Полицейские пожелали взволнованной миссис Кошко взять себя в руки и рассчитывать на лучшее. Они были добросовестны, но уехали довольно быстро, как «скорая помощь», обнаружившая, что сердечный приступ оказался нервным припадком, за которым не скрывается серьезной болезни. Лидочка понимала, что если бы они попали в английский дом, то уделили бы делу куда больше внимания. Странно, что хозяин дома, солидный мужчина средних лет, ложится спать в своем кабинете, а утром его там не оказывается.

Когда же начинаешь допрашивать русских родственников, они ничего не знают, ничего не понимают и вообще уверены в том, что мистер Кошко уехал к друзьям или просто отдохнуть в Брайтон.

Разумеется, настоящий англичанин так бы не поступил, но чего можно ожидать от русских, которые лезут во все щели, чтобы нарушить спокойную жизнь на Островах?

Полицейские уехали, сказав на прощание, что просят звонить им и держать в курсе дела.

Краснодарские Кошки, которым удалось отсидеться в своей комнате, тут же вылезли в прихожую, чтобы узнать, чего хотела местная милиция. Алла была довольна, что обошлось, хотя и материла Иришку: хипеж подняла, а сама ноги унесла.

Тут позвонила Валери из агентства по продаже домов. Она нашла для Лидочки какой-то удобный дом и спрашивала, может ли та сейчас съездить поглядеть. Это недалеко, на Форест-хилл.

Лидочка восприняла звонок Валери как знамение свыше, как освобождение от постоянного кошмара.

Валери вскоре приехала на своей слишком большой для этой улицы американской машине, но сама она смотрелась в ней замечательно – большая уютная негритянка в большой уютной машине.

Это был первый дом, который более-менее подходил для конторы Теодора, и у Лидочки чуть улучшилось настроение – по крайней мере хоть какой-то просвет!

На обратном пути она попросила Валери остановить машину у лавки, где хотела купить телефонную карточку. Они попрощались.

Небо заволокло облаками, стало прохладно и влажно. Природа решила напомнить, что Англия – остров в океане.

Лидочка позвонила домой, но там никто не подошел. Тогда она набрала институтский номер Андрея. Лидочка уже была взволнована так, что голос срывался: ей почудилось, что они добрались до Андрея.

Трубку взяла секретарша Лизавета, которую Лидочка недолюбливала, потому что она нравилась Андрею. Он всегда любил женщин такого типа.

– Ой, Лидия Кирилловна, как у вас в Лондоне? – спросила Лизавета. Еще чего не хватало! Он обсуждает с ней мои дела! – А Андрей Сергеевич у директора. Они план раскопок согласовывают.

– Вы давно его видели? – спросила Лидочка.

– Как так давно? Минут десять назад. Они вместе с Мейером туда пошли.

В сущности, Лизавета не такая плохая девица, дала ей индульгенцию Лидочка. Ну молода, ну плохо воспитана, ну нахальна… Но кое-что из этого пройдет. С остальным пускай мирится ее будущий супруг.

– Ой, Лидия Кирилловна, – сказала Лизавета, – у меня к вам микроскопическая просьба. Совершенно не могу отыскать в Москве хороших маникюрных ножничек. А в Лондоне они есть, недорогие, но хорошие. Лучше бы «Золлинген» – вы запомните или запишете?

– Запомню, – мрачно ответила Лидочка, потому что практически вся карточка ушла на разговор с Лизаветой. Впрочем, звонила она не зря. По крайней мере десять минут назад Андрюша был в институте.

На остаток карточки Лидочка с того же автомата набрала номер, который оставил ей инспектор Слокам.

Ей повезло. Инспектор был на месте и даже вспомнил Лидочку.

– Как у вас дела с расследованием? – спросила Лидочка, словно говорила с коллегой.

– Расследование продвигается, – ответил инспектор, но обмануть себя и отвлечь от дел не дал. – Что еще у вас случилось?

– Вы думаете, у русских всегда что-то случается?

Лидочка слышала собственный голос, и он ей не нравился – слишком бодрый и лживый.

– Неизвестно куда пропал владелец дома, – сказала она.

– Мистер Кошко? – У инспектора оказалась профессиональная память на иностранные имена. – Когда это случилось?

– Очевидно, сегодня ночью.

– Следует немедленно сообщить в полицию, – посоветовал детектив.

– Спасибо, – сказала Лидочка. – Мы вызвали полицию.

– И что же?

– В том-то и беда, что полиция приехала, осмотрела место происшествия, поговорила с нами и уехала, попросив звонить им, как только что-нибудь случится.

– Разумное решение, – одобрил действия коллег Слокам. – А вы как думаете?

– Я думаю, что смерть Галины Стюарт и исчезновение Кошко могут быть связаны.

– В самом деле? – произнес Слокам. Англичане великолепно умеют произносить эту фразу, после чего разговор завершается.

– Может быть, вы приедете к нам? – спросила Лидочка.

– Разумеется, – неожиданно согласился инспектор. – Вы меня чудом застали. Сегодня суббота, я зашел на работу случайно. Сейчас я уезжаю с женой к морю. Но в воскресенье вечером я вернусь. Надеюсь, к тому времени ваш друг вернется.

– Хорошо, спасибо, – сказала Лидочка и повесила трубку.

У них тоже бывают выходные.

Им тоже не хочется работать. Может быть, среди английских сыщиков в виде исключения встречаются лентяи. Но будем справедливы: именно в субботу днем, когда ты, движимый чувством долга, сидишь на работе и приводишь в порядок какие-то отчеты, звонит русская дама, несущественный свидетель по безнадежному делу, которое никто никогда не распутает, да и оснований, чтобы его распутывать, нет. Ты вежливо разговариваешь с дамой и отсылаешь ее на понедельник. И может быть, на той неделе в самом деле выберешь время, чтобы с ней встретиться. Не потому что дела русских в Лондоне тебя занимают, а потому что любая преступная деятельность в столице Соединенного Королевства представляет опасность для жизни его граждан и должна быть пресечена.

Мы сделали что могли, англичане – что сочли нужным. Русская мафия осталась цела и невредима. Если бандитам удастся трюк с доверенностью на имя Аллы, то они останутся в барышах, а Иришка отправится домой бедовать на бабушкину пенсию и вспоминать о лондонском богатстве, которого она так и не почувствовала. Да и никто не почувствовал.

Слава не был готов к тому, чтобы стать богатым человеком. Он лелеял свое богатство, но в то же время таился и боялся последствий. Он был виноват перед родиной и всем прогрессивным человечеством, что немедленно не отдал все деньги в фонд защиты слепых.

Лидочкой овладело бессильное чувство обреченности. Она всей шкурой чуяла, что Слава мертв. И мертва его Алла. И никому до того нет дела. Кроме Иришки и Марксины Ильиничны, да и в них Лидочка не была уверена.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Когда Лидочка вернулась домой, там царило оживление. Валентина выбежала в палисадник, чтобы встретить Лидочку.

– Он звонил! – заявила она. – Славик звонил. Радость-то какая!

Она лучилась счастьем.

– А кто с ним разговаривал? – спросила Лидочка, заходя в дом.

– Василек, – ответила Валентина. – Василек и разговаривал. Я уж Иришке позвонила, она придет сейчас.

Алла стояла в дверях столовой, сложив руки на груди, и чуть улыбалась.

– Я же говорила, – сказала она Лидочке. – Найдется ваш Славик.

Дверь хлопнула. Ворвалась Иришка. За ней тенью следовал верный Роберт.

– Кто разговаривал с папой? – с порога спросила она.

«Она, как и я, не верит», – подумала Лидочка.

Иришка смотрела на Аллу, готовая ее разоблачить.

– Это ваше семейное дело, – сказала Алла и пошла вверх по лестнице.

– Я говорил, – признался Василек.

– Что он тебе сказал? Где он? Когда вернется? – Иришка выстреливала в Василия вопросами, и тот вздрагивал под их ударами.

– А он не казав, – наконец вымолвил он.

– Казав – не казав… А что он казав?

– Що усе в порядке.

– Да говори ты по-русски!

– Я и говорю, что приедет.

– И больше ничего?

– Не волнуйтесь, сказал, приеду.

– Почему ты решил, что это отец? – спросила Иришка. – Ну почему?