- Двадцатого января почти никто из зимовщиков не мог встать с постели. Шерстяные одеяла и буйволовые шкуры до известной степени защищали их от холода, но стоило высунуть руку из-под одеяла, как начинались такие жестокие боли, что приходилось немедленно прятать ее. Однако, когда Луи Корнбют затопил печь, Пенеллан, Мизон и Андрэ Васлинг встали и подошли к огню. Приготовленный Пенелланом горячий кофе несколько подбодрил моряков. Мари тоже встала и выпила кофе.
Подошедшая сзади тетя Варя положила руку ему на плечо и легко потрепала.
- Тема…
Мальчик поднял глаза, холод стоянки зимовщиков постепенно отступил освобождая место теплу и уюту читального зала, Мери улыбнулась ему лицом тети Вари.
- Давай, давай, дружок, время уже. Пора тебе.
Артём вложил в книгу закладку - куриное перо, аккуратно закрыл ее и отдал библиотекарю.
- Теть Варь, можно я завтра пораньше прийду?
- Конечно. - Женщина снова улыбнулась.
- Спасибо, до завтра.
- До завтра Темочка, до завтра.
Мальчик подхватил портфель, выскочил из библиотеки, побежал, потом остановился и медленно побрел к нависшей над ним школе.
Старое дореволюционное здание, из грязного, кроваво-красного кирпича, угрюмой массой нависало над школьным плацем где в начале и конце года проводились торжественные линейки. Раньше в этом здании были казармы и, здесь же, камеры для идущих по этапу преступников. Потом, после революции, к зданию пристроили парадный подъезд с высоким козырьком и подпиравшими его тонкими белыми колоннами от чего оно сразу стало похоже на старуху опирающуюся на костыли. Приколотили около входа табличку с поименным списком содержавшихся здесь революционеров и объявили школой. А в пятидесятых годах табличку отломали и повесили мраморную доску, которая сообщала, что здесь были зверски замучены и расстреляны те же революционеры, а в одном из классов организовали музей, где главными экспонатами были орудия пыток применявшиеся при царском режиме.
Артёмка поднялся на крыльцо, привычным усилием потянул на себя огромную дубовую дверь с циклопической медной ручкой и немедленно проскочил в образовавшуюся щель. Дверь за его спиной привычно запечатала выход.
- Ползи, навозник! - От удара в спину Артём упал, растянулся на полу, из открывшегося портфеля высунулись учебники.
- Хорошо не разлетелись, как в прошлый раз. - Подумал мальчик. - А то пришлось бы снова за ними по всему коридору бегать, собирать, пока эти бы их пинали.- Он молча поднялся, втряхнул учебники в портфель, застегнул его, повернулся к толкнувшему его ученику.
- Новенький? - Спросил Артём стоявшего напротив него парня, тот был на голову выше и на два класса старше.
- А тебе-то что? Навозник.
- А-а… - Протянул Артём. - То-то я и смотрю - дурак.
Парень немедленно схватил его за лацканы пиджака и подтянул к себе.
- Чо?! А ну на колени и молись, навозник!
- Ну так и есть - дурак. - Вслух констатировал Артём. - Попробуй тронь, боль проходит, гордость остается, а тебе потом всю жизнь боятся.
- Что ты сказал! - Взревел старшеклассник замахиваясь.
- Оставь его, Толян, он псих. - Остановил кто-то.
- Ладно, гуляй, зассанец. - Толян отпихнул мальчика, от чего тот снова упал, старшеклассники загоготали.
- Зассанец, так зассанец, как скажешь. - Артёмка поднялся, подобрал портфель и молча отправился в столовую.
В школе его не ненавидели и не презирали, просто он был чужой, не такой как они, городские. Он не интересовался их детскими шалостями, не пробовал курить, не задирал девчонок, никогда не сбегал с уроков, у него всегда было выполнено домашнее задание, и он с удовольствием брался за дополнительные работы: готовил доклады, собирал гербарии и прочее. Они считали, что это из желания подмазаться к учителям, наивные - лишь желание занять себя в бесконечно скуке единственного деревенского ребенка. Лишь одно бесило его и давало одноклассникам неистощимый повод для издевок - въевшийся запах навоза. В первом классе Артёмка плакался тогда еще живой бабушке на издевательства одноклассников и то, что они его дразнят жуком-навозником. Бабушка выслушивала, гладила по голове, но ничего кроме утешения предложить не могла.
- Не плакай, Темочка. - Говорила она. - Это они от скудоумия. У коровки навоз чистый, хороший, им и дом, и душу почистить можно. А жучок тот добрый, он тлю проказливую пужаить, живет и зла никому не делает.
Артёмка успокаивался. И так изо дня в день, из четверти в четверть. Потом привык и перестал обращать на обидное прозвище внимание, представляя себя, то бледнолицым в плену у индейцев, то пакея в деревне маори, то Ермаком у кераитов. Эта «защитная реакция души» работала без сбоев, а тело нужно было лишь спрятать в библиотеке, до самого начала уроков.
В пятом классе он наткнулся в школьной библиотеке на книгу об индийских религиях, где не без удивления нашел подтверждение словам бабушки: оказалось, веды, коровий навоз считают весьма полезным и практичным, им мыли не только дома, но и храмы, школы-гурукулах. Более того, отвары из коровьего пометы, использовали как лекарство от головной боли и бессонницы. Артёмка рассказал о своей находке бабушке, она рассмеялась.
- Темочка, да на Руси в деревнях отродясь избы с коровьим пометом мыли, да с ним же стирали. После него и в доме дух хороший, как в поле свежекошеном, да спится на таких простынях как на сеновале. А тебя, когда маленький болел, завсегда коровьими лепешками грели, от кашля до сих пор еще ничего лучше не придумали.
- Вот оно! - Подумал Артём, и через неделю на уроке биологии читал доклад о коровьем навозе.
Класс, временами осекаемый учителем, хохотал в полный голос. Это был первый и последний раз когда Артём сбежал с уроков. Он не мог остаться в школе, убивающее чувство несправедливости заставило убежать к его телепортационному камню, забиться под него и хрипло стонать от подавляемых рыданий. Здесь, под камнем, он вспомнил о недавно прочитанной в рубрике «Иностранная литература» книге Томаса Харриса «Красный дракон». Здесь же, решил больше никогда не плакать. Запах навоза стал его «шестым пальцем левой руки», месть - смыслом жизни, знание - орудием мести. Ганнибал Лектер - его героем.
С тех пор он проводил все неурочное время в библиотеке, но уже не читая все подряд, от Александра Дюма, до журнала «Мурзилка», а выбирая книги по химии, физике, философии, психологии и прочим наукам, как кашалот планктон глотая знания.
Первый случай для применения полученных знаний не заставил себя долго ждать. Расшалившиеся, оставшись без надзора в столовой, одноклассники затеяли кидаться в Артёмку омлетом. В качестве объекта для расправы он определил самого сильного, вечно задиравшего его, классного «авторитета», Серегу.
- Немедленно прекрати и извинись. - Спокойно сказал Артём.
- А то что? - Серега аж опешил от такого заявления этого замухрышки.
- Превращу тебя в омлет. - Так же спокойно заявил Артём.
- О-ба-на! Пацаны, да у навозника совсем крыша съехала! - Заржал Серега, схватил остатки омлета и запустил в Артёма.
- Я тебя предупредил. - Сказал увернувшись Артём и спокойно пошел из столовой. - Боль проходит, гордость остается.
На следующий день, класс встретил его общим хохотом и насмешками.
- Волшебник пришел! Дома навозом полы мыл, унюхался, сейчас нас всех в омлет превращать будет!
Смеялись все, в том числе и девчонки. Артём спокойно, не обращая внимания на время от времени шмякающиеся об него шарики жеванной бумаги, просидел весь урок. Так же спокойно посетил физкультуру где, вопреки обыкновению, вышел в зал из раздевалки последним. Отбегал положенное и, спокойно, не обращая на издевки внимания, оделся и отправился в класс.
Следующий урок был сорван: Серега размахивая руками в ужасе прыгал по классу и орал на всю школу. Из него: всех карманов и каждой складки одежды пер, жутко воняя и дымя, испорченный омлет. Серега, уворачиваясь от пытавшейся поймать его учительницы, рвал с себя одежду и метался по классу пока не был пойман прибежавшими на шум директором и трудовиком. Пойман и отправлен в мед пункт, успокаиваться и дожидаться срочно вызванных с работы родителей.