15Гомер. Цит. соч. IV.561; Павсаний III.19.10.
1. Предание о том, что эринии Клитемнестры свели с ума Ореста, нельзя считать простой выдумкой аттических драматургов: оно уже в древнюю эпоху имело широкое хождение не только в материковой Греции, но и на островах. Как преступление Эдипа (за которое его довели до смерти эринии) заключалось не в том, что он убил свою мать, а в том, что он случайно стал причиной ее самоубийства (см. 105.k), так и Ореста считали убийцей потому, что он не исполнил сыновнего долга и не помешал микенцам привести в исполнение смертный приговор. По-видимому, суд легко менял свое мнение, так как Менелай и Тиндарей склонили его к вынесению смертного приговора Оресту.
2. Эринии — это олицетворение мук совести, которые и сейчас, в языческой Меланезии, способны убить человека, ненароком или случайно нарушившего табу. Такой человек или сходит с ума и бросается вниз головой с кокосовой пальмы, или, как Орест, заматывает голову и отказывается есть и пить, пока не умрет с голоду. И так было даже в тех случаях, когда никто, кроме самого виновника, не знал о проступке. Если бы не своевременное появление Анании, то аналогичная судьба ожидала бы и Савла (Деян. 9.9 и сл.). Обычно в Греции, чтобы смыть с себя вину за пролитую кровь человека, приносили в жертву свинью, а пока дух убитого жадно пил свиную кровь, убийца омывался в проточной воде, брил голову, стремясь изменить внешний вид, и отправлялся на год в изгнание, чтобы окончательно сбить со следа мстительного духа. Пока человек не совершит такой очистительный обряд, соседи избегают его как приносящего несчастье и не позволяют ему переступать порог их дома или делить с ними трапезу, боясь оказаться причастными к его бедам. Кроме того, убийца должен был считаться с родственниками убитого, чей дух мог потребовать отмщения. Пролитие материнской крови было сопряжено с таким сильным проклятием, что здесь уже не годились обычные средства очищения. Не решаясь на самоубийство, убийца шел даже на такую крайность, как откусывание пальца. В случае с Орестом такое членовредительство помогло ему лишь частично. Чтобы умилостивить обиженную Геру, Геракл тоже лишает себя пальца, который, как сообщается, был потерян во время схватки с Немейским львом (см. 123.e). В некоторых районах южных морей существует обычай отрубать фалангу пальца, когда умирает кто-нибудь из родственников естественной или насильственной смертью. В «Евменидах» (397 и сл.) Эсхил, очевидно, затушевывает предание о том, что Орест бежал в Троаду, где жил, оставленный эриниями, под защитой Афины на острове, появившемся на реке Скамандр от наносов ила и земли, а потому свободном от проклятия (см. 107.e). Иначе вообще непонятно, почему стоило упоминать Троаду.
3. Использование вина вместо крови в жертвенных возлияниях, а также принесение в жертву прядей волос вместо бритья головы являются дополнениями классической эпохи к обряду умиротворения, значение которого уже забывалось. К примеру, современный обычай носить в знак траура черную одежду в сознании уже не связывается с древним желанием обмануть духов, изменив свой обычный вид.
4. Придуманное Еврипидом описание событий, происшедших с Еленой и Менелаем после их возвращения в Микены, не содержит мифических элементов, если не считать драматический апофеоз Елены. При этом Елена как луна-богиня была покровительницей моряков задолго до того, как божественные близнецы превратились в созвездие. Как и Эсхил, Еврипид пропагандировал совершенно определенную религиозную доктрину: оправдание Ореста есть свидетельство окончательного триумфа патриархата, причем суд происходит в Афинах, где Афина — бывшая ливийская богиня Нейт или палестинская Аната, считавшаяся верховным матриархом, а теперь повторно рожденная из головы Зевса и, по свидетельству Эсхила, не признававшая божественной матери, — оправдывает человека, своими руками убившего мать. Афинские драматурги знали, что эта революционная тема не могла быть воспринята нигде, кроме Афин. Вот почему Еврипид заставляет представляющего Спарту Тиндарея страстно желать смерти Ореста, а Диоскуров — винить Аполлона в том, что тот поддержал преступление.
5. Имя Ореста, означающее «горец», связывает его с дикими гористыми районами Аркадии, которую вряд ли мог посетить царь Микен.
6. Существование нескольких рассказов о смерти Елены имеет свои причины. В первом делается попытка объяснить культ Елены и Менелая в Терапне, второй — театрализованный вариант рассказа о том, как Орест посетил тавров (см. 116.a—g), а третий свидетельствует о родосском культе Елены Дендритис (Елена Древесная), которая является таким же персонажем, что и Ариадна или вторая Эригона (см. 79.2 и 88.10). Эта Эригона тоже была повешена.
115. Умиротворение эриний
В благодарность за оправдание Орест поставил алтарь в честь воительницы Афины, но эринии пригрозили, что, если решение суда не будет пересмотрено, они сделают так, что капля крови из их сердец падет на землю, отчего почва станет бесплодной, урожай погибнет, а у афинян не будет детей. Однако Афине удалось остудить их гнев, прибегнув к лести: убедив их в том, что они намного умнее ее, она предложила им поселиться в гроте в Афинах, куда будет стекаться такое количество паломников, о котором они не могут и мечтать. Кроме того, им должны принадлежать все алтари при очагах, поставленные божествам преисподней, а также все возлияния без применения вина, все возлияния при факелах, первые плоды, приносимые богам после совершения брака и рождения детей, и, кроме того, им должны принадлежать места в храме Эрехтея. Если они примут ее предложение, то она объявит, что ни один дом не будет процветать, если в нем не поклоняются эриниям. В ответ эринии должны обеспечивать попутные ветры ее судам, плодородие землям, детей супругам, поражение всем нечестивым и постоянные победы Афин в войнах. После короткого обсуждения эринии с радостью приняли все предложения Афины.
b. С выражением благодарности, наилучшими пожеланиями, а также поставив обереги против суховеев, засух, неурожаев и бунтов, эринии, к которым отныне следовало обращаться со словом «благомыслящие», попрощались с Афиной и в сопровождении ее народа, устроившего факельное шествие с участием юношей, замужних женщин и старух (одетых в красные одежды и несших древнее изваяние Афины), отправились к глубокому гроту, расположенному в юго-восточном углу Ареопага. Затем в их честь были совершены соответствующие жертвоприношения и они спустились в грот, который с этих пор стал и прорицалищем, и, как святилище Тесея, убежищем для всех просителей1.
c. Однако щедрое предложение Афины приняли только три эринии, а остальные продолжили преследование Ореста. Некоторые считают даже, что «благомыслящие» никогда не были эриниями. Имя Евмениды эриниям впервые дал Орест через год после своих невероятных приключений в Херсонесе Таврическом, когда он окончательно умилостивил эриний, будучи в Карнее, где сжег в их честь черную овцу. Евменидами их называли и в Колоне, где никто не мог входить в их древнюю священную рощу, и в ахейской Керинее, где Орест в конце своей жизни построил для них святилище2.
d. В гроте Евменид в Афинах, куда не допускались только те, кого преждевременно оплакали как мертвых, три их изваяния были не страшнее стоявших рядом богов преисподней, а именно: Гадеса, Гермеса и Матери-земли. Здесь все, кого ареопаг посчитал невиновными в убийстве, должны были принести жертву черного цвета. В соответствии с обещанием Афины «благомыслящим» приносили и множество других жертв, причем каждой из них посвящалась одна из трех ночей каждого месяца, во время которой ареопаг рассматривал дела об убийстве3.
e. Все обряды, связанные с «благомыслящими», совершались молча. Жрецы, отправляющие культ эриний, традиционно принадлежали роду Гесихидов, которые, прежде чем принять жреческий сан, приносили в жертву своему предку Гесиху барана у посвященного ему святилища, расположенного у Девяти Врат4.