I

Телеграмма в МВД СССР: «Объявленное в розыск личное оружие сержанта милиции Иванцова Д. Т., сотрудника отдела вневедомственной охраны УВД Инского облисполкома, обнаружено в г. Петрозаводске сотрудниками Ленинского районного отдела милиции при задержании группы хулиганов. Материалы дела, возбужденного по статьям 206, ч. 2, 218 УК РСФСР, прилагаются».

Полковник милиции Вячеслав Иванович Быков, следователь по особо важным делам Главного следственного управления МВД СССР, еще раз прочитал телеграмму из Петрозаводска и приобщил ее к папке с надписью: «Дело об убийстве сержанта милиции Иванцова Д. Т.». Дело это он получил как нераскрытое. Факт обнаружения пистолета можно уже рассматривать как новое обстоятельство. Пока следствие располагало весьма скупыми фактами. Фактом убийства. Фактом исчезновения трупа.

Было также известно, что ограбление портового склада не состоялось. Ради чего убили охранника? О причинах можно только догадываться. Либо преступников спугнули, либо они посягали на иные материальные ценности, так как к моменту убийства склад, который охранял Иванцов, был уже пуст: мандарины — урожай местного цитрусоводческого совхоза — были отгружены на сухогруз «Красногвардеец».

«Особенно настораживает, — думал Быков, — что сержант Иванцов, имея рацию, не вышел на связь, не сообщил, что появились налетчики, не стрелял — расстрелянных гильз от патронов на месте преступления не нашли. Это подтверждается и заключением карельских баллистиков о том, что обойма пистолета Иванцова была полной и первые выстрелы сделал матрос Сергеев. Возможно два варианта: либо Иванцов был убит очень быстро, внезапно, либо Иванцов был убит знакомыми ему людьми. К нему подошел кто-то, о чем-то поговорили, у Иванцова не возникло никаких сомнений, подозрений, опасений — и тут произошла трагедия. Ну, а что касается демонстративно проданного пистолета… Скорее всего это попытка сбить розыск на ложный след».

Об этом Вячеслав Иванович и рассуждал со своим непосредственным руководителем генералом Панкратовым. Тот внимательно слушал, кивал, а потом сказал:

— Все это в высшей степени любопытно. Но самое любопытное в этой истории, дорогой Вячеслав Иванович, что в Инске не хотят, я бы сказал, очень не хотят, чтобы дело вел ты.

Генерал сказал это спокойно, даже безразлично. Быков оторопел.

— То есть как это?..

— Да очень просто. Звонил мне Осипенко, ты его, конечно, должен помнить, он два года работал у нас в аппарате, правда, не в нашем управлении, но такой заметный генерал… Он мне так прямо и сказал: не торопитесь направлять к нам Быкова. У Осипенко обстановка сложная. Он бьется как рыба об лед. Действует в основном хирургическими методами. Увольняет, но… Видно, сейчас, после кардинальной встряски, прошло время, успели поменяться лица и должности, и произошел по-своему интересный процесс: размылся водораздел между «чистыми» и «нечистыми». «Нечистые» успели испачкать «чистых». Сами поотмывались на скорую руку. И теперь уже не разберешь и не поймешь с первого взгляда…

— Ну и кто же должен отвлечь внимание от меня? — с плохо скрываемой обидой в голосе спросил Быков.

— Ты по Карелии капитана Виртанен помнишь?

Быков отрицательно покачал головой.

— Не помнишь… Хотя… Ей двадцать семь лет, так что естественно. Виртанен вела в Петрозаводске дело матроса Сергеева, вот и пусть ведет его дальше, ищет, например, кто же Сергееву незаконно продал оружие. Сделка-то в Инске произошла.

Видишь ли, Осипенко обронил фразу, которая не дает мне покоя: «Они считают, — сказал он, — что после угрозы похищения моей дочери я у них в руках. И ведут себя очень спокойно».

— Боже мой, — нахмурился Быков, — неужели Осипенко грозили, и он…

— Н-е-е-т, — решительно отвел тревожные мысли Быкова генерал, — Осипенко они не сломали. Он готов к бою. Капитана Виртанен, между прочим, зовут Любовью Карловной. Мила, как Сольвейг.

— Это не из карельского фольклора, — пробурчал Быков, недовольный поворотом событий.

— А неважно. На нее глянешь и подумаешь, что уж эту простушку очень легко обвести вокруг пальца. Но это только первое впечатление. Грамотна и толкова. Она может усыпить бдительность. Но ведь она увидит в лицо тех, кто в свою очередь ее бдительность станет притуплять.

— А если нет?

— Если нет… — генерал Панкратов нахмурился, — не будем к ней в претензии. Перефразируя Шекспира, «не просто нынче в инском королевстве».

II

Виртанен внимательно слушала полковника Быкова.

— Проблема даже не в найденном оружии…

— Извините, не понимаю. В чем же тогда?

Быков не хотел ее пугать. Не хотел говорить, что в Инске ее явно ждут многие разочарования, а будет ли помощь, наверняка сказать трудно.

— Видите ли, — уклончиво начал он пояснять, стараясь так представить обстановку, чтобы она не выглядела безнадежной в той предельной степени, какой считал ее генерал Панкратов. — Сложилось мнение, что довести дело до конца нашим коллегам из Инска помешало ложное представление о чести мундира.

— Но если их так беспокоила честь мундира, — возразила Виртанен, — наоборот, они должны были бы… Может быть, дело просто не сумели, не смогли раскрыть?

— Должны были бы… — со значением сказал Быков. — Да вот вы едете в Инск.

— Значит, незаинтересованность… — задумчиво проговорила Виртанен. — Но почему?

Ей показалось, что сейчас Быков скажет о ее задании самое главное.

Но Быков не ответил на ее вопрос. Только руками развел.

— Вот что я еще должен сказать вам, — проговорил он, потирая массивный подбородок. — Две важные вещи. Координируйте работу с Нечитайло, как бы далек от совхоза «Цитрусовый» ни ушел ваш розыск. Я уже вам говорил, что если убийство произошло с целью ограбления, то лезли не за мандаринами. Это второй аспект вашей работы.

— Что же можно спрятать в бочки, груженные мандаринами? Двадцать бочек арестантов? — посмеялась Виртанен.

III

К работе нужно уметь приступать. Для Натальи Валериановны Разинской это был целый ритуал. Выходя из служебной машины, она слегка кокетничала с шофером Васей. Следующий кокетливый разговор, как разминка, — с Ирушечкой, секретаршей. В облисполкоме о секретаре Разинской говорили так: Ирка Штирлиц, или Ирка-шпионка, ее фамилия была — Исаева. «Разведданные» Ирушечки весьма помогали Наталье Валериановне в работе.

Но сегодня полушутливого разговора не получилось.

— Звонил… — напряженным шепотом произнесла Ирушечка, увидев Разинскую. — У него тусклый голос…

Наталья Валериановна нахмурилась. Что такое? Рази некая даже не стала задерживаться возле Ирушечки. «Если что-то серьезное, Валентин сам мне скоро позвонит, не надо демонстрировать ему мою заинтересованность в каждой мелочи, с ним связанной, и так он считает, что ему удалось сесть мне на шею», — подумала Наталья Валериановна, продолжая утвержденный ритуал вхождения в рабочий день.

Зазвонил прямой телефон.

— Да?..

— Это я, — раздался в трубке глухой, убитый голос Валентина. — К нам приехал ревизор. Прокурорский работник. А «вывеска» у нее — народный контроль.

— Так народный контроль или прокуратура? Это разные вещи.

— Ну, в том-то и дело. Я на ее командировочное удостоверение даже не посмотрел внимательно, а девочки, которые в ее номере в Доме приезжего убираются, изучили. Старший следователь прокуратуры какой-то области. А вообще бригада из Москвы. Еще трое.

— Тогда приезжай вечерком ко мне на дачу. Может, кого-нибудь еще пригласить?

— Шатурко не помешает.

— Да, он крупный спец в хозправе, — и она свернула разговор. Нажала кнопку селектора и сказала Ирине:

— Соедини меня с Шатурко! Немедленно!