Нет, земля не разверзлась подо мной, чтобы поглотить меня и скрыть от невольного свидетеля мой мучительный стыд. Даже падение в навозную кучу, мне показалось в этот момент таким незначительно-мелким событием, по сравнению со случившимся сейчас.

   Я так и сидела не шелохнувшись, желая только одного, исчезнуть, раствориться в этой склизкой грязи. Звук шагов нарушил оцепеневшую тишину. Дамьян обошел меня и встал передо мной. Невидящим взглядом я уставилась на его сапоги. В отличие от моих ботинок они не были покрыты толстым слоем глины, лишь темно-бурые пятна с прилипшими к ним разорванными травинками красовались на квадратных носах. "Это несправедливо, несправедливо...". В отчаянии я закрыла лицо грязными ладонями, чтобы не видеть тускло поблескивающих мокрых сапог. Я знала, что этот беспомощный жест не спасет меня от Дамьяна, и с ужасом ждала его жестокого, безжалостного смеха.

   Но он не засмеялся. Вместо этого Дамьян склонился надо мной и рывком поднял на ноги. Я все еще держала ладони у лица, они были настолько одеревеневшими, что я не в силах была разжать их. Когда он принялся отряхивать с одежды грязь, волны ледяной неловкости окатили меня с ног до головы, остужая пылавшие от стыда щеки. Уже в сотый раз я воззвала к своей хваленой гордости, пытаясь вернуть утраченное самообладание. Однако его быстрые прикосновения, еще больше усугубляли мое и без того жалкое состояние. О чем Дамьян, разумеется, знал, и я предположила, что он таким образом мстит мне.

   Стоя в оцепенении, я молила, чтобы он ушел, оставил меня одну. Но уже в следующий миг Дамьян без усилий отвел мои онемевшие руки от лица. Я не смела взглянуть на него и поспешно опустила глаза. Но он не позволил. Сжав холодными пальцами мой подбородок, Дамьян требовательно запрокинул мою голову, заставив посмотреть на него. Вместо омерзения, которого я страшилась, на его лице сияла широкая мальчишеская улыбка. Ветер трепал белые волосы, захлестывая спутанные пряди на глаза.

   - Я похожа на огородное чучело, - пролепетала я и обрадовалась, услышав, что голос прозвучал не так жалко.

   - Еще как! - согласился со мной Дамьян, и водрузил обратно на макушку шляпку, съехавшую на самое ухо. При этом несколько креповых незабудок, любовно пришитых тетей Гризельдой, отвалились и остались у него в ладонях, размокшими, оборванными лоскутами. Крашеная материя от сырости полиняла, испачкав его пальцы голубой краской. Заметив это, Дамьян выругался и со всего размаха зашвырнул крохотные лоскутики в грязь. А затем рассмеялся, увидев мой жалобный взгляд, которым я проводила злосчастные цветы. Я тоже слегка улыбнулась, наблюдая за ним. Былая уверенность возвращалась ко мне. Еще немного и я смогу без стыда и смущения смотреть ему в глаза.

   - Мое поведение было ужасным, - сказала я уже более окрепшим голосом.

   - Отвратительным до самой печенки! Хотя временами все девственницы страдают помутнением рассудка!

   Я открыла было рот, чтобы ответить на его оскорбление, но Дамьян опередил меня:

   - Я шокирован тобой, сведен с ума, ошеломлен, возможно даже, убит наповал... Какие еще досчтоинства ты собираешься мне продемонстрировать? Хотя лучшего эффекта, чем сейчас, тебе уже врядли удастся достичь.

   Внезапно, Дамьян поднял меня на руки и зашагал через овраг. Он уверенно двигался вперед по упругим кочкам и сухим прогалинам, которые каким-то чутьем находил в вязкой жиже из гниющего осота и речного ила. Его руки держали меня крепко и легко, будто я махонькая девчушка, или сам он - мифический Геракл. Подойдя к склону, он не опустил меня, а все с той же уверенностью начал взбираться вверх по скользкой глине. Пару раз мы чуть не скатились вниз, но Дамьян чудом удерживал равновесие.

   Когда мы очутились наверху, я попыталась высвободиться. Но он и глазом не моргнул на мою просьбу опустить меня.

   - Ты помнишь, как мы расстались прошлым летом, Найтингейл? - вместо этого спросил он, шагая вперед. Дамьян редко произносил мое имя и, наверное, от этого мне почудилось, что он выдавил его из себя, заставив язык и рот с трудом произносить каждую букву.

   Мне его вопрос показался до абсурдности глупым. Как я могла забыть об этом? Часы, недели, месяцы я переживала весь наш разговор заново.

   - Ну, не совсем чтобы очень... - пробормотала я. - Помню, мы немного повздорили.

   - Значит повздорили? - Дамьян нисколечко не поверил в мою дырявую память. - А вот я помню все, что сказал тебе тогда. Тебе интересно, зачем я сегодня пришел? Я пришел из-за тебя, соловей. Я должен был... удостовериться в себе. Узнать, до сих пор ли я болен тобой!

   Я боялась отвечать, вдруг ляпну что-нибудь не то и своим глупым ответом испорчу это тревожное мгновение откровенности. Дамьян продолжал идти, все также крепко, без признаков усталости, сжимая меня в своих руках.

   - Ты ведь знаешь, что своим появлением сильно мешаешь мне?

   - Неужели? - голос меня подвел и у меня вырвался только тихий шепот.

   - Пока тебя не было, старик жил только одним - Китчестером. Я воспользовался этим. Изучил каждый камень, каждую травинку и песчинку, чтобы знать, что может принести пользу замку, а старику долгожданное удовлетворение. Мне же - сам Китчестер! Я хотел, - он рассмеялся, но в смехе не было радости, только мучительная тоска, - нет, я хочувладеть им. Но объявилась ты и все разрушила. С самого твоего появления я стал наблюдать за тобой, восприняв тебя как явного врага. Я не дурак, соловей. Жизнь вбила в меня столько опыта, что еще несколько подобных уроков и я просто задохнусь в нем. Но благодаря этому, я умею предугадывать и опережать события. Так и с тобой - я знал, что рано или поздно ты захочешь заполнить чистую страницу под заглавием "Китчестеры". А придя к графу, ты завоюешь его. И тогда для меня будет все потеряно.

   - Ты ошибаешься! - я удивилась, что голос мой не сорвался, хотя я была напряжена до предела. - Я не собираюсь никого завоевывать, я хочу только узнать его ближе. И мне ничего не надо от графа Китчестера.

   - Глупая! Ты уже завоевала его. Даже если ты ничего не хочешь от него, кроме дедовской любви, он все равно сделает по-своему - выбросит одного любимца и пригреет другого.

   - Но я сама не пойду на это! - я чувствовала, что уже не могу сдерживаться и перехожу на крик. - Ты же слышал наш разговор! Ты же все слышал!

   - Да, слышал, но твои слова ничего не значат для него.

   - Также как и для тебя, Дамьян! - мне безумно захотелось, чтобы он верил мне, чтобы никогда не смотрел на меня как на врага. - Все, что я говорила деду, все правда. Я не хочу быть твоим врагом!

   Дамьян остановился и неуклюже, как-то грубо, поставил меня на землю, оказавшись у меня за спиной. Его прерывистое, разгоряченное от быстрой ходьбы дыхание снова опалило меня. Невольно я прижала ладонь к шее, растирая, то место, где его дыхание щекотало кожу. Услышав его смешок, я отдернула руку и стиснула у груди ткань плаща. Он же с каким-то злорадным глумлением зашептал мне в ухо:

   - Найтингейл... Я верю тебе, и можешь избавить меня от этого умоляющего взгляда. Он тебе не идет. Ты же смелая, безрассудная пташка! Но я хочу, чтобы ты знала - хочешь, не хочешь, а ты мой враг. Ты мой самый заклятый враг, Найтингейл. Самый неумолимый и беспощадный, потому как ты уничтожила, раздавила меня, завладела моим сердцем и выпила всю мою душу без остатка. Ты обнажила мои слабости, вывернула наизнанку все мое существо, оставив меня оголенным и беззащитным. Не проходит и дня, чтобы я не проклинал тебя, потому что мне это не нравится, соловей. Мне не нравится, что кто-то владеет мной. И я не успокоюсь, пока мы не поменяемся ролями. Я охочусь за тобой, мое золотко, и как бы ты ни убегала от меня, как бы ни спасалась, я полностью подчиню тебя, ты будешь умолять о пощаде, я завладею тобой. Ты моя! Моя...

   Я стояла ни живая ни мертвая, не чувствуя под ногами твердой земли, не чувствуя бившего по моим щекам колючего ветра. Только одна мысль раненым зверем билась в голове: "Безумен, безумен!". Она пульсировала, застилая пеленой глаза и вселяя слепой ужас. В панике я вырвалась из его хищных объятий и бросилась бежать - бежать со всех ног, не оглядываясь, не разбирая дороги, бежать куда угодно, лишь бы подальше от него. В сердце родился страх, что он бросится за мной, будет преследовать меня, пока не догонит. Но только свистящий ветер гнался за мной попятам. Он подгонял меня, окутывал вихрями, будто, перепутав меня с беззаботным зонтиком, хотел подхватить в свои воздушные лапы, оторвать от земли и умчать вдаль.