерак и выехал вслед за госпожой. В Ажан стали стекаться многочисленные окрестные дворяне-католики. Королева пробыла в своей маленькой столице около четырех месяцев. Жители, в большинстве своем добрые католики, естественно, настроенные враждебно к еретику Генриху Наваррскому, встретили ее весьма радушно. Чтобы укрепить их доброе отношение к себе, Маргарита каждый день посещала мессу. Выйдя из церкви, она щедро раздавала подаяния. Не скупился на расходы и ее двор, благодаря чему мелкие торговцы стали неожиданно процветать. Маргарита вновь взяла к себе фрейлиной мадам де Дюрас, чтобы еще и этим уколоть брата.
Она потребовала предоставить ей ключи от города и крепости, упразднила муниципальные привилегии и принялась всячески укреплять свою столицу. Открыто объявила себя членом Святой Католической лиги, перестала величать мужа королем и пренебрежительно именовала его просто «князем Беарна». Она отказалась от титула королевы Наваррской и свои ордонансы теперь подписывала именем Маргариты Французской. День ото дня укреплялись ее секретные связи с герцогом де Гизом, Католической лигой и Филиппом II, королем Испании. Под началом «графини Ажанской» было двенадцать сотен вооруженных людей, а Робер де Линьерак, байи из горной Оверни, привел к ней небольшой отряд кавалерии.
Маргарите стало известно, что маршал де Матиньон, наместник французского короля в Гиени, намерен выступить против нее. Она назначила де Линьерака командиром своего ажанского войска, а его заместителем сделала графа де Дюраса, мужа «особы крайне распутного поведения». Вдвоем они провели несколько операций против соседних городков, в которых стояли гарнизоны короля Наварры… в общем, муж и жена открыли боевые действия друг против друга.
Сначала Маргарита захватила Тоннен и оставила там свой гарнизон, но Генрих Наваррский осадил город и разгромил его новых защитников. То же самое произошло в Вильневе. Находилось немало людей, утверждавших, что видели Маргариту в Тоннене… другие возражали, мол, «сама королева на войну не ходит». Как бы там ни было, королева Екатерина пришла в ужас от крамольных поступков дочери: «Я вижу, что этим своим творением Господь наказал меня за грехи, столько каждый день она причиняет мне горя. Она мой бич в этом мире».
Но война стоит дорого. Герцог де Гиз попросил у короля Испании для бывшей любовницы, ставшей его союзницей, помощь в размере пятидесяти тысяч экю, но из-за Пиренеев она так ничего и не получила. «Графиня Ажанская» принялась за гугенотов: дома их подверглись экспроприациям и грабежам. Естественно, что полученных таким образом средств не хватало. Для того чтобы пополнить опустевшую казну графства, были учреждены новые налоги. Наемники в гарнизонах оплачивались столь скудно, что сами принялись за грабежи. Их наводившие ужас орды опустошали окрестности, и не было таких «дерзостей», перед которыми они бы остановились. Три солдата изнасиловали женщину на глазах у ее мужа. На этот раз «графиня» решила навести порядок: насильникам отрубили головы и выставили их на всеобщее обозрение у городских ворот Порт дю Пен. Но недовольство уже стало всеобщим. Назревал бунт. К тому же начинался голод, в полях принялись срезать еще зеленый хлеб. В довершение всех бед разразилась чума, Ажан схоронил от пятнадцати до восемнадцати тысяч жертв эпидемии… А эпидемия разрасталась, несмотря на многочисленные молебны, паломничества и торжественные мессы.
И вдруг…
Когда счет захваченных Католической лигой королевских городов превысил меру терпения, Генриху III пришлось согласиться на переговоры. 23 июля 1585 года фанфары на улицах Ажана возвестили о заключении Немурского мира. Маргарите пришлось, скрепя сердце, присутствовать на молебне Te Deum.
Однако Немурский мир не положил конец войне между королем Франции и «графиней Ажанской». Маргарита не чувствовала себя побежденной. Два короля против нее — брат и муж, — ну что ж, она принимает их вызов!
И конфликт продолжал тлеть.
Недовольство жителей Ажана своей госпожой уже приблизилось к черте, за которой начиналась ненависть. Тем более что Маргарита задумала укрепить город: окружить крепость рвом, поднять повыше ее бойницы. А чтобы устроить стрельбище, был снесен целый квартал города. Полному разрушению подверглись пятьдесят домов, причем графиня оказалась не в силах возместить убытки их владельцам, которым приказано было самим же и разобрать свои дома по камешку… Причем камни эти тут же были бесстыдно разворованы другими горожанами.
Но и это не все.
Не получая никакой платы, солдаты дезертировали. Все чаще среди горожан вспыхивали мелкие бунты против графини, хотя они все же не решались восстать против законной дочери французского короля, сестры и жены королей. Это как минимум требовало размышлений. Жители Ажана предпочли — с большими предосторожностями, втайне от Марго — отправить своих гонцов к маршалу де Матиньону. Последний принял их тем охотнее, что он уже вел переговоры с Генрихом Наваррским о том, как бы образумить его супругу… Иными словами, захватить ее.
И сегодня в муниципальном архиве можно прочесть грамоту, которой удостоверялось право жителей Ажана самим освободить свой город и выйти из повиновения графине. Сказано это в прямых выражениях: «Следуя высочайшему повелению Его Величества (Генриха III. — А.К.), мы предоставляем вам полномочия и власть вернуть город к своей первоначальной свободе и послушанию указанному сеньору; захватить и удерживать форты оного города, силой изгнать или заставить уйти, прибегая в случае необходимости даже к оружию, капитанов, солдат и прочих вооруженных людей, которые в нем находятся, и положить начало возвращению оного города под скипетр Его Величества».
Не без иронии маршал приписал к этой грамоте несколько строк: «Жители города свидетельствуют свое нижайшее почтение королеве Наваррской, ее фрейлинам и дамам…».
Заручившись поддержкой короля, ажанцы наметили свое восстание на 2 октября 1585 года. Именитые граждане, к которым присоединилось немало торговцев, в указанный день попробовали завладеть фортом Порт дю Пен у въезда в город — эти городские ворота еще Генрих Наваррский превратил в настоящую крепость. Солдаты графини отбили наступление и сами перешли в атаку. Они наверняка взяли бы форт, но к восстанию, которое начали состоятельные буржуа, присоединился народ. Вся эта масса людей бросилась к монастырю якобинцев, зная, что там находится склад оружия и крупный запас пороха. Один из солдат Генриха Наваррского, смешавшись с восставшими горожанами, в числе первых проник в пороховой погреб и поджег его. Раздался мощный взрыв, от которого обрушилась часть стен монастыря. Пострадали кельи, погибли несколько послушников, два священника и около шестидесяти горожан… не считая, как всегда в таких случаях, неминуемого пожара в городе.