СУНДУК КАПИТАНА ФЛИНТА
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвёртая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
Глава восемнадцатая
БЛИЖЕ НА ПЯТЬ КИЛОМЕТРОВ
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Глава шестнадцатая
Глава семнадцатая
Глава восемнадцатая
Глава девятнадцатая
Глава двадцатая
Эпилог
СУНДУК КАПИТАНА ФЛИНТА
Глава первая
ЗНАМЕНИТЫЙ МУХОРКИН
Видели вы когда-нибудь человека, которого тяготила бы слава? Наверняка нет.
А вот четвероклассник Мишка Мухоркин готов был отдать свою славу первому встречному.
Казалось бы, ну что ему нужно?! И в классной, и в общешкольной настенной печати, и даже в стенгазете «Голос учителя», выпускаемой к большим праздникам самими преподавателями, о Мухоркине говорилось самое лучшее. Его называли примерным мальчиком и школьным активистом, круглым отличником, который «высоко держит знамя учебы и является примером для всех лентяев и двоечников».
Но в том-то и дело, что лентяи, уж так повелось, перебиваются себе с двойки на тройку и вовсе не желают брать с кого-то пример, тем более что этот «пример» — не кто иной, как твой сосед-одногодок, живущий с тобой на одной и той же улице.
И ещё: если школа, родители и общественность будут приводить этот пример изо дня в день, то ясно: круглому отличнику не поздоровится. Его не будут принимать в компанию и начнут дразнить подлизой или буквоедом. И всё это окончится тем, что примерный ученик, оставшись один-одинёшенек на всём белом свете, скуки ради ещё пуще приналяжет на учёбу, его слава удвоится, а муки одиночества, соответственно, возрастут.
Чего только не предпринимал Мишка Мухоркин, чтобы стать таким, как все. Однажды он сорвал заметку в стенгазете ЖЭКа «Гвоздь двора», посвящённую ему самому. А за это пострадал Витька Кунин, живущий с ним в одном подъезде. Напрасно Мишка ходил признаваться. «Не выгораживай хулиганов»,— сказали ему и долго потом расхваливали Мухоркина: «Он так чуток отзывчив к товарищам, что готов взять чужую вину на себя».
В общем, процветал самый неприкрытый культ Мишкиной личности.
А ведь когда-то Мишка пользовался огромным авторитетом у ребят как большой выдумщик и заводила.
Так, это было давным-давно, он объявил себя Робинзоном Крузо и целый день просидел на крыше дома на самом солнцепёке, испытывая силу воли. И затем единственный из всех мальчишек целой улицы мог с полной ответственностью говорить: «А вот когда я не ел и не пил целый день...»
Или чуть позже, в первом классе, запоем прочитав «Хождение за три моря» отважного путешественника Афанасия Никитина, Мишка сколотил из своих приятелей отчаянную компанию землепроходцев и отправился в Индию. И хотя землепроходцев поймали в тот же день в пятнадцати километрах от города, когда они за неимением компаса шли точно по глобусу, Мухоркина целый месяц провожали завистливые взгляды однокашников.
А задуманный Мишкой дрейф на льдинах до самого моря?.. Он совершил его с Толькой Ануровым. К сожалению, не до моря. Через пять минут после начала дрейфа какой-то ошалелый от страха парень быстрёхонько выволок их на берег, несмотря на то что они брыкались изо всех сил, не желая покидать льдину. Живо собралась толпа, и Мишке с Толькой пришлось благодарить «спасителя». Мало того что парень испортил им всё дело, он ещё получил «Медаль за спасение утопающих».
Но родителей провести было труднее.
«Вот к чему приводит преждевременное умение читать!»— сказала Мишкина мать. «:Выучили на свою голову»— подтвердил отец.
Родители вскоре забыли о своих роковых словах — родители всегда забывают — и взялись за Мишку вплотную: часами просиживали с ним над домашними заданиями, давали взбучку за двойки и приглашали репетиторов, пока Мишка не стал тем, кем есть.
Круглым отличником и живым примером.
То же самое случилось и с Толькой Ануровым. Хотя тому было намного легче. Он дорос всего лишь, что называется, до «сплошного хорошиста».
Глава вторая
ОТЧАЯННЫЙ ЧЕТВЁРТЫЙ «Б»
Витька Кунин учился в 4-м «Б». Этот класс был на том же этаже, что и Митшкин. О 4-м «Б» тоже шла слава по всей школе. Но какая! Если где разбита лампочка или окно — значит, отличился 4-й «Б». Если в школе ЧП — почти целый класс, вместо того чтобы присутствовать на уроке, присутствовал в кино,— это тоже 4-й «Б». А если какой-то класс схватил за один-разъединственный день пятнадцать двоек, то тут уж и сомневаться нечего: разумеется, 4-й «Б». Больше некому!
— Такой класс, как у нас, поискать,— с гордостью говорил Витька Кунин.— Самый хулиганистый!
Интересное дело — Мишка никогда не слышал ни от одного взрослого, чтобы тот, вспоминая о своих школьных годах, сказал бы, что их класс был самый дисциплинированный, а школа самая передовая. Куда там! Все взрослые говорят, ну совсем как Витька Кунин:
— Наш класс был самый хулиганистый, а школа самая отчаянная! Такое вытворяли!..
Даже Мишкин отец и его друзья не оставались исключением из этого правила. Они, видимо, считая, что Мишка глухой, то и дело с удовольствием вспоминали, как стреляли на уроках скрученными из бумаги «шпонками», играли в «отмерного», «жожку» и «бебе», приносили в школу кошек в портфеле, били стёкла, таскали девчонок за косы и списывали у отличников почём зря.
— Сами-то вы вон какие были! — однажды заявил Мишка отцу, когда тот отчитал его как круглого отличника за случайную четвёрку.— А от нас требуете!
— Время другое было,— уклончиво ответил отец.— А у вас сейчас такие условия, о которых мы и мечтать не могли.
Взрослые всегда любят ссылаться на «другое время». И это понятно. Время тогда действительно было другое, как ни крути.
А вот 4-му «Б» ссылаться было не на что. Время у них было самое что ни на есть сегодняшнее. Один только второгодник, Санька Свечкин, злостный хулиган и прогульщик, любил вспоминать о «другом времени».
— А вот в наше время,— частенько повторял он, намекая на прошлый учебный год,— ребята похрабрее были. Мы ещё не такие штуки отмачивали. Наложим карбиду в чернильницы — как зашипят! Потеха! По-научному — гейзер!
Со Свечкиным никто не мог справиться: ни директор, ни завуч, ни классный руководитель Клавдия Анатольевна. А про пионервожатых и говорить нечего. Они менялись чуть ли не каждый месяц. И всё почему-то 4-му «Б» попадались сплошные Николаи. Ребята их даже пронумеровали, чтобы не путаться. Последним пионервожатым у них был девятиклассник Николай VI — староста школьного кружка изобразительных искусств.
— Ребят надо зажечь,— сказал он Клавдии Анатольевне,— заинтересовать их живым, интересным делом. У меня уже намечен конкретный план.
— Очень хорошо,— обрадовалась Клавдия Анатольевна и, словно извиняясь, добавила:— Руки до всего не доходят. Особое внимание обратите на Свечкина. Ужасный тип!